была…
— Такая нежная, что я тебя сломать боялся своей… кхм… необузданностью.
— Больше не боишься? — всхлипнула я сквозь смех.
— Пиздец как боюсь, Вер. — Признание Шведову давалось мучительно. — Но сегодняшний вечер немного примиряет меня даже с ужасом.
Вера
После нашего примирения время понеслось вперед с какой-то нечеловеческой скоростью. Может, потому что я сама подгоняла дни, чтобы поскорей увидеться с мужем вечером, а может — потому что с ним часы пролетали будто секунды. И неважно было, чем мы занимались. Готовили в четыре руки по рецепту, найденному в интернете, гуляли вдоль набережной или по сто двадцать пятому разу смотрели «Старикам здесь не место». Да и не так много в принципе у нас было времени друг на друга. Работа Шведова регулярно его крала. Это в нашей жизни, к сожалению, оставалось всегда неизменным. Но если еще совсем недавно я бы на говно изошла от регулярных задержек мужа, то теперь, научившись вновь ему доверять, просто старалась занять себя чем-то полезным: писала новый курс лекций, встречалась с подругами, занималась саморазвитием, и даже записалась в спортзал. Но чем бы я ни занималась, мысли все равно крутились вокруг нас с мужем. Все же Шведов был совершенно необыкновенным и очень терпеливым мужиком. Иначе как он вынес мои истерики, обвинения и наезды на ровном месте? Это теперь я его ждала дома с горячим ужином и улыбкой. А раньше придет выжатый как лимон с работы, а тут я с недовольным видом, мол, где ты был, опять со своими девками?
Это ж как он меня любил, что так стойко терпел не только нападки, но и отсутствие нормальной сексуальной жизни? Как я теперь поняла, аппетит у него — ого-го. Раз в день для него — вообще ни о чем. А уж если что-то не ладилось на работе… Совершенно определенно, существовала какая-то связь между уровнем его стресса и возрастающей потребностью в сексе. И пусть в последнее время Шведов пребывал в удивительно благостном настроении, был один момент, когда я успела это ощутить, что называется, на себе. Он же мне не рассказывал о своих проблемах. Не мог… Это все было гостайной. Но однажды, где-то через пару недель, Семен вернулся домой как никогда взвинченным. Молча заперся у себя в кабинете. Кому-то звонил… А я ведь уже отвыкла от этой дистанции, понимаете? Вот и сунулась. Замок на двери открывался легко, достаточно было прокрутить расположенную под ручкой заглушку. Я и прокрутила. Тихонько открыла дверь и заглянула в образовавшуюся щелку. В тонкий просвет было видно край пустого стола и ручку офисного кресла, в которую Шведов вцепился так, что побелели пальцы. Широко распахнув глаза, я немного сдвинулась, меняя угол обзора. И увидела, да… Точней, поняла. Что второй рукой он яростно себе отдрачивал под столом.
Меня охватило страшное смятение. Я не могла понять — зачем ему это нужно. Пусть я до сих пор наблюдала в муже некоторую зажатость в сексе, то, как далеко мы продвинулись вперед за эти недели, вселяло уверенность, что теперь-то я уж точно его удовлетворяю. Выходит, я ошибалась?
Не знаю… Может, я думала слишком громко. Но Шведов как-то понял, что у его шоу появились зрители, и застыл. После чего медленно отвел руку и, глядя на дверь, за которой я притаилась, опустил на подлокотник. Кровь долбила в уши, шеки невыносимо горели. Я не могла понять, что мне делать дальше. Сбежать? Глупо. Спросить, почему он предпочел мне собственную руку? Так ведь даже в комнату было страшно зайти — столько агрессии в ней сконцентрировалось в тот момент. Может, муж от нее и хотел меня уберечь? От самого себя уберечь, может?
Я сглотнула, набрала побольше воздуха в легкие и решительно толкнула дверь. Шла, и пола под ногами не чувствовала. Остановилась в паре шагов, теребя поясок халата. Зачарованно пялясь на его медитативно вздымающуюся и опускающуюся грудь.
— Если бы вместо руки была я, как бы это было? — спросила, сформулировав свои мысли таким вот странным образом. Зрачки Шведова расширились. Он отвернулся, пальцы на подлокотниках разжались и вдавились в них с новой силою.
— Не знаю. Может, в рот бы трахнул так, чтоб задыхалась. Или сзади, повалив животом на стол.
— Тебе… — я снова смочила губы языком. — Это нужно для успокоения? Те женщины… были нужны для этого?
Он был слишком крут, чтобы признаться, и слишком скрытен. Да только вряд ли я нуждалась в подтверждении своих слов. В моей голове, наконец, сошлось все то, что я никак не могла состыковать раньше.
— Вер, иди, накрывай ужин. Я через пять минут подойду.
— Со мной ты кончишь за две. Так что бы ты предпочел прямо сейчас?
Трясущимися руками я развязала поясок халата и плавным движением плеч заставила соскользнуть тот к ногам.
— Вера…
— Мне на колени встать? Или все-таки лечь животом на стол?
До этого мне как-то не доводилось делать ни то, ни это. И хоть мы регулярно практиковали минет в последнее время, на колени перед мужем я еще не опускалась, оставляя это действо на потом. А уж догги-стайл я и вовсе отказывалась практиковать, после того как застала в этой позе мужа с любовницей. Мерзко было…
— Что ты творишь?
Шведов психанул, ототкнувшись от стола, откатился в кресле и хотел было встать. А я все равно продефилировала мимо и опустилась на дубовую крышку.
— Ну, зачем, милая?
— Затем, что хочется… милый. Ты не думал, что ты не один такой… плохиш? — я провокационно покрутила задницей. И Шведов пошел ко мне, как зачарованный. Оглянувшись через плечо, я видела и его остекленевший взгляд, и как дрожали его руки, когда он погладил мои дрожащие от напряжения ягодицы.
— Туда без долгой подготовки нельзя, — прорычал он и в противовес своим же словам прошелся раскаленной головкой по сжавшейся розочке. Мы оба дышали как загнанные. Меня слегка колотило. И пусть я не знала, куда суюсь, одно было совершенно точно — с ним я без страха пойду, куда он скажет. Правда, когда Семен с силой вошел чуть ниже, я испытала огромное облегчение. Все-таки всякого рода экстрим требовал более глубокой психологической подготовки.
— Да-а-а.
— Нравится? — он почти полностью вышел и тут же вогнал член.
— Да…
Наши бедра звонко схлестнулись. И это действительно было невыносимо. Шведов нашел внутри какую-то точку, прицельные удары в которую причиняли невозможно сладкую боль.
— Хочешь, я прекращу?
— Да!
Но он, как я и думала, даже не сбавил темпа.
