удержаться от прикосновения к ее лицу. Это чуть не сломало меня. Но я знал, что если позволю себе зайти еще дальше, то вернуться назад будет невозможно.
Я редко желаю чего-то в жизни, потому что знаю, как редко я это получаю. Но когда я это делаю, желание удержать ее становится маниакальной, инстинктивной потребностью. Чтобы никогда не отпускать ее.
— Начнем с петрушки. — Нера останавливается у стола, над которым висит вывеска местной теплицы, и свободной рукой поднимает связанный пучок зеленых листьев на тонких стеблях. — Видишь это? Это плосколистная петрушка. Это зелень, но ее корень напоминают корнеплоды, которые ты мне подарил. На самом деле здесь есть сорт корневой петрушки. Запах, правда, более яркий, и он похож на белую морковь.
Она начинает убирать свою руку от моей. Но не получается. Я сжимаю ее, крепко обхватывая ее пальцы своими.
— Эм. Мне нужна эта рука, — бормочет она, глядя вниз на наши руки.
— Нет, не нужна.
Ее идеальные брови вопросительно поднимаются.
— Потому что?
— Потому что у тебя их две, — рычу я.
Эта рука — моя. Она сама предложила мне ее, и я не отпущу, если этого не потребует ситуация. Когда-нибудь, возможно, она позволит мне прикасаться не только к ее руке, но пока этого должно быть достаточно.
— Ладно. — Уголки ее губ подрагивают. Медленно она поднимает пучок, который держит в руках, и подносит листья к моему носу.
— Петрушка. Понюхай.
Пожилой мужчина в клетчатой рубашке, присматривающий за киоском, бросает на нас недоуменный взгляд, пока я нюхаю листья.
— Хорошо. — Мой тигренок заменяет петрушку и берет в руки еще один пучок зеленой дряни, но уже с шаровидным на вид корнем. — А это сельдерей. Это корнеплод, такой же как и пастернак, который ты мне принес. Корень большой и круглый, а не длинный и тощий, как у моркови. Теперь понюхай.
Еще одна горсть листьев оказывается у меня перед носом. Я морщу нос и чихаю.
— Достаточно, я понял.
— Вы двое что-то покупаете? — ворчит старик.
Я пригвоздил его взглядом которым, обычно смотрю на своих жертв, прежде чем сломать им позвоночник.
— Мы просто просматриваем, если вы не против? — Нера улыбается мужчине, чьи глаза по-прежнему прикованы к моим.
— Да, да, конечно. Конечно. — Он делает шаг назад. — Смотрите сколько угодно.
Моя девочка продолжает просматривать выставленные овощи и зелень, поднимая интересные ей предметы, заставляя меня нюхать или тыкать в них пальцем. Фенхель. Укроп. Редис. Все это время она держит свою правую руку в моей. Я притворяюсь, что обращаю внимание на то, что она мне показывает, но на самом деле я сосредоточен исключительно на ней.
Мимо проходят люди, теснятся рядом с нами, и я делаю шаг в сторону, ближе к своему тигренку, создавая барьер, чтобы отгородиться от вредителей. Я не знал, куда она хочет пойти сегодня, поэтому пришел с двумя пистолетами, спрятанными в наплечной кобуре, ножом, пристегнутым, как обычно, к лодыжке, и гарротой в кармане пиджака. Не похоже, что они мне понадобятся во время этой прогулки. Тем не менее я краем глаза наблюдаю за нашим окружением, чтобы убедиться, что рядом с ней нет никаких неожиданных угроз.
Трудно сосредоточиться на ее словах, когда она так тепло прижимается ко мне. Я хочу отодвинуться, боясь, что могу пристраститься к прикосновениям не только ее руки, но в то же время мне хочется вторгнуться в ее пространство, прижаться к ней. Мой разум кричит, чтобы я отошел. Но мое тело не слушается. Я делаю еще один шаг, двигаясь за ней и высвобождая при этом ее руку. Мгновение длится недолго, всего долю секунды, но без ее прикосновений кажется, что прошли часы. Как только я оказываюсь у нее за спиной, я снова переплетаю наши правые руки и кладу левую на стол с другой стороны от нее. Когда я пришивать ее к себе, дышать становится легче.
Она обсуждает удобрения для растений с парнем, управляющим стендом, который по-прежнему выглядит немного напуганным, совершенно не обращая внимания на происходящее во мне. Я пытаюсь сохранять спокойствие, но вскоре проигрываю эту битву и наклоняю голову, вдыхая аромат ее шампуня.
Продавец передо мной поодолжает говорить, а я киваю, делая вид, что слушаю, о чем бы он ни говорил. С того момента, как я почувствовала, что мой демон встал у меня за спиной, а его тело обхватило меня почти со всех сторон, мои умственные способности к восприятию чего бы то ни было, как говорится, улетучились. Слабое прикосновение его подбородка к моему виску. Огромные мозолистые пальцы держат мою руку. Его дыхание в моих волосах. Его запах топит меня.
— Ты сказала, что у тебя аллергия на цветы. — раздается хриплый шепот рядом с моим ухом. — И все же ты пахнешь ими.
Вокруг нас десятки людей, столько голосов и других звуков, гораздо более громких, чем его слова, и все же я слышу только его.
— У меня аллергия на пыльцу. Не на запах, — выдыхаю я.
— Приятно слышать.
Его большой палец проводит по тыльной стороне моей руки маленькими, нежными движениями, и от каждого из них мне становится все труднее сделать вдох.
— Спасибо.
— За что? — спрашиваю я.
— За то, что привела меня сюда. Я никогда раньше не был на фермерском рынке.
— Так тебе нравится?
— Это было ужасно, тигренок.
Я смеюсь.
— Ну, ты мог бы соврать и сказать, что тебе понравилось.
Его дыхание покалывает кожу на моей шее, когда он наклоняет голову, приближая свой рот к моему уху.
— Я не хочу, чтобы между нами была ложь, тигренок. — Его хриплый, раскатистый голос затапливает мои чувства, заставляя все тело гудеть электрическим зарядом только из-за его глубокого звучания. — Только секреты.
— Хорошо, — шепчу я в ответ.
Женщина пробирается к прилавку киоска слева от нас и начинает болтать с продавцом. Хотя она находится менее чем в футе от нас, кроме высокого тона ее слов и самого факта ее присутствия, ничто другое в нашем непосредственном пространстве не кажется реальным. Мир растворяется, и мое тело и разум настраиваются исключительно на мужчину, стоящего позади меня, прижавшись грудью к моей спине. Я закрываю глаза и наклоняю голову в сторону, пока моя щека не касается его щеки.
— Когда-нибудь ты расскажешь мне свои секреты, демон?
— Возможно. Когда-нибудь.
— Но не сегодня, — говорю я негромко, но убежденно. — Всего один маленький секрет? Пожалуйста.
Он наклоняет голову, слегка касаясь носом кожи на моей скуле.
— Мне не снятся сны. Никогда. Даже в детстве
