первой.
Солнце нырнуло в воду почти наполовину, раскрасив часть неба в розово-красные оттенки и скоро стемнеет. Сажусь у огня рядом с Лерой и Ником. Интересуюсь:
— Что на ужин?
— Овощи, уха и лепешки, — отвечает Дубинина и пробует ложкой варево. — Кажется, готово.
При этих словах Марк откладывает свои рисунки и тоже садится поближе. Помогает Лере разлить уху по тарелкам. Я напрягаюсь в его присутствии, но он больше не пытается меня поддеть.
День был длинным и, когда на остров опускается темнота, мы просто с удовольствием едим уху, хрустим свежими овощами и зеленью, отрываем куски от горячих, пахнущих свежим хлебом лепешек.
Тишину нарушает стук ложек о тарелки, мерный хруст, шум прибоя и трескотня вездесущих кузнечиков. В воздухе витает стойкое ощущение, наконец начавшегося лета, сухого и теплого.
У таких вечеров есть своя магия. Они полны спокойствия и умиротворения, отчего в душе селится стойкое ощущение, всё и всегда будет хорошо, и всё получится, что бы ты не задумал.
— Что-то я устала, — первой зевает Дубинина. — А завтра хочу встать пораньше, чтобы выйти в море на сапах, пока вода спокойная.
— Доброй ночи, — киваю я с улыбкой, стараясь, чтобы она вышла не слишком плотоядной.
Лера тоже желает мне приятных сновидений, не подозревая о том, что спать я не собираюсь. А потом просит Сахарова:
— Проводишь меня, Ник?
— Минутку, родная, — отзывается он и добавляет: — Сейчас, только пиво допью.
Она уходит, оставив посуду на импровизированном столе, а Ник с Марком еще какое-то время разговаривают. Потом со звоном соприкасаются полупустыми бутылками.
Нестеров вечером подозрительно молчалив и задумчив. Может считает, что я на него обиделась? Но что бы он ни думал, мне вообщем-то все-равно.
Ник залпом допивает всё, что осталось в его бутылке. Жмурится, словно пил не пиво, а горькое лекарство, и вытирает рот тыльной стороной ладони, исподтишка глядя на меня.
Ловлю его взгляд, давая обещание, что дождусь, и он медленно опускает светлые ресницы в знак согласия, прежде чем уйти вслед за Лерой.
________________________________________
Дорогие читатели, буду очень рада вашим комментариям, голосам-звездочкам и добавлениям в библиотеку. Мне очень интересно узнать ваше мнение о героях, сюжете, впечатлениях, которое на вас производит эта история. Именно обратная связь с читателями не дает лениться и стимулирует вдохновение, чтобы писать интереснее и быстрее ♥
«Be my friend
Hold me,
wrap me up
Unfold me
I am small
I'm needy
Warm me up
And breathe me».
Breathe Me — Sia
(Перевод: Будь моим другом. Держи меня. Защити меня, узнай меня. Я маленькая и нуждаюсь в тебе. Согрей меня и дыши мной)
После ухода Сахарова мы с Марком остаемся вдвоем и атмосфера, которая только что была спокойной и расслабленной вмиг становится тяжелой и давящей.
В полумраке и тишине мой страх перед Нестеровым возвращается с новой силой. Поднимается откуда-то изнутри, обвивает конечности противными липкими щупальцами, подогревая желание сбежать куда глаза глядят сию же секунду. Но, слыша, что из палатки Леры и Ника раздается какой-то монотонный разговор, я усилием воли остаюсь на месте, понимая, что обещала Сахарову его дождаться и надеясь на то, что Нестеров вскоре тоже отправится спать.
— Почему ты решила стать блогером? — неожиданно спрашивает Марк, нарушая тишину и по бодрому тону я понимаю, что спать он точно пока не собирается.
— Не знаю, — сердито пожимаю плечами, потому что вопрос застает врасплох. — Не могу сказать, что я это решала. Просто вела активный блог в соцсетях, рассказывала обо всём подряд. Потом подвернулась возможность пройти курсы, и это как-то само собой получилось.
Нестеров снова берет в руки свою папку-планшетку, перемещается ближе к свету и принимается водить карандашом по бумаге.
— Но ты ведь могла выбрать какое-нибудь другое направление? Рассказывать не о городе, который отчего-то недолюбливаешь, а о чем-то более близком?
— Тоже случайность. Я начинала как бьюти-блогер, но однажды красиво преподнесла в соцсетях информацию об открытии крупного спа-центра, возведенного «Архитеком», потом о строительстве элитного жилого комплекса на Снеговой Пади по их же просьбе. Это привело в оба проекта инвесторов и сарафанное радио иногда приносит мне рекламу именно в этой области. Оказалось, что она гораздо прибыльней бьюти-сферы.
Карандаш Нестерова, порхающий над листом, на мгновение замирает, но вскоре продолжает свое незамысловатое движение, а сам он бесцветным тоном констатирует:
— Интересный контингент подписан на твои соцсети, если подобная реклама работает. Я привык искать инвесторов иными способами и в иных местах.
— Это Антон подметил, — с улыбкой отзываюсь я, не упуская возможности похвалить брата. — Он внимателен к мелочам и иногда умеет использовать в собственных целях что-то, что иные считают несущественным.
— У тебя с ним, видимо, очень хорошие отношения, — поднимает глаза от бумаги Нестеров и смотрит на меня оценивающе, словно следит за реакцией, а когда я киваю, подтверждая его слова, добавляет: — Однако мы с Антоном Авериным вращаемся в одной сфере не первый год и мое мнение о нем противоположное. Он слывет разгильдяем и лентяем. И, судя по всему, является основной причиной того, почему дела «Архитека» так плохи.
С чего он вообще это взял? Все у «Архитека» в порядке. Как и у Тоши. Злость вспыхивает внутри мгновенно, словно спичка, которой чиркнули о ленту из красного фосфора. Она заставляет нахмурить брови, сжать кулаки и вспылить:
— Твое мнение означает лишь то, что ты совсем его не знаешь. И рассуждаешь в первую очередь как завистливый конкурент.
— А во вторую? — хмыкает Нестеров, показывая, что мой выпад не произвел на него никакого впечатления.
— Как сплетник, который интересуется тем, что не имеет к нему никакого отношения.
Он отзывается с усмешкой, не затронувшей глаз:
— Ты права в единственном — мы с Авериным конкуренты. И моя работа обязывает меня знать о конкурентах гораздо больше информации, чем хотелось бы.
Недовольно скрещиваю руки на груди и фыркаю, делая вывод:
— Значит я права и насчет сплетника.
— Вы с братом одинаково заносчивы. Даже странно, что я не заметил твоего сходства с Антоном, едва тебя встретил. Вы оба привыкли объяснять всё вокруг завистью других, хотя завидовать на самом деле нечему. Разве что необоснованному самомнению размером с телевышку.
— Кто бы говорил, — хмыкаю я, специально высокомерно задирая вверх подбородок. — Твоя надменность и желание судить других ничуть не меньше, Нестеров.
Замечаю вдруг, что стало очень тихо и голоса Сахарова и Дубининой из их палатки больше не слышны. Затихли кузнечики в траве. Лишь шумит прибой и негромко шуршит грифель карандаша,
