похожа на мою жену… Телосложение, прическа.
Лицо… Лицо все-таки другое, более грубое, взрослое. Но я лица вчера и не касался. Я брал тело, я дико соскучившийся, делал то, о чем она просила, и радовался, как дебил…
— Свали отсюда.
— Ты чего? — хлопает ресничками. — Мне было хорошо с тобой, и ты тоже…
— Что ты мне подсунула, дрянь? Шлюха!
— Ты сам меня хотел… — дует губки.
Превозмогая слабость и боль в ноге, прихрамывая, подхожу к ней, сжав пальцами щеки.
— Чем ты меня накачала? Чем?!
— Боже, я не знаю. Вы вчера тут все в отрыв ушли… — отталкивает мою руку. — Асю вообще на другую дачу увезли, а такого уговора не было…
— Свали.
Анализы надо сдать.
Мне тошно.
Аня…
Набираю ее номер, не отвечает.
Каждый гудок отзывается глухим раскатом эха в опустевшей грудной клетке.
Мне даже в гудках без ответа чудится справедливый укор Ани.
Мне так стыдно… Даже слов не подобрать. Презираю себя…
Как после такого просить прощения?
Я бы сам подобное… никогда… не простил.
Она
В злополучный вечер, когда я стала свидетельницей того, как мне изменил любимый муж, за мной увязался Денис. Пытался уговорить меня поехать с ним, едва ли не тащил за собой! Я ответила ему довольно агрессивно, отпихнув изо всех сил, за что практически не испытала стыда. Возможно, это слишком чудовищно, но мне было больно, слишком больно, чтобы думать о чувствах других людей.
Я вызвала такси, неугомонный Денис не захотел отпускать меня одну, сказав, что в таком состоянии не позволить ехать в одиночку.
Когда такси отъезжало, я бросила взгляд в сторону коттеджа, где буйно праздновали день рождения Анатолия. Я ждала, что Артем бросится за мной, но он даже этого не сделал. Наверное, он продолжил трахать ту девушку и наслаждался ее обществом. Я ненавидела себя за слабость и мысли о нем, нужно было вырвать их из себя с корнем, но я не могла этого сделать так быстро.
Но должна была.
Теперь точно. Без вариантов.
На фоне увиденного померкло все — и происки помощницы Ксении, и бывшая Артема с их общим ребенком.
Все оказалось задвинуто на второй план, все перекрыла мерзкая картинка, которую я не могла выкинуть из головы, задыхалась от яда ревности: мой муж имеет другую.
От общества Дениса я избавилась с большим трудом, он хотел войти за мной в подъезд, я усердно не хотела, чтобы он знал, в какой квартире я временно живу. Потом он попытался меня обнять, чтобы успокоить истерику, и вдруг коснулся моей щеки губами, скользнув ниже.
— Позволь тебя успокоить. Я дам тебе все, что только пожелаешь. Никогда не предам… Аня…
я запаниковала еще больше, начала бить его и отталкивать изо всех сил. Они с Артемом так похожи, практически одно лицо…
— Ты мне противен. У тебя лицо моего мужа… Противно на тебя смотреть! — выкрикнула я.
Денис опешил, я воспользовалась паузой и прошмыгнула в подъезд, быстро поднялась на лифте и, задыхаясь, забежала в квартиру приятельницы.
***
С тер пор я делаю вид, что живу. Но глубоко меня почти ничего не трогает. Я заставляю себя готовить и ем, но вкус у блюд почти одинаковый. От слез горько уже в самом горле.
Перед Денисом я извинилась позднее. Потому что не хотела его обидеть, но дала понять, что его намерения меня только отталкивают.
— Наверное, я немного перепил, не так выразился. Просто хотел поддержать, выбрал худший из способов. Скажи, мир? Мы друзья, да? — спросил он с надеждой.
— Друзья. Но друзья на расстоянии.
— Уезжаешь к родителям? — уточняет Денис.
— А что, есть еще люди, которые меня ждут и любят? Которым есть до меня дела.
— Мне. Мне небезразлична твоя жизнь…
Вот только никто не знает, ни одна живая душа, что я беременна. И я чувствую, что если останусь здесь, то не смогу выносить малыша, утоплю себя в слезах и ненависти.
Я очень надеюсь, что поговорка «из глаз — долой, из сердца — вон» на самом деле работает.
***
Скоро должна вернуться приятельница, которая меня выручила. Значит, пора уезжать.
Я уже купила билеты домой, но перед отъездом я хочу расставить все точки над i в браке с Артемом.
Он много раз звонил мне за эти дни, писал… Таких длинных сообщений он никогда не писал мне не раньше, не записывал голосовых такой длительности.
Иногда я пыталась вникнуть в то, что он хотел сказать, но не понимала ничего.
Его слова просто потеряли смысл. Он битую сотню раз повторял, «Я люблю тебя! Ты мое — все…», а я не могла выбросить из головы его громкие стоны и влажные, сочные шлепки тел, густой запах секса…
***
Я сама звоню ему и назначаю встречу. За час до той, что состоится в загсе. Если нет претензий и общих детей, то развестись можно быстро.
Последний шанс, чтобы Артем дал мне свободу. О своей беременности и малыше я ему сообщать не хочу.
Не вижу смысла, мы никогда не станем счастливой парой, и он просто потерял право называться отцом моего ребенка.
Артем ошарашенно соглашается на встречу в многолюдном кафе.
Судя по нервному виду и потухшему взгляду, появился он намного раньше меня. Лицо чисто выбритое, но со свежими порезами, и костюм остро наглажен. Его вид кричит о том, как сильно он пытается выглядеть хорошо, когда на самом деле у него все плохо.
Может быть, просто потому, что о его изменах стало известно.
Увидев, как он с удовольствием имел девицу, я теперь ни за что не поверю, будто это было впервые.
При моем появлении Артем вскакивает, жесты нервные, взгляд из потухшего разгорается лихорадкой. Рядом с ним — огромная корзина цветов.
Глупый.
Даже запахам самых прекрасных в мире цветов не под силу заглушить мускусные ароматы, которые я будто чувствую до сих пор — запах его спаривания с другой самкой. Я знаю, как он пахнет, когда испытывает оргазм, какой он на вкус,
