двоих, и приветствует поднятой рукой свежеприбывших.
В эту минуту я даже рад, что Анна осталась дома.
– Вот скажи мне, Рыж, как тебе удается так быстро перемещаться на другой конец поля? – выдыхая дым, спрашивает Сет глухо. Его не волнуют полураздетые девчонки и выпивка, что льется рекой. Уже несколько часов прошло, а у него в голове все еще расклад сегодняшнего матча. – Почему, а? Вот какого хрена я не могу достичь твоей скорости?
– Просто приходилось много бегать, – отвечаю я, отбирая у одного из мелких пацанов стакан пива. Влепляю ему подзатыльник и пинком под зад отправляю катиться отсюда.
– Типа спорт? – На лице Сета появляется кривая улыбка.
– Типа, – отвечаю я, умалчивая, по какой причине мне так часто приходилось уносить ноги от таких, как он: – Двинься, – пихаю его и ложусь рядом, запрокинув голову к небу. Ночь сегодня ясная и звездная.
– Тренер проболтался, что агенты из колледжей уже начали присматривать игроков.
Я молчу, потому что, если ты живешь в таком месте, как это, спортивная стипендия – единственный шанс выбраться из дерьма.
– Обалдеть, Рыж, я до сих пор не могу поверить, – качает головой Сет, сгребая меня рукой, чтобы обнять. – Наконец-то белая полоса. Мы сделали это, брат.
А я молчу. Впервые за пять лет больше не чувствуя себя здесь на своем месте.
Глава 19. Анна
– Когда-нибудь им надоест, – уверяю я сама себя изо дня в день, но им не надоедает.
Вся баскетбольная команда ходит за мной по пятам. Почти вся. Единственный человек, не принимающий в этом развлечении никакого участия, предпочитает изводить меня совсем не любовными приставаниями.
– Я уже боюсь вас одних оставлять, – произносит мисс Остин, когда в очередную среду, мы встречаемся в кабинете отработки.
– Боитесь, что она накинется на меня прямо здесь? – указывает кончиком карандаша в мою сторону Август. – Я ее тоже боюсь!
И мисс Остин обреченно выдыхает:
– О’Доннел, делайте свое задание!
Но больше всего меня беспокоит не он, потому что я на уровне интуиции чувствую, Август никогда не причинит мне вреда. Меня пугает его друг, Сет, все больше и больше посматривающий на меня слишком оценивающе и пристально.
Достаточно одного движения, одного слова, как я буквально кожей чувствую ужас, расползающийся внутри, словно десяток змей, стоит этому парню появиться в помещении. Я решаю исключить философию, наш общий предмет, из списка, лишь бы не пересекаться с ним. Целый час, кашляя и хрипя, распинаюсь в кабинете школьного методиста о несовременности учений Канта, пока, наконец, не получаю желанное согласие, лишь бы отстала. Выбираю испанский. В большей степени потому, что Иви учит языки, и мысль о еще одном общем с ней уроке греет сердце.
«Эй, отгадай, какие у меня новости?» – пишу я, отыскивая взглядом кабинет мисс Бернал, молодой пуэрториканки, горячей, как пески Кабо Полонио. Но Иви не отвечает. Куда запропастилась?
Еще прошлым вечером я написала ей сообщение, спросив, могу ли прийти, потому что мама с отчимом собрались на осеннюю ярмарку, а тащиться с ними у меня не было ни малейшего желания. Но Ив вдруг ответила: «Прости. Сегодня не могу. Немного занята. Давай в другой раз, ладно?»
В ответ я отправила злобный смайл, красный, как переспевший помидор. Мы не разговаривали после того, как она отправилась на вечеринку по случаю победы «Вудсайд» над Ричмондом.
– Я член группы поддержки, и не могу не участвовать, как ты не понимаешь? – пыталась оправдаться она. Я кивнула, но в глубине души все равно насупилась. Возможно, я веду себя как избалованная девчонка, которая не привыкла делиться друзьями, но разве можно веселиться с теми, кто творит такие жестокие вещи? Или победителям действительно прощают все?
Когда я вхожу в класс, все уже на местах. Парты сдвинуты по две, и место рядом с Ив занято. Но не это самое ужасное. Потому что рядом с ней сидит никто иной, как тот самый парень из Ржавого города. Сольдо.
Дверь в класс находится за спинами сидящих, так что ни один из них меня не замечает. Сначала мне кажется, они снова поцапались, но, подойдя ближе, я застываю в безмолвном беспомощном крике.
Эти двое знакомы от силы полторы недели, причем не с самых приятных сторон, но целуются, как будто не замечая, что в классе полно народу. И даже нос, который Иви все эти годы считала своим «амулетом, отпугивающим парней», вдруг перестает действовать.
Разве это не первый ее поцелуй? Судя по тому, что я вижу, далеко не он. И что стало с опасениями подхватить вшей, сифилис и лишай?
Поморщившись, я отворачиваюсь. Занимаю последнюю парту и поднимаю учебник повыше, чтобы не видеть.
– Ты вверх ногами держишь, – раздается прямо над ухом так, что я подскакиваю.
Еще один Ржавый парень. Тонкий и гибкий, словно молодое дерево, а волосы следовало бы причесать. Мы встречаемся взглядами, глаза у него такие же дикие, как волосы на голове.
– Двойка, – протягивает он руку. Вверх от запястья тянутся черные линии татуировок, исчезающие под рукавом футболки.
«Что?»
– Если ты спрашиваешь, как меня зовут, – отвечает он. – Двойка.
Господи, у них там что, вообще никто не пользуется нормальными именами?
Он присаживается рядом, так что мы вместе теперь скрыты за разворотом моего учебника, и произносит.
– Французский поцелуй.
Я шарахаюсь от него, как от прокаженного. Он что, совсем обнаглел и прямо тут целовать меня собирается?
– Это, – рассмеявшись, кивает он на пару, сидящую впереди, – если ты хотела знать, как «оно» называется.
Я? Боже! Нет!
Теперь я еще и покраснела.
– Ты ведь уже и так в курсе, что эти недоумки на тебя поспорили? – говорит парень. Я не выдаю себя даже кивком головы. Он опускает руку мне на плечи и наклоняется ниже, чтобы никто не смог нас услышать, при этом изгибаясь так, что глядя на него, я чувствую, как мою шею сводит судорогой. – Так вот, я предлагаю сделку. Выигрыш можем разделить. Мне семьдесят процентов, тебе тридцать. Один поцелуй на публику и тебя больше никто не станет доставать. На кону уже больше трех сотен баксов. Решайся, детка.
Вот это да, такого подката ко мне еще не было. Я вырываю из тетради лист и пишу: «Но ты ведь не из баскетбольной команды даже».
– Верно, – соглашается незнакомец. – Но ставки повысились.
А потом, словно из воздуха, в его руках появляется колода карт.
– Вытяни любую, – произносит он, улыбаясь.
«Я в азартные игры не играю».
– Можешь отказаться в любой момент.
Ладно.
Не отрывая взгляд от хитрых глаз, я достаю из колоды даму пик.
– Верни на
