и отошла в сторону.
– Скажите, что здесь случилось? Почему они хотят забрать вас? – вопросы нескончаемо сыпались из моих уст, как проливной дождь на землю. Было до ужаса страшно не только на судьбу пожилой женщины, но и за свою собственную.
– Все просто, деточка, в долгах я перед родиной нескончаемых. Пыталась работать как могла, но к старости совсем не осталось сил у меня платить налоги и пошлины всякие, вот в итоге дом мой в счет их оплаты и отписали.
– Куда они вас отвезут? И что теперь с вами будет?
– Там, куда меня отвезут, я буду в безопасности и под присмотром. Тебе теперь надо думать о собственной судьбе.
Губы мои задрожали, в глазах стали собираться слезы.
– Получается, это конец? Мне все же придется вернуться в деревню?
– Почему же? – женщина тихонько взяла мою левую руку и провела пальцем по агатовому браслету, что украшал запястье. – Помнишь, что я говорила тебе про вторую половинку, которая убережет тебя от невзгод?
– Помню, – ответила я, растерянно потупив взгляд. – Но ведь между нами ничего нет, мы просто друзья.
– А я вижу, что ваши души связывают куда более крепкие чувства, – возразила женщина, пожурив меня за сомнения указательным пальцем. – Иди собери побыстрее свои вещи и после работы иди к Генриху – он тебе поможет!
– Нет-нет, подождите, может, можно как-то выплатить долг? У меня ведь есть деньги, пусть и не так много!
– Эрика, брось эти глупости! – женщина отрицательно замотала головой. – Ты лишь зря потратишь сбережения, да и негоже тебе сейчас на совсем чужих людей тратиться. Генрих хороший и добрый мужчина, он не оставит тебя в беде.
С улицы послышался возмущенный мужской голос.
– Хильда? Вы там скоро?
– Да-да, моя знакомая собирается, скоро выйдем! – крикнула ему в ответ Хильда и замахала руками, как бы подгоняя меня. – Поторопись, Эрика. Стража терпеть не будет!
Делать нечего, пришлось спешно пойти в свою в комнату и начать сборы: быстро сбросила в сумку несколько вещичек, поставила сверху горшок с еще цветущей толстянкой, а в охапку уже взяла фиалку.
– Долго вы собирались, – представитель власти с укоризной посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на теперь уже бывшую хозяйку дома. – Идемте, Хильда, нам пора.
Женщина горько вздохнула и обняла меня трясущимися то ли от болезни, то ли от слабости руками.
– Мне жаль… Береги себя, Эрика. Желаю тебе счастья всем сердцем!
Мне не хватило сил что-либо ответить. С горечью угукнув, я выпустила добрую женщину из объятий, а потом с грустным взглядом провожала карету стражей, что повезли ее прочь.
Крепче сжав горшок с фиалкой, я пошла по улице и стала думать, что теперь делать дальше. Деньги у меня, конечно, есть, но, учитывая любовь Аделаиды к штрафам, их может не хватить на оплату аренды.
Можно было бы последовать совету Хильды и обратиться к Генриху, но очень уж не хотелось беспокоить мужчину из-за своих неприятностей.
«И не надейся, всем плевать на тебя!» – ехидничал внутренний голос, все сильнее распаляя в сердце страх. Страх поражения и возвращения обратно без исполненной мечты… Да меня же весь приют до конца жизни высмеивать будет!
Изо всех сил собрав волю в кулак, я потихоньку направилась в сторону «Ночной азалии» навстречу очередному рабочему дню. Конечно, меня наверняка ждет неприятный разговор с начальницей, но, может, женщина поймет мою беду и даст мне совет? Или, например, позволит переночевать в магазинчике, пусть и за отдельную доплату?
– Чего лицо такое красное? Ты что, ревела?! – сходу огорошила меня начальница. Глаза женщины, казалось, вот-вот воспылают огнем ярости.
– Нет, что вы, просто соринка в глаз попала, – неловко промямлила я, спешно утерев правый глаз рукавом.
– Вместе с неоправданным нытьем я еще больше ненавижу вранье! – рыкнула Аделаида, указав на мои пожитки. – Что это за сумка у тебя? И откуда цветы? Рассказывай, не заставляй меня допытываться!
Присев на диван, я рассказала начальнице об утренней и не самой приятной новости.
– Хах, бездомная, значит. И что ты теперь будешь делать после работы? – в голосе женщины слышалась отчетливая усмешка.
– Я надеялась, что вы позволите мне переночевать в подсобной комнате, в кресле. А там потом на ближайшем выходном занялась бы поиском жилья.
– Ты, должно быть, с ума сошла? – прошипела Аделаида. – Чтоб я еще бездомных у себя в магазине держала?! Ты хоть представляешь, что обо мне клиенты подумают, если прознают?
– Мы же никому не расскажем, – ответила я, растерянно пожав плечами. – Это лишь на денек-другой. Если надо, я даже заплачу за вашу помощь.
– Заплатишь ты штрафом, если не уберешь отсюда свои горшки! – рыкнула начальница, указав на мою любимую фиалку. – Что я говорила про чужие цветы в магазине?
– Они мои, я за нами ухаживала! – промямлила я, так и норовя вновь пустить слезы от отчаяния.
– Убери их отсюда в другую комнату, – дала приказ Аделаида. – Вечером отпущу тебя на час раньше: в это время почти все заведения еще открыты, там и поищешь себе комнату. Ну либо ты всегда можешь нанять себе повозку и отправиться обратно в свое родное захолустье. Решай.
Так горько было, конечно, слышать подобные слова, но в чем-то я вполне понимала эту надменную женщину. Ей, как и остальным, просто нет дела до моих бед. Для нее главное, чтобы я вовремя приходила на работу и выполняла свои обязанности, а где я буду жить и что делать после смены – ее не волнует.
Выбора особого не было – пришлось согласиться на условия начальницы. Теперь во время смены она отыгрывалась по полной, в отсутствие клиентов насмехаясь над моим горем: то сумку с вещами нечаянно пнет, то опять зашипит на мои стоявшие в углу горшки, то лишний раз съязвит, какая я неудачница.
– А где твой ухажер с повязкой? – ёрничала ближе к вечеру Аделаида, с важным видом попивая чай за столом и наблюдая за моими сборами. – Неужто сбежал, прознав о твоем нищебродстве?
– Рано ж еще, вот он и не пришел, – попыталась отмахнуться я, всеми силами сдерживая нараставшее в сердце горе.
– Я б на его месте и не приходила бы, – фыркнула собеседница. – Больно надо лишний рот на свое попечение брать.
В конце концов, я не выдержала и со злобным взглядом выпрямилась.
– А вы не думали, что не все ставят благополучие на первое место? Что есть те, кто любят других за красоту и добрую душу!
– Ха-ха, красота – это не про тебя! – вазы с цветами, казалось, вот-вот попадают на пол от ее заливистого смеха. – Теперь, когда у
