– А что так? Всем подряд даешь, а мне не хочешь?
– Отпусти, Артур! – пищу, нащупывая осколок.
– Нет уж, покажи мне, почему на тебя вообще смотрят мужики. Что ты такое умеешь?
Мужчина хватает меня за грудь, а я вскидываю руку и прохожусь по его спине острым краем. Артур кричит от боли, вскакивая на ноги.
– Ах ты… – Мужчина выхватывает осколок из моих рук и бьет им меня прямо в грудь. Я чувствую, как он глубоко режет мою кожу, но все же пытаюсь бороться. Артур снова замахивается им на меня. Тут все разворачивается слишком быстро. Где-то сбоку я слышу крик Мирона:
– Не трогай маму!
Мальчик бросается наперерез нам, и осколок случайно проходится по его телу. Слышу душераздирающий крик, не сразу понимая, что кричу именно я. Перед глазами все плывет, но я хватаю ребенка, зажимая руками рану.
Мне кажется, я умираю от боли. Сынок…
Глава 22
Егор
Мы приезжаем к указанному месту. Вылетаю из машины первый. За мной припарковывается микроавтобус, и из него высыпаются наши ребята. Их не меньше пятнадцати. Все с оружием и в бронежилетах, но я чувствую, что готов в одиночку задушить этого ублюдка, голыми руками.
На воротах стоит кодовый замок, но ребята Влада с помощью какого-то прибора быстро справляются с препятствием. Они окружают дом, а я спешу прямо к центральному входу.
Я чувствую, что мы не ошиблись. Маша здесь. В одном из окон горит свет, и это дает надежду, что все пока хорошо и мы на правильном пути.
– Егор, пусть ребята первыми зайдут! – отзывается Влад, когда я хватаюсь за ручку двери. Оборачиваюсь к другу, но не успеваю ничего сказать, как слышу оглушающий женский крик.
Маша!!!
Не слушая уже ничего и никого, я бегу внутрь. Перепрыгивая через ступеньки, оказываюсь на втором этаже, и на мгновение все плывет перед глазами. Я вижу Мирона, всего в крови, на руках у Маши. Девушка без сознания, а над ними стоит это чудовище с осколком чего-то в руках. Чувствую, как в груди все немеет от страха.
Бросаюсь к Артуру и валю его на пол. Тот не ожидает такого и неловко выставляет руки, но это не спасает его от удара. С хрустом в кулаке я бью его по лицу снова и снова, пока мужчина не теряет сознание.
Кто-то оттаскивает меня от этого урода, не дав закончить начатое.
– Егор, очнись! Приди в себя! Ты нужен Маше! Очнись же! – кричит мне Дима.
Маша… Мирон… Алиса…
Только эти имена возвращают мне некое подобие разума.
– Что с ними?
– Мы уже вызвали скорую. Они без сознания, но живы.
Я бросаясь к любимой. Над ней уже колдует один из парней, перематывая рану. Другой же пытается помочь Мирону.
– Они будут жить?
– Девушка потеряла сознание от шока, кровопотеря у нее невелика, а вот мальчик…
– Что с ним? – В горле пересыхает, а сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.
– У него большая потеря крови. Плюс ко всему у детей это состояние быстро переходит в декомпенсацию.
Слышу вой скорой помощи и кидаюсь на поиски Алисы.
– Где девочка? – хрипло рычу я парням, которые проверили уже весь дом.
– Больше никого не нашли! – отвечает один их них.
Бог мой…
– Егор! – бросается ко мне Алиса, прятавшаяся все это время за шкафом.
– Девочка моя хорошая. С тобой все нормально? – Я оглядываю ее и вижу, что хотя бы с ней все хорошо. Ни ран, ни синяков.
– Егор, он убил маму? А Мирон? Он убил их да? Егор? – истерически плачет малышка, дергая меня за рубашку. Боже, что же они пережили…
Стараюсь взять себя в руки и как можно спокойнее произношу:
– Все хорошо, они живы. Теперь я рядом, никто вас не обидит, слышишь? Врачи уже едут. Они помогут маме и Мирону. С ними обязательно все будет хорошо!
Тут же комнату заполняют люди в форме. Они оперативно грузят Машу и Мирона на носилки и несут в машину. Я хватаю Алису на руки и запрыгиваю в скорую помощь следом за врачами.
Уже по пути их подключают к аппаратам и вводят что-то в вены. Я беру в руки холодную ладонь Маши и понимаю, что если они не выживут, то я тоже больше не вижу смыла в существовании. Они стали для меня всем. Моей семьей, моей отдушиной. Я не могу их потерять. Просто не могу.
Мы доезжаем до больницы в считаные минуты, хотя мне кажется, проходит целая вечность. Машу и Мирона сразу везут в реанимацию, а мы с Алисой остаемся в отделении. Девочка плачет, не в силах остановиться, а я глажу ее по волосам, как заведенный повторяя, что все будет хорошо. Нужно бы вернуться и убить урода. Но я знаю, что парни его так просто не отпустят.
– Вы кем приходитесь пострадавшей? Милицию уже вызывали? Кто ее так? – спрашивает медсестра, а я медленно поворачиваюсь, не понимая, что от меня хотят.
– Я… муж. – зачем-то говорю неправду.
– Что ж, даже мужьям у нас запрещено посещать реанимацию, можете подождать вестей от врача в холле. Пройдите в процедурный, нужно успокоить девочку. Ей сделают укол, и она поспит, пока все не решится.
Киваю, стараясь не думать о том самом «решится».
– Егор… – плачет Алиса. Слез уже не осталось, только сухие всхлипы. Девочку трясет, и я понимаю, что без помощи врачей ей не успокоиться.
Мы заходим в указанный кабинет, и медестра ставит ей укол. Девочка даже не реагирует на боль. У нее внутри мир рвется на части, что ей какая-то царапина. И я понимаю ее. Как же мне хочется точно так же уснуть, а завтра проснуться рядом с Машей и Мироном. Но у меня другая задача. Я должен закончить с Артуром. Выживет Маша или нет, я убью этого недочеловека. Он будет умолять меня остановиться, но я его не пощажу.
Спустя пять минут Алиса перестает дрожать. Ее тельце расслабляется, и она засыпает.
– Сколько у меня есть времени, пока девочка проснется?– спрашиваю я медсестру. Не хочется, чтобы она испугалась, когда откроет глазки и не увидит никого знакомого рядом.
– До утра точно. Можете уложить ее в палате. Пойдемте.
– Хорошо.
Я приношу Алису в темную палату на две кровати и, уложив ребенка на постель, плотно укрываю. Поворачиваюсь к медсестре и, скосив взгляд на ее бейдж, шепчу:
– Алина Дмитриевна, можно попросить вас понаблюдать за девочкой и позвонить мне, когда она проснется? – Вкладываю в ее руку купюру, и девушка улыбается.
– Конечно! Напишите номер, я все сделаю. Девочку никто не побеспокоит.
Я благодарно киваю и оставляю ей свою визитку. Выхожу из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, и набираю Влада.
– Что у вас? – без предисловий спрашиваю я.
– Ну что, сидит вот, приходит в себя, голубчик. Да? – грубо спрашивает он у того. В трубке нечленораздельно мычат, и я злорадно усмехаюсь.
– Придержи его до моего приезда.
***
– Как скажешь, друг. Но мы уже получили сколько информации, что лет на двадцать пять точно тянет.
– Отлично! – бросаю я равнодушно. Меня не это сейчас интересует. Уверен, ему не дожить до расправы в виде тюрьмы.
– Как Маша? – уже серьезнее спрашивает он. Я замолкаю, но потом отвечаю:
– Нормально, только… – не успеваю я договорить, как в коридоре появляется врач.
– Кто родственник Карпенко Марии и Мирона?
– Я! – Подлетаю к врачу, отключая телефонный звонок.
– Пройдёмте ко мне. Нужно поговорить с вами, вы муж?– Седобородый мужчина ведет меня в свой кабинет и, усевшись в кресло, предлагает мне сесть напротив.
– Что с ними?! – срывающимся голосом спрашиваю я.
– У Марии все хорошо, кризис миновал. Она спит, но в целом ее состояние удовлетворительное. Уже завтра мы переведем ее из реанимации в палату.
