– Боже… – выдыхаю я с облегчением. – А Мирончик? Как мальчик?
Доктор мрачнеет и серьезно выдает:
– С ним дела обстоят куда хуже. Поэтому я и поинтересовался степенью родства. Ему срочно нужно переливание крови, но группа у него довольно редкая, у нас нет в больничных запасах такой.
– Какая? Вопрос в цене не стоит, понимаете? Я оплачу любую сумму!
– Не в этом дело. Дети хуже переносят переливание. Да и в случае переливания непроверенной крови огромные риски заражения ВИЧ или гепатитом.
– Я понимаю…
– Так вот, в банке нашего города нет подходящей группы, а заказывать долго. У Маши первая положительная, она не подходит, я подумал, что у отца должна быть точно такая же, как у сына.
– Какая? – выдыхаю я, точно понимая, что выхода нет. Я же не его отец, но я готов поехать и выкачать у Артура хоть пять литров, если это будет нужно.
– Четвертая отрицательная… – констатирует врач, словно озвучивает приговор.
Я задыхаюсь от шока.
– Как четвертая отрицательная?
– Вот так, говорю же, самая редкая группа крови в мире.
– И у меня… – тяну я, не понимая вообще ничего.
– Я знал, конечно, вы же отец. Значит, все будет отлично! – Он неуверенно улыбается, и я стараюсь ответить тем же.
Мы проходим в процедурный, мне обрабатывают руку и ставят систему. Кровь медленно стекает в специальный герметический пластиковый мешок, а я жалею только о том, что все происходит слишком медленно. Мирон умирает, а я сижу тут, по капле сцеживая то, что может его спасти.
– Скоро уже? – недовольно спрашиваю медсестру, и она кивает.
– Да, осталось немного! Уже пятьсот миллилитров.
– Берите больше! – кричу я. Что значат эти пол-литра для умирающего? Смех, да и только!
– Не положено! – отвечает медсестра.
– Ну а Мирону – сколько ему нужно? – задаю резонный вопрос.
– Точно не знаю, но, как правило, не меньше литра.
– Берите! – рявкаю я, придерживая иглу в вене, не дав девушке ее вытащить.
– Я же вам говорю, не положено. Это опасно для донора, то есть для вас!
– Послушай, дорогая! – начинаю я, не заботясь ни о чем. Все, что меня волнует, – это жизнь Мирона. – Если ты сейчас вытащишь эту чертову иглу, я обещаю, твоя жизнь тебе больше не покажется сказкой. Бери вторую емкость и забирай еще пол-литра. Я заплачу. Поверь, немало!
Девушка закусывает губу и бегает глазами по кабинету.
– Думай быстрее!
– Ладно! Только, если что, я ничего не знаю!
– Как скажешь! – киваю я.
Она подключает еще раз аппарат, и я чувствую легкое головокружение, когда последняя капля заполняет пакет.
– Держи! – Вынимаю пачку купюр из кошелька и отдаю шокированной медсестре. Наверное, она таких денег за всю жизнь не видела. Но мне все равно. Главное – я сделал все, что мог.
И все же как так вышло, что Мирон имеет ту же группу крови? Такую редкую! Да еще и похож на меня как две капли воды.
Сажусь на скамейку, пытаясь немного отдышаться. Перед глазами немного плывет, но уверен, скоро все будет хорошо. Медсестра уносит пластиковые пакетики с красной жидкостью в реанимацию, а я с облегчением вздыхаю.
Все будет хорошо! Ему помогут! Мирон – мой сын. Я чувствую незримую связь с ним и с Алисой. Не знаю, может, потому, что люблю их маму больше всего на свете, или потому, что они так похожи на нас с Машей. Но в некоторые моменты мне трудно себе напоминать, что они не мои, настолько я чувствую с ними связь.
Постовая медсестра приносит мне поднос с чаем и булочкой.
– Поешьте, после сдачи крови это обязательно! И двое суток избегайте переутомления, а также пейте много воды.
– Я понял, – устало киваю я. Хочу отказаться от еды, но жажда не заставляет себя долго ждать. Хватаю стакан и осушаю его до дна.
– Пройдите в комнату отдыха, если хотите.
– Нет, мне некогда, – качаю головой я. Смотрю на наручные часы и вздыхаю: три ночи. Черт, Влад с ребятами заждались.
– Позвоните, когда Алиса проснется, – говорю я девушке, и она кивает.
Иду на улицу, чувствуя, как силы понемногу возвращаются. Настало время разобраться с тем, кого я ненавижу сильнее всех. С ничтожеством, посмевшим поднять руку не только на свою жену, но и на детей. Его родных детей.
Приехав по адресу, я застаю приятную картину: Артур, весь в крови, сидит, привязанный к стулу. Его лицо заплыло и отекло, но наглая ухмылка все еще сверкает на ненавистном мной лице.
Ничего, это ненадолго! Скоро я поправлю это недоразумение.
Глава 23
Мария
Открываю глаза, не понимая, где я.
Что произошло? Тут же в мысли врываются воспоминания, и я вскакиваю с криком:
– Мирон!
– Тише-тише, любимая моя девочка. С детьми все хорошо! – хватают меня поперек ребер и прижимают к твердому, сильному телу с таким родным запахом.
– Егор… Откуда ты… Где дети?
– Я нашел вас почти сразу после того, как ты и Мирончик получили ранения. Мы отвезли вас в больницу. У тебя была потеря сознания вследствие сильного шока. В том числе болевого.
– А сын?
– С Мироном было все немного хуже, но сейчас ему сделали переливание. Он идет на поправку. Алиса же в соседней палате. С ней все хорошо, только дождаться не может, когда тебя увидит!
– Зови! – Хватаю за руку мужчину, и тот улыбается:
– Секунду!
Он встает и идет к двери.
– Егор… – тихо окликаю его, и мужчина оборачивается.
– Что, Машенька?
От его взгляда и добрых слов у меня выступают слезы на глазах. Он спас нас. Снова.
– Почему ты приехал? Я же написала тебе такое…
Егор подходит ко мне и, присев, берет мое лицо в горячие ладони.
– Признаться, я чуть с ума не сошел от боли. Я поверил записке, но потом увидел кровь… Знаешь, я бы все равно тебя нашел, даже если бы не увидел ничего. Я просто не мог уже без тебя. Ты навсегда в моем сердце, любовь моя…
– Я не хотела писать такое. Артур заставил под угрозой расправы над детьми. Извини, я так виновата перед вами всеми…
– Перестань, милая…
Он горячо целует меня, прижимая к себе сильнее. Я вздрагиваю, когда давление на рану увеличивается.
– Ох… Извини, – шепчет Егор.
Он уходит, и уже через минуту в палату врывается Алиса.
– Мамочка! Ты жива! – Она бросается ко мне на руки и утыкается личиком в шею. – Я так испугалась за вас. Так сильно!
Дочка начинает плакать, и я не сдерживаюсь тоже. Глажу ее по шелковым волосикам и шепчу:
– Доченька моя, Алиса, хорошая моя. Как же я боялась за вас…
– Егор нас всех спас! Он появился сразу после того, как ранили Мирона, и смог помочь тебе и ему. И мне!
Я поднимаю взгляд на мужчину и произношу одними губами: «Спасибо». Он кивает, а я качаю дочку на руках, пытаясь успокоить. Думаю, после того, что с нами произошло, детям еще долго придется приходить в себя. Да и мне тоже.
Алиса успокаивается и засыпает рядом со мной. Егор берет ее на ручки и уносит в ее палату.
– Она очень переживала. Практически не спала, измаялась вся, пусть поспит.
– Конечно… – шепчу я, вытирая слезы.
Когда Егор возвращается, в руках у него большой поднос с едой.
– Пора восстановить силы! – улыбается он мне, а я качаю головой:
– Хочу увидеть сына!
– Я как раз поэтому и пришел. Но сначала обед! Ты не дойдешь даже до лифта.
Закусываю губу, раздумывая, что же делать. Аппетита совершенно нет, но головокружение все же дает о себе знать. Да, Егор прав, нужно поесть!
Я быстро запихиваю в себя еду, не разбирая вкуса, и под одобрительный взгляд мужчины запиваю все это сладким чаем.
– Все, можем идти!
– Вот это я понимаю – боевой настрой!
