Едва Матвеева заводят в комнату и за охранником закрывается дверь, тут же начинаю сильным и уверенным голосом:
— Вы, наверное, не в курсе, не знаю, есть ли у вас в камере телевизор, думаю, нет… Но недавно у нас появилась некая «Организация». — Делаю паузу, прислушиваясь к эмоциям человека, сидящего на скамье с безучастным видом. Подхожу ближе, нависая над ним. — И знаете, что? Лозунги этой организации просто удивительно созвучны с вашими убеждениями о том, что о людях некому как следует позаботиться…
Голова ученого едва заметно дергается, но не поднимается. Чувствую, как в его заглушенном успокоительными сознанием, начинает запутываться сложный эмоциональных клубок. Его страх — будто брызнувшая в воду гуашь, сначала зависает недвижимой каплей, но стоит слегка взболтнуть, как она захватывает и окрашивает всю жидкость в нужный цвет. Его страх уже есть, мне необходимо только размешать.
— Государство не может позаботиться о нас, верно? — Продолжаю с нажимом. — Лечение. Социальная помощь. Безопасность. Они ничего не могут. Вы это хотели сказать? — Спрашиваю, повышая голос.
Матвеев не отвечает. Но я на это и не рассчитываю. Он боится, липкий страх, окрашивает его сознание в мутные темные цвета. Ученый сцепляет руки, глаза начинают бегать туда-сюда. Я присаживаюсь перед ним на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и заставляю его взглянуть на меня.
— Я думала, что это был ваш эксперимент. Что вы либо ошиблись, либо возомнили себя всесильным, и решили исследовать свой препарат на людях. Но я ошиблась. Вы действовали по чьему-то заданию. Я права? — Заглядываю в глаза мужчине, повторяю громче. — Я права???
Ученый сглатывает. Зажмуривается. А затем резко вскакивает, так, что я чуть не падаю назад, и начинает кричать:
— Выведете меня отсюда! Немедленно, выведете меня отсюда!!! Я хочу выйти! Я хочу в камеру!
Подбегает к двери, и начинает тарабанить в нее ногами. Я прошу его успокоится, но Матвеев меня больше не слышит. Продолжает стучать и орать, пока охранник не выводит его из комнаты.
Пару секунд смотрю вслед удаляющемуся ученому и обессиленно опускаюсь на пол в дверном проеме, обхватываю голову руками. В висках начинает противно стучать, к горлу подкатывает уже привычный тошнотворный ком. Тупая боль сжимает грудную клетку, я морщусь и прижимаю руку к груди.
Подошедший через пару минут Вадим помогает мне встать, бросает недовольный взгляд на мою руку, прижатую к груди, и, позволив мне опереться на него, проводит в кабинет.
— Ну что? Оно того стоило? — Усадив меня на диван, упирает руки в бока и с упреком смотрит на меня.
— О, да. — С усмешкой протягиваю я. — Эпидемия Калидуса и действия Организации, я почти уверена, связаны между собой.
Вадим хмурится, упрек и недовольство на его лице, сменяются заинтересованностью.
— Почему ты так решила? — Налив стакан воды, Вадим протягивает его мне, и садится рядом.
— У них одна цель. Показать насколько бесполезной является власть. Когда я упомянула об Организации, Матвеев испугался. Он знал о них. Он мог узнать о них от кого-то… на днях, после того, как они активизировались?
— Нет. Он изолирован от внешнего мира. — Задумчиво протягивает Вадим.
— Я думаю, у двух этих явлений один организатор. — Заключаю я.
Вадим вздыхает, ерошит волосы руками и закрывает лицо. Что-то непонятно мычит, затем встает.
— Ладно. Я должен это проанализировать. Возможно ты права, но это всего лишь предположение. Доказательств ноль. — Вадим накидывает пиджак и берет ключи, лежащие на столе. — Я отвезу тебя домой. — Добавляет, не спрашивая о моих планах, и открывает дверь. Кивает мне на выход.
После встречи с ученым я планировала посетить спорткомплекс и записаться на необходимые занятия, но Вадиму об этом сообщать я почему-то не хочу. По дороге он как обычно молчит, и лишь когда подъезжает к дому, говорит:
— Тебе стоит обратиться к врачу, Агата. — Произносит холодным тоном. Как приказ. С недоумением уставившись на него, разглядываю осунувшееся лицо. В какой-то момент, там в ГСУ, мне показалось, что он беспокоится обо мне. Он выглядел таким… сочувствующим. Но очевидно, это беспокойство другого рода. И сейчас он приказывает мне показаться врачу, чтобы я — его любимый инструмент — не сломалась раньше положенного.
— Непременно это сделаю. — Зло бросаю, выбираясь из машины.
— У меня есть хороший кардиолог. Могу договориться, чтобы он тебя посмотрел.
— Ох, не стоит. — Отзываюсь, уже собираясь захлопнуть дверцу. — Если ты имеешь в виду японца, то я уже была у него. Твоя жена не сказала тебе?
— Вероника? Она мне не жена и никогда ею не была…
— Мои проблемы с сердцем… не они виноваты в том, что я так плохо выгляжу, Вадим. — Выплевываю со злым прищуром.
Не выражая никакого интереса по поводу его замечания, про себя все же отмечаю их смысл. Значит они все-таки не были женаты? И не были парой? Впрочем, чему удивляться? Они совсем разные, да и отношения — это не про Вадима.
— Ты выглядишь не плохо, ты…
— До свидания, Вадим. — Прерываю его слова, хлопком двери и ухожу домой.
Глава 29
Следующие две недели мое время расписано чуть ли не по минутам. Йога, занятия на скалодроме, занятия с нейропсихологом, стоун массаж, расслабляющий массаж, несколько видов физпроцедур. Я едва успеваю поесть, мне приходится постоянно переходить с места на место, от инструктора к инструктору, от массажиста к массажисту. Дома оказываюсь только к вечеру. Все свободное время посвящаю различным видам медитации, пытаясь подыскать наиболее подходящую. Сплю под утяжеленным сенсорным одеялом, каждый день принимаю ванну с солями и минералами. Сначала я отношусь ко всему скептически, но очень скоро вхожу во вкус. Мое тело за всю мою жизнь не знало столько заботы. Даже если все эти процедуры не сработают для решения основной проблемы, я хотя бы получу удовольствие.
Первые несколько дней я не чувствую никаких изменения, но пару дней назад на групповом занятии по йоге, я вдруг замечаю, что я совсем не обращаю внимания на окружающих. Я настолько поглощена занятием, выворачиванием своих суставов и противоестественным сгибанием своего тела, я настолько сосредоточена на себе, что не совсем не чувствую чьего-то присутствия. Я отмечаю это с удивлением и радостью и уже вечером звоню Тимуру, чтобы похвастать своими успехами. Тимур радостно хвалит меня обещает заехать на днях.
Вдохновленная результатами, я начинаю заниматься более усердно и с большим доверием к процессу. С каждым днем все больше удостоверяюсь, что процедуры работают. Я становлюсь спокойнее, лучше сплю, лучше себя контролирую.
Не может не радовать и то, что все эти дни Вадим меня не беспокоит. За две недели от него не было ни слуху, ни духу и это не могло меня не радовать. Я была предоставлена сама себе, и по-настоящему наслаждалась предоставленным мне отпуском.
До сегодня.
Сегодня что-то идет не так.
Вечером, когда я принимаю ванну, раздается звонок в дверь. Открывать я не намерена: ко мне может прийти лишь почтальон или представитель какой-нибудь коммунальной службы. И те, и другие могут идти к черту — решаю я. Ни за что в жизни я не вылезу из этой божественной благоухающей магнолией воды. Однако уже через минуту к настойчивому звонку в дверь присоединяется звонок на мобильном. На экране высвечивается имя Тимура.
— Агата, ты дома? — Без приветствий говорит Тимур.
— Да. — Тут же отзываюсь я.
— Тогда открой дверь.
Из божественной воды все же приходится выбраться. Заматываюсь в полотенце, и прошлепав босыми ногами по коридору, открываю.
— Привет. — Появляется в дверном проеме улыбающееся лицо Тимура. Его взгляд опускается на мои голые ноги, быстро проходится вверх и замирает на моих покрытых каплями воды плечах. Улыбка сползает с его лица.
— Привет. Проходи. Я сейчас. — Открываю дверь и впускаю его внутрь. Сама же возвращаюсь в ванную, вытираюсь и надеваю халат.
