футболке, не скрывающей её напряженных сосков, и говорит ему «нет». Причем не в первый раз говорит!
А он снова и снова к ней лезет. Как идиот. Как дебил, ни имеющий никакой гордости.
Но ведь она тоже хочет! Когда они сейчас жались друг к другу в коридоре, Лара так целовала его, что удивительно, как он не кончил от одного только поцелуя и от её рук, исступленно ласкающих его плечи и спину. А уж когда нежные пальцы дотронулись до его члена, то это просто фейерверк был. Такого острого и мощного оргазма у него давно не было. А может и никогда.
И вот что с этой упрямой училкой делать?
— Лара, — поднял он на неё тяжелый взгляд, — ты хочешь меня?
От этого откровенного вопроса Лара растерялась. Хоть бы оделся, честное слово.
А то стоит тут такой симпатичный, в одних трусах, и спрашивает такие вещи. А ей что делать? Врать?
— Хочу, — неожиданно честно ответила она. — Но что это меняет?
— Это все меняет, — хищно ухмыльнулся Мирек и стал на неё надвигаться.
Красивый, опасный, притягательный. Лара снова ощутила, что у нее земля уходит из-под ног. Еще немного, и она на все согласится.
— Нет!
— Да. Сама знаешь, что да.
— Твоя рука! — Лара схватилась за этот аргумент, как утопающий хватается за соломинку. — Нельзя с гипсом!
Мирек чертыхнулся и грубо схватил её за плечо:
— То есть ты обещаешь, что у нас будет секс, когда мне через две недели снимут гипс?
Лара растерянно молчала.
— Я сейчас уеду, — жестко сказал он, — и вернусь, когда моя рука будет в порядке.
Если мы не закончим то, что начали, я заберу документы из университета. А потом просто познакомлюсь с тобой еще раз. Уже не студентом.
— Это шантаж!
— Я не знаю, что значит это слово. Но я тебе сказал правду.
Мирек отошел от нее, достал из шкафа чистые штаны, футболку и надел их.
Потом снова включил фен и стал досушивать гипс, не обращая на Лару внимания, будто её здесь и не было.
Вот поганец!
Лара молча ушла в свою комнату, оделась, а потом вернулась в коридор — оценивать масштаб бедствий, которые произошли с её одеждой.
Ботильоны с отломанным каблуком явно на помойку, джинсы и свитер в стирку, пальто, похожее на мокрую грязную тряпку…
— Выброси его, — посоветовал Мирек, возникший за спиной, — и купи себе нормальную куртку на осень и зиму. Или у тебя есть?
— Какая тебе разница, — огрызнулась Лара. Мирек пожал плечами, поднял с пола свою уже практически сухую куртку и взял рюкзак, который выглядел так, будто в него на скорую руку напихали кучу всяких вещей.
— И куда ты пойдешь? — Лара вдруг поняла, что он не шутил, когда сказал, что уйдет.
— Какая тебе разница, — хмыкнул Мирек, достал из шкафчика еще одни кроссовки и стал обуваться.
— А джинсы твои? А мокрые кроссовки? — попыталась воззвать к его совести Лара.
— Выкинь. Или брось мне в комнату. Вернусь — постираю. Пока, — Мирек бросил на нее мрачный взгляд и открыл входную дверь.
Гаденыш!
— Пока, — процедила она, а Мирек вдруг обернулся и, сверкнув глазами, прижал её к себе.
— Лаааара, — протянул он, погладил её легким ласковым движением по щеке и нежно, как будто обреченно, поцеловал. А потом, как и обещал, ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Твою же мать, — Лара бессильно опустилась на пол, обняв руками колени. Что ей делать? Что им делать? Ну ведь они все равно уже целовались и трогали друг друга. Может, то, что они переспят, глобально ситуацию не ухудшит? Это же и так дно.
Ладно, об этом она подумает позже. Целых две недели есть. Может, ей за это время кирпич на голову упадет, и все проблемы решатся сами собой. Нет головы — нет проблемы.
Она собрала в коридоре вещи, чтобы отнести их в прачечную, несколько раз зацепилась взглядом за грязные джинсы Мирека в углу, потом чертыхнулась и забрала их тоже. Постирает вместе со своими вещами, ничего страшного: не оставлять же их на две недели в таком виде. Его грязные кроссовки она стирать, разумеется, не будет. Но вот бумагой их набить можно, чтобы высохли и форму не потеряли. А то легко говорить «выкинь», когда все покупается на деньги родителей! А вот когда сам должен это делать, совсем иначе смотришь на ценность вещей.
Лара со вздохом посмотрела на ботильоны и пальто. Если бы эти вещи могли ей дальше нормально служить, она бы их оставила. Но они объективно не подходили для жизни в Праге. По крайней мере в качестве единственной теплой обуви и верхней одежды. Вот у Мирека реально классная куртка! Легкая, теплая, непродуваемая и непромокаемая — в такой было бы одно удовольствие гулять! Ни дождь ей не страшен, ни ветер!
Лара вернулась из прачечной и на всякий случай поискала в интернете такую же куртку.
Сколько-сколько она стоит?! Лара обалдело смотрела на цены этой фирмы, которые начинались от четырех тысяч крон и стремились к дурной бесконечности.
Куртка, как у Мирека, стоила, к примеру, семь тысяч крон. Половина её зарплаты.
Ничего себе! Наверное, у него обеспеченные родители. Что ж, еще одно различие между ними. Такую одежду она себе точно не может позволить. А учитывая, что надо еще купить ботинки, лучше всего её бюджету подошла бы бесплатная куртка. Жаль, в торговых центрах такие не продают.
Лара вздохнула, устроилась поудобнее на кровати с ноутбуком и отправилась в увлекательное путешествие по просторам форумов и сайтов с отзывами, чтобы понять, как получить максимальное качество за те минимальные деньги, что у нее имелись.
Мирек не вернулся ни через день, ни через два. Лара рассеянно грела руки о чашку с чаем и наблюдала за тем, как в окне медленно и неторопливо светало. В Праге стало холодно, и в город пришли осенние туманы. По утрам ничего не было видно, кроме белесой дымки, в которой смутно
