Не заметила его, что ли?
Тут и слона не заметишь, с такой нервотрепкой.
— Если тебе не до него, я Тихому отнесу.
Эмоции на ее лице сменяются. Лоб разглаживается.
Шмыгнув носом, стирает рукавом слезы. Сделав пару шагов к ней на встречу, отдаю котёнка в руки.
Растерянно берет.
— Это Барс.
— Он чей?
— Твой.
— Мой?!
— Оставишь? — заглядываю ей в глаза.
Прижимает к груди, гладя большим пальцем его нос. Барсик начинает тарахтеть как довольный трактор. Ее губы подрагивают, уголок нервно дергается, на мгновение в растерянной улыбке.
Девчонка! Котенку радуется… И мне тоже становится неожиданно легче!
— Ну ладно, знакомьтесь. Не переживай так больше. Оно того не стоит.
Выхожу. Как только дверь за мной захлопывается, меня накрывает тяжестью, злостью и решительностью.
Набираю брата.
Сейчас я тебе создам алиби, гадёныш, памятное и убедительное!
Глава 28. Алиби
Не веря в то, что произошло сейчас, я в прострации выглядываю в коридор. Через арки вижу, что Демид говорит с Тихоном в том крыле.
Брат уходит к себе. Я сбегаю тоже, чтобы не встречаться взглядом с этим демоном.
Поднимаю котенка на уровень глаз.
— Какой же ты красавец!
Дергает ушками, кисточки на них подрагивают. Мои переживания неожиданно отступают как волна. И накатывает другая. Волна нежности! Я тону в ней, вжимаясь лицом в мордашку котенка. И снова плачу. Но теперь от щемящего чувства в груди.
Права Нина Андриановна — тыкни пальцем и буду рыдать. Невозможно контролировать. Кошмар! Но эти слезы опустошают меня и успокаивают.
— Хороший… — наглаживаю урчащий увесистый комочек. — Зачем он мне тебя принес? — опять заглядываю котенку в глаза.
Непредсказуемый, необъяснимый человек! Сгусток противоречий! Словно, два человека в нëм!
В этом есть какое-то двойное дно? Или это то, что есть — подарок. Я опять запуталась…
Оглядываю ненавистные мне стены. Не хочу оставаться в этой комнате. Да, может быть, я и не имею права покинуть этот дом. Он даёт мне и Тише защиту. Но право покинуть эту комнату у меня есть.
Приняв эту мысль и решение, я частично успокаиваюсь. Да, я не знаю, как оно мне аукнется в этом сумасшедшем доме. Но бояться всë время невозможно! И сегодня между шатким положением и отвращением, я выбираю первое.
Иди к черту, Родион! Ко мне ты больше не прикоснешься.
Кладу котенка на подушку. Его массивные лапы жамкают наволочку. Завтра надо попросить прислугу купить ему все необходимое.
Вытаскиваю из шкафа свой чемодан. Кидаю на кровать.
Барс, испугавшись, спрыгивает.
Я перекладываю из шкафов свои немногочисленные вещи. Часть просто кидаю на вешалках рядом с чемоданом. Забираю новый комплект постельного белья.
Самая первая дверь от лестницы — заброшенная комната, которая, как сказал Родион, давно требует ремонта, но Нина Андриановна не позволяет его сделать, как и в своей комнате. Её комната на первом этаже прямо под этой. Может быть, эта была задумана, как гостевая. Но гостей в этом доме не бывает.
Перекинув через предплечье вещи на вешалках, я стягиваю с кровати чемодан. За ручку качу его в коридор. Толкаю бедром дверь в ту самую комнату.
Здесь особенная атмосфера! Тяжёлые золоченые европейские обои, которым лет наверное… много! Старинная мебель. Паркет и ковер на полу. Торшер на высокой резной ножке. Шкаф с деревянными вензелями, секретер.
У нас тоже была похожая мебель до ремонта. Потом все продали какому-то коллекционеру.
В шкафах пусто и пыльно. Но тяжёлые старинные портьеры явно недавно постираны и ковры почищены.
Теперь эта комната будет моей, если Альберт Маркович мне в этом не откажет. До этого он не отказывал ни в одной моей просьбе.
Хотя… разве я что-то просила? Так… по мелочам. В основном для Тиши.
Вытираю пустые шкафы, заправляю постельное. Развешиваю вещи. Камин здесь не электро. Настоящий, со встроенной в стену кирпичной трубой.
Интересно, рабочий?
Перед ним кресло качалка с кожаной оббивкой. Мне кажется, что я попала в начало прошлого века.
Одна из стен превращена в книжный стеллаж. И там целая коллекция книг, часть с потрепанными корешками.
Отодвигаю портьеру. Окно, должно выходить на старые качели у пруда и беседку. Окна здесь на удивление не пластик, а добротное дерево и настоящее стекло! На котором мороз нарисовал свои фрактальные узоры.
Открыв шпингалеты, выхожу на маленький балкончик. Кутаюсь в тёплый халат. Здесь пара пустых вазонов и плетеное кресло.
Мне всë нравится! Я чувствую здесь себя, словно в изолированном мирке.
Устала. Раскинув руки, падаю на спину на кровать. Прислушиваюсь к своему телу. И неожиданно понимаю, что зажим, который я никак не могла преодолеть в комнате Родиона — отпускает.
Да, пока побуду здесь. Но нужно думать, как жить дальше. Развод?… Да, я могу настоять. Но для семьи Черкасовых это потеря бизнеса. И я опять оказываюсь под ударом. Меня все время дешевле убить, чем отпустить!
Нет… В этот раз у меня есть время, чтобы подумать и придумать, как обрести свободу и безопасность.
Девять месяцев. И я буду думать. Никаких больше мужчин!
Засыпаю…
На границе сна, ещё частично наяву, мне начинает опять чудиться Демид. Его обветренные губы. Близко-близко с моими. Но он не целует. Он держит меня пальцами за подбородок и говорит по телефону. А я так желаю этого поцелуя, что подаюсь вперед, чтобы прикоснуться и почувствовать движение его губ. И я чувствую! Нет, он опять не целует. Он говорит… говорит… Губы касаются моих. Мужской тембр проникает в меня. Закрыв глаза, ловлю это гипнотическое ощущение. Целую его говорящие и равнодушные ко мне губы. Потом мне снится дымчатый котенок в его руках, похожий на рысь.
«Котенок!» — подскакиваю я, очнувшись. Голодный, наверное!
Спохватившись, быстренько бегу вниз, на кухню. И на лестнице настороженно замедляюсь.
В гостиной разгневанный голос Демида и невнятный — Родиона. Превращаюсь в слух.
— Заткнись, — агрессивно рычит Демид. — Своими гульками ты ставишь под угрозу то, что наша семья создавала последние пятьдесят лет. Узнаю, что косячишь — накажу.
— Окей… окей… Никаких больше тёлок! Спасибо братишка, что прикрыл.
Сволочи! Оба! Но разве я этого не знала? И тут же громкий вопль Родиона!
— Что творишь?! Больно, сука… ммм… — стонет болезненно.
Мне на мгновение, по выплеску эмоций, кажется, что там драка. Но Родиону пороху не хватит для этого. И я отметаю эту мысль. Просто, выхватил от братца!
— Создаю тебе алиби, — холодно, брезгливо, отстранённо подтверждает мою догадку Демид. — И, заодно, убедительно рекомендую больше не косячить.
— У тебя совсем с башкой проблемы, Дэм?! — ноет обиженно Родион.
— Скажешь, повредил руку, был в травматологии. Телефон оставил у меня в офисе. Про звонок Злате — ничего не знаешь, только с моих слов. Пусть прислуга наложит повязку. Девка твоя пусть испарится.
И меня не трогает, что есть эта девка, нет! Вообще нисколько. Но, зато, под кожу мне проникает мысль, что никакой «моей женщины»!
Обманул. И тяжелый груз испаряется из моей груди. Я совсем тронулась!
— И… не смей, скотина, к ней прикасаться, пока не сдашь анализы! — цедит гневно Демид, повышая голос. — Не дай Бог заразишь.
— Да предохраняюсь я! Что я — идиот?!
Господи! Фу! Меня сейчас стошнит.
— Идиот, — цинично заявляет ему Демид. — Принесешь мне анализы, вот от этого врача. Злату успокой. И будь убедительным, понял? Мне она не поверила. Пошел вон!
С колотящимся в груди сердцем проскальзываю на кухню. Голова идет кругом.
В темноте тихонечко сползаю по стене вниз. Не могу определиться со своими ощущениями. Чувствую себя девчонкой, подслушавшей разговор отца не для моих ушей. И в этом разговоре, моя душа не услышала Родиона. И никак на него не отреагировала. Только Демона! И я, как голодная, прокручиваю каждое его слово, каждую интонацию, каждый смысл… Вернее множество смыслов. И не могу определиться какой верный!
