— Я тебя понял, — коротко кивнул и, справедливо рассудив, что разгневанную валькирию лучше не трогать, замолчал.
Разумовский знал, что в конечном итоге она и сама придет к очевидному — играть без реквизита практически невозможно. Девушка просто не имела дела с «высшим» обществом. Но этот день настанет очень скоро…
* * *
Рома хорошо знал этот взгляд. Бабушка смотрела на Элизу с ледяной яростью, тщательно скрываемой под маской холодной вежливости и мнимого безразличия. Эта женщина еще ни разу на его веку не позволяла себе открытой конфронтации, действовала тактично — била в цель своими методами и всегда достигала блестящих результатов.
Но в этот раз что-то пошло не так.
Знакомство протекало нейтрально. За столом собрались самые близкие родственники — Анастасия Ильинична во главе, отец, родной дядя с женой и дочерью. Дамы между собой о чем-то переговаривались, и даже вечно хмурая и нелюдимая Тина, двоюродная сестра-школьница, перекинулась парой слов с новым членом семьи.
— Итак, Элиза… — покровительственным тоном начала бабушка, когда подали блюда, — расскажите нам, кто Вы, чем занимаетесь. И чем лучше предыдущих претенденток? У Ромы традиция в Новогоднюю ночь приводить потенциальных невест.
Мужчина тут же напрягся, зная, что провокация точно возымеет эффект, и Элиза не останется в долгу. Но, к его изумлению, девушка ответила вполне благодушно:
— Уверена, заочно Вы обо мне знаете. Чем занимаюсь? Учусь и планирую стать адвокатом в области прав человека. Я ничем не лучше предыдущих претенденток. Между нами всего лишь одна существенная разница: если они были «потенциальными невестами», я — законная жена.
Он был впечатлен. Красивый шах и мат. И даже намека на агрессию нет.
— Смелое заявление, учитывая, что женаты вы без году неделю.
— Разве это меняет суть дела?
— Действительно. Тем более что в этом амплуа Вы уже успели отличиться, заснув на важном мероприятии.
— Не думала, что моя скромная персона так популярна, что о ней ходят слухи среди элиты, — усмехнулась Элиза, не отрывая глаз от оппонента.
— Ваша скромная персона и не популярна вовсе. Дело именно в Роме. В его имени и статусе, которые нужно поддерживать, а не позорить.
Девушка открыла рот и тут же застыла, поскольку вмешался отец, взявший в руки приборы:
— Может, приступим уже к еде? У нас и так не особо много времени, каждый хочет провести праздник в своем кругу и терпит данное мероприятие из последних сил.
Вообще-то, справедливое замечание. И сбор — дань традициям, которых старшая Разумовская всегда предпочитала придерживаться. Но остальные ее энтузиазма не разделяли. А последние годы и вовсе могли не явиться по тем или иным причинам. Все, кроме Ромы.
Воцарившаяся тишина нарушалась лишь редким некритичным позвякиванием металла и продлилась всего несколько минут.
— Валентина, ты опять сутулишься, — сделала внучке замечание Анастасия Ильинична.
— Кто-нибудь может объяснить этой женщине, что я ненавижу, когда меня так называют? Сколько лет прошу звать Тиной — все без толку! — огрызнулась та в ответ и развернулась к родителям с явной претензией, что её притащили туда, куда она идти не хотела.
— Дочь, — дядя посмотрел на нее со всей строгостью. — Прекрати, пожалуйста.
И она, насупившись, отбросила с красноречивым звоном вилку и откинулась на стул, будто ссутулившись еще больше.
— Какое прекрасное воспитание, — кольнула Анастасия Ильинична ядовитым тоном и взглянула на невестку, которая под этим тяжелым взором будто стушевалась и уменьшилась еще больше, будучи и так миниатюрной до неприличия.
Рома, молча следивший за происходящим, почувствовал жуткую усталость. Он, конечно, знал, что ничего хорошего этот ужин не несет в себе. Кроме, пожалуй, удовлетворения его организатора. Но всё же надеялся, что участники смогут сохранить показательную любезность. Всего-то нужно было продержаться час-полтора. Но надежды не оправдались практически с первых минут. Начиная с момента, как дядя назвал свое имя. И лицо Элизы вытянулось в немом удивлении. Ну, да, не особо и часто встретишь в одной семье братьев, которых нарекли Аристарх и Плутарх. И дальше уже по накатанной — благодаря бабушке, успевшей пройтись по каждому, дойдя и до «свежего мяса».
— Не надо трогать мою мать! — зашипела Тина, резко подавшись вперед.
— Успокойся. И ешь. — От неё величественно отмахнулись.
— Может, покажешь Элизе дом? — Рома тепло улыбнулся кузине. — Думаю, вам будет интересно вдвоем.
— А я думаю, не стоит Валентине оставаться наедине с нашей гостьей. Детский разум очень восприимчив, на него легко повлиять. И девушка — не лучшее для нее общество.
Как же профессионально она нарывается на грубости…
И на этот раз Элиза уже «миндальничать» не стала. С очень нехорошей улыбкой медленно отложила приборы и подняла голову к седовласой провокаторше:
— Пожалуй, хватит на сегодня игр в хорошую девочку. Полчаса я продержалась блестяще… — отодвинула стул, вставая и нависая бушующей грозой, — бабуль, а ты у нас, как вижу, тонкий знаток человеческих душ? Нежна, любвеобильна и неумолима, как асфальтоукладчик? Все должны двигаться по твоему сценарию, а иначе — становятся врагами? — и повернулась к Тине. — Да, малышка, твой брат прав, пойдем? Кто-то же должен мне рассказать, чем я теперь владею как жена старшего наследника. И раз младшего списали со счетов, мне достанется больше.
Реплика девушки, выданная с явной издевкой, привела к ошеломительному резонансу. Первым отреагировал именно отец, и очень резко и холодно:
— Кажется, Вы забылись, Элиза.
— Ну что ты, папенька, какое между нами может быть «вы»?.. И раз мы близки как дочь и отец, позволь заметить, что привычка забываться есть только у тебя — вываливать проблемы на беременную девушку, чихать на младшего сына, забить на родную внучку, делая вид, что всё так и должно быть. И вы с этой мадам, — палец остановился на Анастасии Ильиничне, — не в том положении, чтобы кому-то указывать на приличия, ясно? У вас даже семейный ужин — цирк.
— Это потому, что на нем присутствуют такие персонажи, как Вы, — тут же отозвалась бабушка, уже не скрывая презрения. — Выбирая из двух зол наименьшее, я бы предпочла, чтобы именно Ева стала женой Ромы. Она хотя бы достаточно умна, чтобы придерживаться этикета. И они больше друг другу подходят.
Элиза усмехнулась и обогнула стол, приблизившись к самой младшей Разумовской и протягивая той руку, чтобы увести.
— Солидарна, бабуль. И, развивая аналогию, могу предположить, что покойный дед мог бы жениться на ком-то более приемлемом. Возможно, это сохранило бы ему жизнь.
Тина захихикала в кулачок, принимая ладонь валькирии и поднимаясь на ноги. Повисло тягучее давящее напряжение, готовое вот-вот взорваться скандалом, которых в этой семьей практически не бывало. Потому что её члены не привыкли общаться громко. Здесь непринято вести себя по-человечески, то есть, эмоционально.
— Какая милая девушка! — восторженно обратилась тетя к мужу. — Бог ты мой, что за прелесть! Я три десятка лет не решалась высказать и единого слова, а она за один ужин воплотила все мои мечты!
Удостоившись испепеляющего взгляда свекрови, она просто взяла бокал и отпила из него с широкой улыбкой. Мужчины молча переглядывались между собой, пока девушки удалялись по направлению к выходу.
А потом бабушка с характерным шлепком швырнула тканевую салфетку на стол и посмотрела на Рому, сузив глаза, в которых полыхало нечто монументально злое:
— Пойдем-ка, поговорим, Роман Аристархович.
И он понял, что пришло время по-настоящему отвечать за свои поступки.
Как раз этого ему и хотелось больше всего.
Под провожающие их заинтересованные взгляды они прошли в бывший кабинет деда, ставший теперь уголком достопочтенной матроны. Разумовскому захотелось рассмеяться при виде того, как она занимает старинное кожаное кресло, в котором раньше восседал хозяин дома. Потому что тут же вспомнил слова Элизы. Но, подавив зарождающуюся улыбку, мужчина устроился напротив и положил руки на стол, переплетая пальцы в подобие пирамиды.
