чтобы не смотреть на девчонку. Опасался, что если взглянет, то начнет рычать на нее, обвиняя во всем, но факт от этого не менялс: они переспали прямо в квартире перед носом у Нади, словно животные. Он даже сексом не мог это назвать. Голимое совокупление на голых инстинктах.
Гдальский по мере движения автомобиля лишь больше распалялся. Прокручивал в голове события последних часов и не мог понять, когда всё пошло наперекосяк. Хотел спустить пар за выпивкой в баре, но там как нельзя кстати, когда он был уже изрядно поддатый, появилась эта вертихвостка Мира. Подсела к нему, закинула ногу на ногу и отказалась уходить. Всё провоцировала его и соблазняла.
Черт его дернул дать слабину уже дома, когда до кровати было рукой подать. Во всем была виновата злость на жену. И его ревность, которую он испытывал к Архипову. Который, он был, уверен, только и думает о том, как бы залезть в трусики к его, Алексея, жене.
— Когда я могу вернуться?
Из размышлений его выдернул вопрос Миры. Гдальский и не заметил, как они подъехали к хрущевке, где она проживала с матерью. Он не ответил, не собираясь обсуждать что-то в присутствии таксиста, вышел из машины и злобно хлопнул дверью. Девчонка выскочила следом, как ошпаренная, когда мужик внутри что-то пробурчал за дверь, но Алексею было плевать.
— Что ты только что сказала? — процедил он, глядя на Миру.
— Так Надя ведь всё узнала, я думала, может, мы…
— Не надо думать, тебе не идет.
— Но она не простит, вы ведь разведетесь, и мы сможем с тобой воспитывать ребенка.
Мира была немного не в себе от выпитого коктейля. Когда она делала заказ, подспудно ожидала, что Леша вмешается и скаажет, что ей нельзя. Заботливые мужчины так и поступали, как она думала, ведь она ждет его ребенка. Но он этого не сделал, только хмыкнул, когда она медленно потянулась губами к трубочке, всё ждала, что он накричит или отберет. Не произошло ни того, ни другого.
— Я решу вопрос с Надей, и мы с ней помиримся, а насчет ребенка не вздумай ей сказать.
— Но как же… — Мира растерялась. — Она ведь видела наш секс, теперь точно вы не сможете ребенка усыновить.
— Значит, аборт, — флегматично произнес Гдальский, не испытывая по этому поводу никаких сожалений. Наоборот, на это он и надеялся сейчас.
В этот момент Мира поджала губы и с горечью признала тот факт, что ее мужчина помешался на своей жене. Ну неужели она, Мира, хуже престарелой Нади? Даже Архипов на тетку слюнки пускает, не замечая ее, более молодую и раскрепощенную, готовую на всё ради мужчины.
— Никаких аборотов, я же сказала, — нервно хохотнула и прильнула к Леше, пытаясь его задобрить. — Ну чего ты, Леш? Я ведь знаю Надю, не простит она. А я тебе буду хорошей женой, верной, ребеночка будем растить.
— А ты и рада будешь, да? — Гдальский прищурился и девчонку оттолкнул. Нежности с ее стороны ему без надобности. — У нас с тобой был только секс, ничего больше.
— Целых два раза, — Мира возразила, уже не зная, как вразумить его.
— Я был пьян. Оба раза.
— Все вы так говорите, — фыркнула и осеклась, увидев, как сузились зрачки Леши. — Я не то хотела сказать, я…
— То, Мира, то. Наде бы в голову не пришло меня с кем-то сравнивать.
Девушка запыхтела и перестала контролировать свою речь.
— Если ты не бросишь ее сам, я скажу ей, что ты меня споил! — выпалила, пытаясь ухватить судьбу за хвост, но тот пока причинял лишь ей боль.
— Я? — Алексей оскалился и схватил ее рукой за шею.
Мира захрипела, встала на цыпочки и вцепилась пальцами в его кисть.
— Ты забыла, что ты и твоя мать зависите от моей милости? Не оплачивай я палату Алены, как долго она протянет без нормального лечения? Или ты собираешься устроиться на работу и оплачивать счета?!
На глаза девчонки навернулись слезы отчаяния и обиды. Какой бы вредной не была, а маму любила. И они обе сейчас зависели от денег Гдальского.
— Она бабушка твоего сына, — попыталась его вразумить.
— Поверь, этот факт для меня ничего не значит. Я плачу за нее до тех пор, пока она сестра моей жены. Улавливаешь мою мысль, Мира?
На нее сейчас смотрел не человек, а хладнокровный монстр. Она задрожала, чувствуя холод на коже, покрывшейся испариной от страха, но мужчина не обратил внимания. По отношению к ней он заботы не проявлял.
— Мои условия такие. Сегодня ночуешь у себя, а завтра придешь к нам и сделаешь всё, чтобы Надя меня простила. О ребенке ни слова. Откроешь рот и сболтнешь что лишнее, урою.
— Как ты себе это представляешь? Это невозможно.
Конечно, Мира тетку не понимала. Будь она на ее месте, все лохмы сопернице бы повыдергивала, а та амеба амебой. Ушла плакать в комнату, совершенно не заботясь о благополучии семьи.
— Ты же мастер подстраивать ситуации в свою пользу, так что придумаешь что-нибудь. Скажешь, что у тебя психические проблемы из-за гормонов, а я был слишком пьян и перепутал тебя с женой.
— Меня? С ней? Она не поверит, мы разные и… Это бред! — выпалила, приходя в отчаяние, что ее мужчина никак не отступится.
Гдальский стрельнул на нее хмурым холодным взглядом, словно разрезав ее пополам, и все остальные слова застряли у нее в горле. Она сделала шаг назад, и он, еще раз глянув на нее предупреждающе, ушел. Его новое такси приехало. А вот Мира всё стояла у подъезда, обняв себя руками и не зная, что делать. Думала и так, и сяк, но пришла к выводу, что ее маму тетя Надя не бросит, слишком уж сердобольная. Терять Мире было уже нечего, и сейчас был идеальный момент, как сделать всё так, чтобы навсегда отвадить Гдальских друг от друга.
На часах семь утра. А ей нужна тяжелая артиллерия.
Мира достала телефон и набрала заранее сохраненный номер в телефоне.
— Слушаю, — раздался женский голос по ту сторону.
— Галина Никадимовна, — девушка всхлипнула и разревелась.
— Мира? Что-то случилось? У тебя выкидыш? — предположила мать Алексея страшное.
— Нет-нет, я… Я больше не могу хранить это в секрете… — шмыгнула носом. — Я беременна от Леши, а он не хочет признавать малыша, и они с Надей собираются его забрать себе-е-е.
— Что? — растерялась ее будущая свекровь.
— Мой малыш — ребенок Леши, вашего сына, — чуть более раздраженно произнесла Мира, а затем прикусила язык. Она пожилой женщине нравилась, а вот Надя нет, и на
