Я очень хорошо понимала.
— Очень важно то, в каких вы отношениях, чтобы не возникло никаких неловких моментов. Профессионал сможет ненавязчиво переключить внимание пациента, а сможете ли при необходимости это сделать вы?
Профессор посмотрел на меня поверх очков, и я стойко выдержала взгляд.
— Мы с Демьяном в самых близких отношениях, поэтому проблем не будет.
Я не обманула профессора, мы с Карениным официально пара. Но я все еще сплю у себя в комнате. Не потому, что я строю из себя недотрогу, а потому, что не хочу играть в одни ворота.
Демьян поначалу делал попытки удовлетворить меня пальцами или языком, но я решительно воспротивилась.
— Нет, я не хочу так. Одна. Я хочу с тобой. И не смей говорить, что ты импотент, — накрыла ладонью рот Каренина, не дав ему сказать ни слова. — Я просто тебя жду, Демьян.
Не могу сказать, что мне такое воздержание дается легко. Но я точно знаю, насколько для него это болезненно, поэтому мы не спим вместе. Чтобы его не провоцировать. Знаю, он не удержится, если я еле держусь.
Почти все свободное время мы проводим вместе. Зато мы много целуемся, я потом иду в универ с распухшими губами. Сегодня обедали в отдельном кабинете и опять больше целовались, чем ели.
А еще мы все время говорим о своих чувствах, особенно Демьян. Его как прорвало, а для меня это с самого начала не было проблемой.
Только иногда ночью, когда я лежу одна, мне становится страшно. Что все это слишком прекрасно, слишком безоблачно, чтобы могло продолжаться вечно. Правда, утром все мои страхи развеиваются, и я сама удивляюсь, как могу об этом думать.
Наша любовь никогда не пройдет. Никогда.
После боулинга Каренин, как обычно во время наших походов по торговым моллам, тянет меня по магазинам. Ему нравится меня одевать, у меня вещами уже забита половина гардеробной.
Мне нравится новая одежда, но больше всего мне нравится белье, которое он мне покупает. Я с удовольствием его надеваю. Демьян иногда просит, и я хожу по дому в красивых комплектах. Или делаю в них ему массаж.
А еще Каренин с маниакальным упорством покупает себе обувь. И я считаю это хорошим знаком.
— Может, в кино? — спрашиваю его, когда загружаем покупки в микроавтобус.
— Давай домой, — Каренин берет меня за руку и целует в ладонь. — Закажем суши на ужин, посмотрим кино лежа на диване. Приставать не буду, обещаю.
Он будет, и мы оба это знаем. Улыбаюсь, киваю в ответ.
— Демьян! — слышу за спиной оклик. Мы одновременно оборачиваемся. По диагонали рядом со своим автомобилем стоит Маргарита и теребит в руках ключи. — Привет...
Меня, ясное дело, в ее орбите как не было, так и нет. Но меня это вообще не волнует. Ну разве совсем немножко...
— Ты что-то хотела, Рита? — спрашивает Демьян сухим отстраненным голосом. Я держусь за спинку его кресла и чувствую себя ужасно неловко.
— Хотела спросить, как ты? — она подходит ближе, наклоняется, чтобы поцеловать, но он отстраняется.
— Спасибо, у меня все отлично.
— Ты меня заблокировал. И Артура тоже. К тебе не пробиться, — говорит она слегка недовольным тоном и бросает на меня быстрый, полный откровенной неприязни взгляд.
— Значит я не хочу, чтобы ко мне пробивались, — отвечает Каренин и ловит мою руку. — Я понимаю, что в том лесу, из которого ты вышла, тебя хорошим манерам не учили, но Ангелина моя девушка. И с ней тоже не мешало бы поздороваться.
— Ой, прости, я думала, она с тобой просто как сиделка, — обворожительно улыбается Маргарита и поворачивается ко мне. — Привет.
Это все выглядит так наигранно и фальшиво, что я в ответ лишь молча киваю. Сиделка и сиделка, меня точно не должно волновать, что обо мне думает эта надменная девица.
— Пойдем, — Демьян тянет меня к машине, — нам пора, Рита. Счастливо оставаться.
Причем говорит это таким тоном, будто посылает ее туда, куда обычно всех посылают.
Дома Каренин начинает приставать ко мне, чтобы я померила новое белье, и Марго отходит на второй план. А затем и вовсе испаряется из мыслей.
Мы разбираем покупки, делаем заказ в японском ресторане, выбираем на вечер фильм.
— Может сегодня без массажа, малыш? — спрашивает он, когда я расслабленно лежу, сонно привалившись к его плечу.
Мы ели суши, пили вино и много целовались. Возможно мне показалось, но сегодня Демьян немного не такой как обычно. Он на себя не похож. Или правильнее будет сказать, он больше похож на того, прежнего Демьяна.
Даже не знаю в чем это выражается. Во взглядах. В прикосновениях. Они резче, тверже. Настойчивее.
— Нельзя, — мотаю головой, — ты что, забыл, что тебе доктор говорил? Для получения результата важна регулярность.
Я под футболкой и штанами все в том же красивом белье. Если Демьяну нравится, зачем его снимать?
— Ну давай тогда здесь, мне впадлу лезть на этот стол.
Ладно. Мне без разницы, разминать ноги можно и на диване.
— Хорошо, но завтра чтобы без отмазок!
— Как скажешь, моя королева, — довольно улыбается Демьян, а мне и улыбка кажется немного другой. Даже воздух сегодня какой-то другой — вязкий, насыщенный. Обволакивающий. Если я, конечно, не сошла с ума.
Становлюсь на колени возле Демьяна, растираю руки. Он сидит, опираясь спиной на диванные подушки.
Начинаю прорабатывать икры, поворачиваюсь к Каренину спиной. По позвоночнику двигается горячая ладонь, оттягивает футболку.
— Сними с себя это, Ангел, — говорит Демьян хрипло. Стаскиваю штаны и футболку, остаюсь в белом кружевном комплекте.
Мне в нем очень красиво, я вижу себя в зеркальной панели. В отражении натыкаюсь на взгляд Демьяна и внезапно чувствую себя уязвимо. Слишком красноречивым кажется этот взгляд.
Шероховатая ладонь скользит по спине, оглаживает ягодицы, ныряет ниже по бедру.
— Похуй на массаж, иди сюда, Ангел, — хрипло зовет Демьян, и мне совсем не хочется отказываться.
Разворачиваюсь лицом к нему, сажусь на колени. Демьян рывком стягивает бретели бюстгальтера и жадно разглядывает соски. Накрывает их руками, выкручивает, и когда влажный язык касается затвердевших вершинок, у меня мгновенно намокает перемычка трусиков.
Двигаю бедрами, скользя влажным кружевом по ноге Демьяна. Дико хочется его отодвинуть и почувствовать набухшей, сочащейся соками плотью горячую кожу.
Комната плывет перед глазами, очертания предметов становятся размытыми. Мне не хочется, чтобы Демьян останавливался, сегодня особенно не хочется.
Не стоит так упираться, иногда эта разрядка все же необходима. Но сейчас мои ощущения совсем другие. Так же как и движения Демьяна.
Он не просто стремится доставить мне удовольствие. Он явно получает его сам. Гладит, трогает, целует.
— Ты такая охуенная, Ангел, — бормочет, касаясь губами шеи, — просто пиздец.
Я льну к нему, стягиваю футболку и глажу широкую мускулистую грудь.
— Ты тоже, Демьян, тоже... — шепчу, придвигаясь ближе.
— Что тоже?
— Охуенный... — шепчу ему в самое ухо.
Демьян стонет, с шумом выпускает воздух сквозь стиснутые зубы. Подталкивает за попку, вынуждая вдавиться своим тайным местечком прямо в твердый пах. Оно горит, сладко пульсирует, и мне нужны его пальцы. Прямо там, прямо сейчас...
Стоп.
Твердый? Но как...
Мы смотрим друг другу в глаза. Какие-то доли секунды, не больше. Демьян издает глухой рык, разрывает руками тонкое кружево, и я чувствую у ноющего пульсирующего входа что-то большое и горячее.
Мои глаза расширяются, я вцепляюсь в широкие плечи.
— Демьян... — шепчу беспомощно, он нахлынувших ощущений не могу больше сказать ни слова. Истерзанные, зацелованные губы пересыхают, торопливо их облизываю. — Демьян...
— Я так люблю тебя, Ангел, пиздец, — хрипло выдыхает он. Впивается пальцами мне в бедра, приподнимает и с силой насаживает на твердый вздыбленный член.
***
Демьян
Клянусь, я не хотел сделать ей больно. Но нахлынувшие ощущения оказываются такими яркими, острыми и болезненными, что я теряю над собой контроль. Полностью.
