class="p1">— Да, я. А кто это?
— Это Леша. Даш, у нас тут кое-что приключилось. Нам кажется, что ты должна знать.
— Что случилось? — я почувствовала как сердце у меня замерло на секунду, а потом начало биться как сумасшедшее.
— Захар поговорить решил с Эдиком. Они подрались, говорят, что Эдик не один был. В общем, сейчас Захара госпитализировали в больницу, он в тяжелом состоянии, — на том конце все стихло. Или это я утратила возможность воспринимать звуки.
— Где он? — выдавила из себя, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
— Даш, ты не переживай, я еду уже в больницу. Правда, я не смогу там и ночью сидеть.
— Где он?! — сама не поняла, как перешла на крик, — Почему ты молчишь? В какой он больнице?
— В первой областной, — в трубке выдохнули, будто гору с плеч скинули.
— Я скоро там буду. Но меня, наверное, не пропустят.
— А ты скажи, что ты его невеста.
— Это же бред.
— Да кто там разбираться будет, Даш. Все, давай, я за рулем.
— Буд осторожен. Пока.
— До встречи.
Я все еще плакала, но времени ныть у меня не было. Я быстро оделась в то, что было под рукой — в джинсы и толстовку. Потом схватила телефон и выбежала в коридор, где столкнулась с родителями.
— Даш, что случилось? Куда ты? Поздно уже.
— Мам, пап, там Захар… — тараторила я, упаковываясь в куртку и одновременно с этим пытаясь засунуть ноги в сапоги, — Он в больницу попал в тяжелом состоянии. Из-за меня. Он с Эдиком подрался. Или Эдик с дружками его избили. Мне надо к нему.
Последние слова я кричала уже на лестничной площадке.
— Дашка, стой, — гаркнул отец, — Ты сейчас в таком состоянии сама себе чего-нибудь повредишь. Давай я тебя отвезу. Все равно раздеться не успел.
Я закивала на предложение отца. Соображала сейчас я и правда плохо. Лучше уж он меня довезет.
— Только быстрее, пап!
Вместе с папой я сбежала по лестнице и вылетела из подъезда к парковке у дома. Мы даже забыли с ним про лифт. Вернее я забыла, а отец просто за мной гнался.
— Куда ехать? — спросил папа, когда мы оказались в машине.
— В первую областную.
— Хорошо, это не так далеко, скоро будем. Не волнуйся.
Больше за поездку мы не говорили. Я была в своих мыслях. Корила себя за свою трусость и глупость. Всего этого могло и не быть, если бы я в то утро не сбежала, а поговорила с Захаром. Я старалась сдерживаться, чтобы не торопить папу. Он делал все возможное, вез меня так быстро, как только мог. Срезал дворами. Заставлять его гнать, потому что я не могу справиться со своими нервами, нельзя.
По радио, которое отец включил по привычке, как назло играла песня Земфиры. В голову мне врезалась одна строчка, которая передавала все мое состояние сейчас: «Я так боюсь не успеть». Из раза в раза она повторялась в моей голове.
— Дочь, мы приехали. С тобой сходить? — вырвал меня из мыслей отец.
— Не надо. Я не знаю пустят ли меня туда. А если пустят, то неизвестно на сколько я там останусь. Езжай домой. Я позвоню, — я поцеловала отца в колючую щеку, — Спасибо.
Выбравшись из машины, я поспешила в больницу. Около стойки регистрации меня поймал Миша:
— Как хорошо, что ты приехала!
— Где Захар? Как он? — спросила я.
— Все хорошо. Самое страшное миновало. Пойдем, провожу тебя в палату.
— А мне разве можно?
— Слушай, у отца Захара столько денег, что Захару в этой больнице все можно. И девушке его тоже, — завершил мысль Миша, поймав мой растерянный взгляд.
— А разве он не в реанимации должен быть?
— Кто тебе такое сказал?
— Леша звонил… — договорить мне не дали.
— Вечно этот олух что-то понимает не так. Захару, конечно, досталось, но не смертельно. Пока спит, но завтра уже приподниматься сам сможет. Отделался сотрясением небольшим, переломом ребра и синяками.
— Сотрясение тоже серьезно. Да и перелом, — возразила я. Я не могла поверить, что все обошлось. Цепкие пальцы страха все еще сжимали сердце, пусть уже и не так крепко.
— Но на деле не так страшно, как тебе Леха наплел. Захар же борьбой занимается, знаешь, сколько раз он себе что-то ломал? Слушай, раз ты приехала, то не могла бы ты пару часиков посидеть с Захаром. Мы с Лешей по делам отъедем.
— Да, могу.
— Супер. Леш, — позвал друга парень, впуская меня в одиночную палату, — с Захаром Даша побудет, а мы с тобой отъедем кое-куда.
Миша усадил меня в кресло, стоящее рядом с больничной кроватью, на которой лежал бледный Захар. Бледность его, правда, оттеняли синяки на лице и руках. Остальное тело было скрыто от глаз под пижамной больничной футболкой и одеялом. Как только я оказалась рядом с Захаром, то взяла его за руку.
— Только глупостей не наделайте, пожалуйста. Одного героя достаточно, — попросила я собиравшихся куда-то парней.
— Хорошо. До встречи.
— До встречи.
Ребята покинули палату, а я осталась с Захаром. Один на один со своими мыслями. Если бы тогда мы поговорили, пришло бы все к такому итогу? От неадекватного поведения Эдика нас бы это не уберегло. Почему-то именно я ему сильно портила жизнь. Так что такое могло случиться. Просто, если бы я с ним общалась, то, возможно, смогла предотвратить этот кошмар. Как жаль, что сейчас уже ничего нельзя изменить.
Я опустила голову на свои руки, которыми хваталась за ладонь Захара так крепко, будто если я его отпущу, то потеряю его навсегда. Меня начало потряхивать, а слезы опять покатились по щекам.
— Какая же я дура, — тихонько скулила я, — Если бы я тогда дождалась тебя, поговорила, всего этого могло и не быть.
Тишина в палате действовала мне на нервы. Тишина — это всегда пустота, это когда ты один. А я больше не хотела быть одна. И не хотела пустоты. Я хотела услышать тот заразительный смех, который слышала однажды в новогоднюю ночь, Я хотела болтать ни о чем и обо всем на свете одновременно, потому что с ним было легко и интересно говорить. Всхлипывая, я продолжила говорить, потому что так мне было спокойнее:
— Прости меня, пожалуйста. Ты пытался связаться, это я опять закрылась. Опять забралась в свою раковину и жалела себя, забыв про людей вокруг. Оказывается, не только мне больно. Когда у меня в жизни черная полоса, мои родители тоже переживают. Мы с ними окончательно наладили отношения. Они мне вчера дали очень хороший совет. Поговорить
