— Давай найдем работу попроще, — Оуэн пытается улыбнуться.
С момента, как Оуэн попал в больницу, мы с Аароном ни разу не касались друг друга, кроме дружеских объятий, на людях действительно тяжело проявлять чувства, особенно, когда все думают, что Оуэн мой парень. Аарон это понимает и ни разу не поставил меня в неловкое положение, но я видела грусть в глазах, каждый раз, когда врач подходил ко мне и обращался как к самой ближайшей его родственнице, Аарон оставался за бортом, стоял в стороне и смотрел на нас опустошенно. Все это создало между нами троими огромную пропасть, мы будто чужие люди, точнее я снова перестала ощущать себя частью трио. Когда я уезжаю домой, чтобы принять душ и переодеться, или они силком отправляют меня ночевать дома, а не в кресле в одной из трех палат, то они двое точно ведут долгие беседы. Между Аароном и Оуэном не может вот так просто вырасти стена, они слишком давно вместе, но отгородиться от меня им ничего не стоит. Мы это уже проходили. Поэтому я паникую, переживаю, дергаюсь, от каждого взгляда Аарона меня бросает в дрожь.
Единственная хорошая новость за это время — Аарон и Грегори очень подружились. Это удивительно, потому что ничего подобного в моей голове не могло уложиться, но я слышу, как они смеются, когда вхожу в палату брата, наверное, опять смеются надо мной. Главное, я чувствую, как брат потеплел к ним, относится спокойно и начал называть их по именам, а не просто «они». Брату еще тяжело вставать, ранение в живот слишком серьезное, в отличие от Аарона, который ходит, передвигается и обслуживает себя сам, поэтому постоянно тусуется в палате брата или Оуэна. А еще Аарон постоянно ворчит, что тоже хотел бы получить ранение потяжелее, чтобы я за ним также ухаживала. Я его предупредила, что если он будет так говорить, то обязательно получит чем-то тяжелым по голове, но после этого меня скорее всего посадят.
Аарона выписывают раньше всех, и мне приходится везти его домой. За эти дни я полность восстановла утраченный навык вождения. Мы едет в тот самый дом, в котором мы провели первую ночь. Неожиданно вернуться туда вновь, еще и при таких обстоятельствах. Теперь мне придется приезжать сюда на ночь чтобы проверить Аарона, потому что он как ребенок забывает выпить таблетки вовремя, снимает фиксирующую повязку и вообще не случается ни меня, ни врача. Днем я буду с братом и Оуэном. Было проще, когда они все втроем находились в одном месте.
Я помогаю Аарону расположиться, хочу приготовить ужин, но он обещает, что закажет какую-нибудь полезную еду из ресторана. Я верю ему с трудом.
Мы стоим на кухне в их доме, и это весьма неловко, будто мы я не признавалась ему и Оуэну в любви, не обещала быть с ними, несмотря на все невзгоды, будто не было той ночи, как и прочих. Мы стоим слишком далеко друг от друга, и я понимаю, что теряю его, теряю их обоих, как через пальцы ускользающий песок, рассыпаются наши отношения на троих. И я не знаю, как это исправить, как наложить пластырь на кровоточащую рану, я даже не знаю, как подойти к нему, что сказать и как сгладить те моменты в больнице. И я выбираю бегство.
— Я, наверное, поеду обратно к брату и… Оуэну.
— Может поговорим? — голос Аарона звучит строже обычного. Ничего хорошего такая интонация не может принести.
Я моментально опускаю плечи, взгляд падает на пол. Смотрю на носки своих когда-то белоснежных кроссовок, стоило бы постирать их, мелькает в голове, потом мне кажется, что после того, как Аарон от лица их обоих меня бросит, мне уже будет неважно, в каком состоянии мои кроссовки. Меня лишь волнует смогу ли я заново, наступая на свою гордость, пытаться убедить их, что у нас есть шанс на счастливое будущее. И хватит ли мне сил продолжать жить дальше, если придется принять их отказ. Я тяжело вздыхаю и без сил падаю на стул, готовая принять свою участь. Аарон садится напротив, смотрит пристально, в глазах цвета самой черной ночи смесь горечи и страдания.
— Когда ушла наша предыдущая девушка, это уничтожило Оуэна, я его не хочу собирать по частям снова, когда ты уйдешь, а ты рано или поздно либо покинешь нас, либо тебя покинут все, кого ты любишь. Это сделает тебя несчастной. Представь, что на одной чаше мы, а на другой все, кого ты любишь.
— Вероника и Грегори на моей стороне!
— Этой поддержки мало, когда весь мир против нас. Ты не выдержишь осуждения, когда соседи будут косо на тебя смотреть, когда на детской площадке или на школьных собраниях с твоим ребенком будут два отца.
Я никогда не загадывала так далеко, поэтому отбрасываю мысли о будущих детях, не дав им шанса прорасти в несбыточную мечту.
— Это все неважно, потому что я все еще люблю вас обоих, ничего не изменилось, я не отказываюсь ни от тебя, ни от Оуэна, ни от наших отношений. Знаю, что все стало немного сложно, но надеялась, что ты поймешь. Скоро жизнь вернётся в обычное русло, и все у нас будет как прежде, — торопливо говорю, как будто у нас мало времени, мы спешим на посадку самолета, или наш поезд вот-вот тронется и мы
— Я это все знаю, детка, — он тянется ко мне и берет за руку, его голос необычайно спокоен. — Мы с Оуэном приняли решение…
Меня будто сбросили в пропасть, и я лечу на огромной скорости навстречу камням, боли и темному одиночеству. Только не это, только не снова…
— Мы решили, во-первых продать этот и купить таунхаус, у каждого из нас будет свой дом, но мы будем оставаться соседями, и скорее всего Оуэн даже захочет снести несущую стену между нашими домами. Не знаю, возможно ли это, инженеры скорее всего будут против.
— Не понимаю, зачем мы говорим об этом сейчас, это звучит совершенно бессмысленно.
— Есть еще кое-что, — он придвигает стул ближе, ножки противно скрипят по полу. Он тянется ко мне, и зажимают мою руку в своих, поглаживают подушечками больших пальцев. — Мы решили, что если ты захочешь продолжить наши отношения, то в конечном счете выйдешь замуж за Оуэна. А я буду просто другом семьи, который живет по соседству. И если мне удасться найти подходящий таунхаус и хорошего инженера, фактически мы будем жить вместе.
Я выдергиваю свою руку, чтобы оградиться от его слов и говорю жестами «стоп». Готовилась к расставанию, а получила жениха. Слишком кардинальные перемены настроений, я не готова к такому.
— А меня кто-нибудь спросил?
— Вот прямо сейчас спрашиваю. Оливия Томас, выйдешь ли ты замуж за Оуэна Грей в перспективе от года до трех лет?
— Это звучит как самый откровенный бред. И я не согласна.
— А он согласился…
Упоминание Оуэна отрезвляет, я представляю, как они днями и ночами обсуждали это, когда я отсутствовала. И Оуэн точно был против, он никогда бы не согласился оставить Аарон в стороне, пусть это будет только для видимости, но причинять боль это будет самую настоящую. Аарон надавил на него, а сейчас давит на меня.
— Без Оуэна такое нельзя решать, к тому же это не вопрос или предложение, ты ставишь меня перед фактом! — я вскакиваю со стула начинаю ходить по кухне, когда Аарон пытается опять взять меня за руку. Мысль о том, что они все решили вдвоем бесит еще больше, чем тот факт, что наше трио больше не будет таковым. Аарон тоже встает и тепло в темных глазах, которое было всего лишь секунду назад, угасло. Он говорит, повысив голос.
— Да, это я принял такое решение. Я один так решил и поставил перед фактом сначала его, теперь тебя! И ты сама знаешь причину, вот она на поверхности, на обозрении у сотен людей из больницы, у тебя и у меня под носом. Мир не подстроится под нас, люди не примут тебя, но мы можем обмануть правила! — на этих словах он подходит совсем близко, впервые так близко с той ночи, когда еще все было хорошо, касается ладонью моего лица, ловит взгляд и целует. Мне этого не хватало, я в этом нуждалась, но не могла себе позволить, потому что мы были среди посторонних людей… Я целую его со всей страстью, отдаюсь поцелую целиком, прижимаюсь всем телом, цепляюсь за плечи, потому что боюсь потерять. И на секунду приходит осознание, что в его словах есть крошечная доля истины…
