Как ни крути, но Дава Маку не по зубам.
Все же хорошо, что он был здесь. Страшно представить, сложись все иначе.
Брат показывает в сторону коридора. Я прислушиваюсь, но за дверями комнаты полнейшая тишина.
— В подвале? — уточняю.
— Да, — кивает. Бросает беглый взгляд на дверь. — Я его обезвредил. Не переживай, — отвечает предугадывая мои последующие вопросы.
Стоит представить, как именно Дава обезвредил Мака, так на моих губах тут же появляется злорадная усмешка. Мой брат уж явно не церемонился с ним.
— Я долго пробыл в отключке? — за окном темно, сколько прошло времени с моего ранения не понятно.
Явно, что не мало.
— Чуть больше суток, брат, — отвечает печально. Мои брови подлетают наверх.
Сутки… Целые сутки. Капец!
За это время столько всего могло произойти! Мне даже страшно представить.
Видимо, Дава прекрасно видит ход моих мыслей. Брат с нечитаемым выражением на лице кивает в сторону. Туда, где стоит еще одно кресло.
На котором поджав под себя ноги и положив руки под голову спит Ярослава.
Сердце щемит.
Малышка моя… Нежная девочка…
— С моими все в порядке? — уточняю. Разумом понимаю, что Ахметов вряд ли кого-то еще стал бы посылать следом за Маком. Но лишний раз убедиться не помешает.
Да и беспокойство нужно унять.
— Дом под присмотром, — отвечает уклоняясь от темы. Мне не нравится ни его тон, ни его взгляд.
— Брат! Что случилось? — приподнимаюсь на локтях. Тело простреливает острая боль. Все же обезболивающие действуют недостаточно сильно, раз я ее ощущаю. Или ранение было слишком серьезным.
По своему состоянию понимаю, что скорее всего так и есть. Но пока про себя думать не могу и не хочу. Безопасность Яси и наших с ней сыновей стоит на первом месте.
— С твоей женщиной и детьми ничего, — заверяет меня. Поднимается в кресле, нажимает на мои плечи заставляя снова лечь. — Тебе нельзя напрягаться, швы разойдутся, — предупреждает.
— Тогда рассказывай, что стряслось пока я был в отключке, — не отрываю от брата пристального взгляда. Отмолчаться не выйдет. Я должен знать! — Скажем так, у меня произошел небольшой конфликт с Викой, — говорит тщательно подбирая слова. Ему не нравится поднимаемая мною тема.
— И? — не позволяю Давиду оставить свой вопрос без ответа.
— Все будет в порядке, — заверяет меня брат.
Между нами повисает небольшая пауза. Я не спешу продолжать разговор о чем-либо, он не жаждет озвучивать подробности.
Вижу, как Даве неприятна тема Вики, но не могу понять причину. У моего брата довольно активная половая жизнь, в его постели побывало множество баб. Было время, когда он их менял чаще перчаток. Новая ночь, новая игрушка.
Ничего серьезного. Ничего личного. Просто удовольствие без обязательств. Не более того.
— Марат! — ко мне подскакивает Яся. Огромные глаза наполнены страхом и болью, они полны слез.
Любимая кидается ко мне, принимается проводить своими ладошками по груди, по рукам, покрывает поцелуями лицо. Она действует крайне осторожно и бережно, словно четко знает границы. Где можно касаться, а где — нет.
— Хороший мой, — шепчет сквозь слезы. Прижимает руки к лицу, смахивает слезы, смотрит на меня, снова раздается всхлип.
— Шшш, — нахожу в себе силы, чтобы взять ее за руку. — Все в порядке, — внимательно смотрю в ее глаза. Яся кусает губы, всхлипывает, кивает. — Все будет в порядке, — вкладывая остатки сил произношу не отрывая от нее взгляд.
— Угу, — все, что она может сказать. Затем падает мне на грудь и начинает плакать.
Приподнимаю свободную от капельницы руку, бережно глажу по голове. Маленькая моя…
— Я скоро встану на ноги, — продолжаю успокаивать Ясю. Сердце разрывается от любви и нежности к ней.
— Встанешь, — улыбается сквозь слезы. — Но больше я тебе не разрешаю собой рисковать! — говорит с жаром. Улыбаюсь. Словно она может мне что-то запретить. — Нам еще сыновей воспитывать! На ноги ставить! — находит слабое звено, бьет прямо в цель. — Мальчишкам отец нужен! — продолжает не пряча эмоций. — А мне любимый, — добавляет уже значительно тише.
— Малышка моя, — стираю большим пальцем крупную слезу с лица любимой. Сердце распирает от эмоций, слов не хватает. Прижимаю Ясю к себе.
Глава 32
Глава 32
Яся
Те сутки, когда Марат находился без сознания стали самыми ужасными и длинными за всю мою жизнь.
Когда Лешка попал в реанимацию, я думала, что хуже уже быть просто не может. Может. К тому времени, как я все узнала, мой сын был уже спасен.
В отличии от любимого мужчины.
Бешеное утро, нервы на пределе. Взгляд Давида, полный боли и страха. Он очень сильно переживает за брата, страдает, но никому об
том не говорит.
Не думала, что когда-то увижу столь опасного и властного мужчину таким уязвимым. Оказывается, даже сильные мира сего могут иметь слабые точки.
Я не находила себе места, ходила из угла в угол, плакала. Поддавалась отчаянию. А ведь было нельзя.
У нас с Маратом остались дети. Которые ничего не должны узнать!
Мальчишкам мы о ранении ничего не сказали, поэтому мне приходилось через силу улыбаться, шутить и отвлекать моих шалопаев. Выходило с трудом.
Вадим и Лешка мальчики очень внимательные. Несмотря на свой юный возраст, они подмечают детали, запоминают их, а потом собирают в единую картинку и приходят с вопросами. От которых не отвертеться.
Наши с Маратом сыновья обладают слишком хорошим для своего возраста умением. Они отлично выстраивают причинно-следственную связь. Правда, только лишь там, где им самим нужно.
Я считала каждую минуту, развлекала детей, как могла. Устраивала соревнования, состязания, максимально долго гуляла с ними. Охрана не спускала ни с кого из нас глаз.
Так непривычно ежесекундно ощущать на себе пристальные взгляды посторонних мужчин. Понимать, что следят за каждым твоим движением и шагом.
На этот раз уже никто не стал надеяться на собак. Раз их смогли усыпить единожды, то повторить подобное
