не составит труда. Да и самим псам еще требуется время, чтобы проспаться.
Бедные животные! Мне их искренне жаль…
Жестокость людей порой не знает границ. Я поражена как далеко они могут зайти в своей мести.
Пока Марат борется за свою жизнь, Давид взял под свой контроль нашу безопасность и охрану всего дома. Здесь он чувствует и ведет себя как рыба в воде.
И если я раньше не понимала, что такого нашла в нем моя сестра, то теперь прекрасно вижу причину.
Серьезный. Властный. Уверенный в себе на сто процентов. Он априори заставляет подчиняться себе и ощущать окруженной заботой со всех сторон.
— Сыновей одних ни на секунду не оставляй, — до сих пор все внутри дрожит, стоит только вспомнить его утренний наказ. — Даже если в туалет приспичит. Поняла? — строгий взгляд карих глаз пробирает до основания души.
— Да, — только и успеваю кивнуть, чувствую себя покорной девочкой. Ощущения просто… ухх!
В Марате все же чуточку больше человечности что ли. А еще света. И добра.
Любимый мой… Как же я по тебе скучаю…
Тора держат в отдельном крыле, под беспрецедентной охраной. Вход строго по личному разрешению Давида.
Я пыталась пройти. Он не разрешил. Сказал, чтобы не забивала голову всякой ерундой и занималась своими сыновьями.
И чтобы не лезла в мужские дела.
Даже Вика и та сидит в своей комнате и носа не высовывает! Видимо, тоже получила от Давы по первое число.
Я хотела зайти к сестре, но она заперлась и не впустила. Даже разговаривать со мной не стала. Ни единого слова не произнесла!
Поэтому пришлось спускаться вниз и идти к мальчишкам. С тяжелым сердцем и разрывающей душу на части болью продолжать улыбаться, шутить и играть.
Так и продержалась весь день. Отвлекая мальчишек, пытаясь переключиться самой. Когда было очень нужно, я писала Давиду. Он приходил, подменял.
Суровый мужчина стал для меня оплотом спокойствия. Смотрела на него и понимала, что с моим любимым все будет хорошо.
Давид такой. Он из-под земли достанет. Горы свернет, но все будет именно так, как он решил.
И если он дал приказ своим людям, не отходить от меня и его племянников, то они четко ему следовали. Чего бы это им не стоило.
Бедные парни, что нас охраняли эти сутки! Мальчики не отходили от них ни на шаг. Засыпали рассказами, заваливали вопросами, то и дело пытались вовлечь в свою игру.
Охранникам ничего иного не оставалось, как отвечать на бесконечные “а почему?” и “а зачем?”, слушать детские басни, браться за палки и представлять, что у них в руках самый шустрый автомат. Вадим и Лешка развлекались, как могли.
Я же все это время просто существовала. Ждала, когда будут новости и кусала губы. До крови.
Давид заверил, что его брату оказывают самую лучшую медицинскую помощь из всей доступной.
Я не верила. До последнего! Потому что как может быть оказана качественная помощь человеку, если он находится не в больнице? Там же все! Оборудование, медперсонал, лекарства…
Я не засекала по времени, но понимаю, что хирург и операционная сестра были доставлены в самые кратчайшие сроки. Как выяснилось позже, они брат и сестра.
Старые друзья Давида.
Но даже они ничего бы не смогли без должного оборудования и анестезиолога-реаниматолога. Каким бы гениальным ни был хирург, он лишь часть команды.
Только вот я ошиблась и на этот раз.
Когда рядом с домом припарковался грузовичок и оттуда один за другим начали вытаскивать медицинское оборудование, вопрос про оснащение тут же отпал. А когда Марату провели сложнейшую операцию и у него появились все шансы на восстановление без каких-либо негативных последствий, так и вовсе потеряла дар речи.
Только вот до последнего все равно не верила, что все обошлось… До тех пор, пока Он не очнулся.
Глава 33
Глава 33
Яся
Бледный. Ослабленный. Обессиленный. Вид Марата разрывает мое сердце на части.
Больно… Я не могу перенести эту сильнейшую боль. Кажется, еще немного и захлебнусь.
Всхлипываю.
Поднимаюсь с кресла. На нетвердых ногах иду вперед и падаю прямо на грудь самого дорогого на всем свете мужчины.
Все из-за меня…
Он едва не погиб из-за меня!
Блин! Аааа! Как же мне плохо.
— Прости, — шепчу сквозь льющиеся слезы. Они текут безостановочным потоком, мочат одежду, простынь. Пофиг!
Держусь за Марата. Хватаюсь за него, как за утопающий за спасательный плот. Мой защитник. Спасатель. Мужчина.
Я хотела уйти. Хотела исчезнуть. Кто я такая, чтобы тебя оставлять?..
Любимый…
Но нам так толком и не позволили поговорить. В кабинет вошел врач и медсестра, Давид настоял, чтобы мы с ним вышли.
— Марат очнулся. С ним все будет в порядке, — смотрит на меня не моргая. — Иди наверх. Ты сейчас нам будешь только мешать.
— Но, — пытаюсь протестовать.
Марат здесь! Он живой! С ним все в порядке! Разве можно меня взять и заставить уйти от него?!
— Никаких “но”! — от его тона мурашки по коже. Вздрагиваю. — Иди поспи, — обращается уже чуточку мягче.
Спорить с Давидом бессмысленно и бесполезно. Вздыхаю, продолжаю смотреть на него.
— Я не усну, ты понимаешь? — говорю тихо. Мне нужно туда! Нужно за эту проклятую дверь! К своему любимому человеку.
— Нет, Ася, — жестко отрезает. — Единственное, что тебе нужно, так это поспать. Завтрашний день будет не легче. У тебя очень умные и смышленые дети, так просто, как сегодня, их уже не занять.
— Знаю, — тяжко вздыхаю.
— Поэтому разворачивайся и иди, — показывает в сторону коридора. — Если не спится, зайди к сестре.
— Я тебя поняла, — говорю обреченно. Разворачиваюсь и ухожу прочь.
Спорить с Давидом бесполезно, он не уступит. Да и если отбросить эмоции, сама прекрасно понимаю, что брат Марата прав.
