— Не здесь.
— Он там, Василиса, — Анжелика Рустамовна достает из сумочки салфетки и вытирает глаза. — В Эмиратах. Мальчик мой…
Тигран берет ее руку.
— Давид в больнице в Эмиратах, — говорит уже он. — Но это не самое серьезное, что произошло с ним. Врачи говорят, что угрозы жизни нет. Но есть угроза его свободе.
— Вы так витиевато говорите, — не выдерживаю я. — Он что? Что-то совершил? Его в тюрьму посадят?
— Да, не исключено, — говорит Тигран и я слышу всхлип мамы Давида.
— За что? — я вскакиваю. — Он не мог ничего сделать! Что там произошло?
— За покушение на убийство и причинение тяжких телесных.
Я обмираю, бледнею и падаю на кресло.
— Он что? Убить кого-то хотел? — спрашиваю незнакомым голосом.
— Давид утверждает, что это была случайность, но да, человек в больнице и, скорее всего, останется инвалидом. Падение с четвертого этажа.
— Господи, — я закрываю лицо руками.
Что же это? Почему?
— А как зовут жертву? — боюсь, что моя догадка подтвердится. И точно.
— Дактиф. Вам это имя о чем-то говорит?
Я опускаю голову и опять руками обхватываю затылок.
Тут в мои ноги кто-то вцепляется. Смотрю испуганно на маму Давида. Она стоит передо мной на коленях.
— Василиса, умоляю, — плачет она. — Умоляю тебя, помоги Давиду. Он ведь любит тебя. Да, он совершал ошибки, но он любит тебя. Если бы не любил, то не пошел бы на это. Умоляю тебя. Как мать. Василиса.
— Не надо, — робко говорю я и пытаюсь поднять ее с колен, — встаньте. Не надо. Что я могу сделать? — обращаюсь уже к Тиграну.
— Можете. Вы же знаете, почему все это произошло? — пристально смотрит на меня. — Знаете. Нужны ваши показания. Если будет доказан факт, что вас пытались обесчестить, то это будет сильным смягчающим обстоятельством по законам Эмират. Давиду это может очень помочь.
— Я… я не знаю… как…
— Прошу, Василиса, — Анжелика Рустамовна опять впивается в мои колени, смотрит на меня умоляюще.
— Я, конечно, готова, — успокаиваю ее. — Конечно. Но как? Мне запрещены перелеты. Врачи запретили. Хотя… может, уже и можно. Давайте узнаем. Я полечу первым же рейсом.
— В этом нет необходимости, — говорит Тигран и облегченно выдыхает, как будто внутренне радуется моему ответу. — Показания у вас возьмут в консульстве. Я вас буду сопровождать. Я и переводчик.
— Но этого точно будет достаточно? Я могу и полететь… туда… к Давиду.
— Нет, — строго произносит Тигран. — Вам туда нельзя. И да, я должен сразу предупредить вас. После этого вы уже не сможете посетить эту страну и, возможно, скорее всего, и другие приграничные страны.
Да, можно подумать! Плевать я на них хотела!
— Это не имеет значения, — говорю вслух.
— Спасибо, — мама Давида опять плачет. — Спасибо, Василиса. Прости Давида за все. Прости его. Он хороший. Ты же знаешь.
Я беру ее руку и улыбаюсь.
На следующий день Тигран везет меня в консульство. Там меня подробно расспрашивают о случившемся. Я рассказываю все, что помню. Это больно. Но я должна пережить эту боль. Ради Давида.
У меня нет ни капли сомнения, что я должна помочь ему.
— А его точно отпустят? — спрашиваю я у Тиграна, когда мы выходим из консульства.
— Не могу пока ничего гарантировать. Я завтра вылетаю на место. Там будем смотреть.
— Я могу… хотя бы позвонить ему?
— Пока нет. Он под стражей. Если хотите, я могу позвонить вам после разговора с ним.
— Да! Конечно, хочу. Пожалуйста!
— Хорошо, — улыбается он. — Ну все, мне пора. Отвезти вас домой?
— Нет, я прогуляться хочу.
— Тогда всего доброго! И до связи!
Он уезжает, а просто иду по тротуару. Не смотрю по сторонам, просто иду.
Все мои мысли о Давиде.
Это он из-за меня? Но зачем?
Опять необдуманные поступки… Когда казалось, что уже все, все успокоилось. И вот опять. Давид…
Звонит телефон. Вика.
— Привет, сестра, — кричит она в трубку. — Я вернулась. Увидимся?
— Да, — мне не мешало бы отвлечься.
Договариваемся встретиться в кафе.
Вика влетает и бежит ко мне. Я встаю и мы обнимаемся и целуемся.
— Сколько мы не виделись! — восклицает она. — Ты похорошела! — подмигивает. — С Давидом? Как у вас?
И я не в силах переживать все это в одиночку, рассказываю Вике. И про яхту, и про Дактифа, и про Давида в больнице, и про следствие.
— Нифига себе у вас дела, — присвистывает Вика. — Охренеть, сколько наворотили, пока меня не было рядом. Хм… значит так. Ты уже дала им ответ? Не торопись.
Удивленно смотрю на нее.
— Давай решим, сколько попросим за твою помощь, — она по-деловому отодвигает чашку кофе и достает ручку из сумки. Распрямляет салфетку.
— Ты чего? — хмурюсь я.
— Чего? — смотрит удивленно. — Им нужна твоя помощь. Они сейчас любую сумму заплатят. Вот и отомстишь ему. Он ведь пользовал тебя, Вась, не забывай. Сколько он тебе слез принес?
— Перестань, — я достаю деньги и кладу их на столик. Встаю, чтобы уйти.
— Ты чего? Куда ты? Это шанс же! Вот дурная!
Дальше я уже не слышу. Выхожу из кафе и, спрятав голову в капюшоне, бегу к метро.
Проходит неделя.
Самая долгая неделя в моей жизни.
Весь день и всю ночь я жду звонка. Ведь разница во времени. А вдруг они и ночью позвонят?! Звонок телефона на максимуме, чтобы, даже если я усну, он бы разбудил меня.
Тигран звонил всего два раза. Сухо рассказал об обстановке, передал привет и слова благодарности от Давида. И все.
Последний звонок от него был два дня назад. И с тех пор тишина.
Мы созванивались с родителями Давида. Но они знали не больше меня.
Я чувствую, что мои нервы на пределе. Любой шорох — и я вздрагиваю. Звонок телефона — и я перестаю дышать.
Сколько это еще будет продолжаться? Сколько?!
От бессилия бью подушку кулаками, а потом реву в нее.
Сижу дома, боясь пропустить что-то важное. Никого не хочу видеть. Ничего не хочу.
Не помню, когда я ела в последний раз. Но раз жива значит ела.
Опять проверяю телефон, как будто могу пропустить звонок.
Падаю на кровать и утыкаюсь в подушку. Так и лежу, пока не проваливаюсь в пустоту.
Нет, Василиса, не спи. Нельзя. Пытаюсь очнуться, но силы покинули меня. Сказывается напряжение этих дней.
Я больше не в силах бороться со слабостью, накрывающей меня.
И мне снится сон. Впервые за эти дни!
Такой яркий и красивый сон.
Море. Синее бескрайнее море. Песок и мы с Давидом идем по нему. Волны омывают наши ноги.
Мы оба в белой одежде. Держимся за руки. Я чувствую как будто по-настоящему тепло руки Давида. Его пальцы.
И вдруг навстречу нам бежит… Любимчик? Это же он!
Я смотрю на Давида и он улыбается мне в ответ.
Любимчик уже у моих ног, встает на задние лапы и цепляется за меня. Лижет руки.
Я смеюсь. Во сне смеюсь. Хотя, мне казалось, что я уже забыла, как это делать.
Любимчик отскакивает и начинает прыгать, радостно виляя хвостом. И лает. Громко, задорно.
И лай такой. Как будто я слышу его вживую.
Какой яркий и насыщенный сон.
И опять лай.
Да что такое?! Почему он такой реальный?
Я брежу?
С трудом приподнимаюсь и открываю глаза.
И трясу головой. Что за…?!
Это же и правда Любимчик! Живой! И он здесь!
Глава 21. Василиса
— Ты как тут оказался? — Любимчик лижет мне руки, а я чешу ему за ухом, но оглядываюсь по сторонам. Он же не мог сам сюда прийти. Кто впустил его в дом?
Замечаю силуэт в дверном проеме. В комнате все еще темно, но я там точно кто-то стоит! Я вижу его.
Собака сразу же замолкает. Садится рядом и тихонько скулит.
Я встаю с кровати и иду к двери. И фигура делает шаг в комнату.
В полумраке я легко различаю.
— Давид, — вырывается у меня и я не могу отвести от него глаз.
Давид проходит в комнату и подходит совсем близко.
