Поднимает на меня взгляд и хитро смотрит. Я вспыхиваю. Его поведение выводит меня из себя.
— А чем в душе занимаются девочки?
Опять усмешка.
— Мылась. Очень грязная была. Все? Допрос окончен? Если так переживаешь, то зашел бы проверил, чем же я там занимаюсь.
— И не мечтай, — улыбается он уголком губ и выходит из дома.
Всю дорогу до ресторана я дуюсь на Давида. Сижу, отвернувшись, и смотрю в окно. Он тоже сидит у другой двери и тоже смотрит в окно.
Нас привозят к красивому зданию.
На входе симпатичная девушка провожает к столику. А там уже нас ждут мужчина и молодая девушка. Мне кажется, моя ровесница. Они о чем-то бурно спорят, но стоит появиться нам, как тут же замолкают.
Мужчина встает, приветствует Давида и я узнаю в нем Тиграна. Того самого адвоката, который помог Давиду.
— С Василисой ты знаком, — говорит Давид. — А это… — и переводит взгляд на девушку за столом.
— А это Анна*, - с улыбкой представляет ее Тигран. — Моя девушка.
И тут я замечаю, как Анна быстро вскидывает взгляд на него. Сжимает губы. Но молчит.
Что-то тут точно не так.
— Анна? — Тигран поворачивается к ней и приподнимает бровь.
— Очень приятно, — цедит она и я прямо чувствую, что ей как раз-таки неприятно.
Хм, странная парочка.
Дальше вечер идет своим чередом. Давид с Тиграном что-то обсуждают. Я сижу и скучаю, потому что вижу по Анне, что она не настроена на общение.
— Да, Анна? — голос Тиграна возвращает меня к беседе. Смотрю на Анну. Та, похоже, тоже все прослушала — на ее лице немой вопрос. Поэтому Тигран уточняет: — мы обсуждаем с Давидом, куда можно поехать отдохнуть. Я сказал, что мы с тобой остановились на Мальдивах.
На красивом лице Анны опять недовольство, но она отвечает с улыбкой:
— Да, Тигран, конечно. Как скажешь.
Потом опять не происходит ничего интересного. Наконец, мы прощаемся. Очень хочется домой.
— Прогуляемся? — неожиданно спрашивает Давид и тянет меня за собой.
— Куда? Ты что? — не могу скрыть удивления.
— Я сто лет не гулял по вечерней Москве. Пошли, — улыбается он.
Я его совсем не узнаю. Но послушно иду рядом. Да и выбора нет — Давид крепко держит меня за руку.
Мы идем молча по тротуару. Навстречу попадаются редкие в это время пешеходы. Постепенно и поток машин становится меньше.
— Смотри, — показывает мне Давид, — это аллея рядом с моим университетом. Я здесь учился. Пошли, кое-что покажу.
Заходим в парк. Тут еще меньше людей.
— Вот, — Давид подводит меня к невысокой сосне, — это я посадил.
Произносит это гордо.
Я не сдерживаюсь и прыскаю от смеха. Давид хмурится.
— Ты? — немного успокаиваюсь, но все равно еще давлюсь от смеха.
— Да, а что тебя удивляет? — как-то обиженно произносит Давид.
Отпускает мою руку и проводит ладонями по свежим иголкам на сосне.
— Ну, никак не могу представить тебя с лопатой, — смеюсь я. — Давид и елка.
Давид хмыкает, отворачивается и идет по дорожке один. Похоже, я переборщила.
Ну, никак в голове не складывается у меня картинка про Давида, лопату и елку. Никак.
Но я все равно понимаю, что не права. Бегу за ним.
— Давид! Стой! — кричу, потому что он явно прибавляет шаг. — Да стой, ты!
Наконец, догоняю и хватаю его за рукав.
— Ну, прости, — говорю, выравнивая дыхание. — Давид?
— Да я и не обиделся, — пожимает плечами. — Кстати, — руками за плечи отодвигает меня и куда-то смотрит, — а вот и та самая скамейка.
— Ну, нет, — закатываю глаза. — Только не говори, что ты сам сделал эту скамейку! Давид?
Он молча идет к ней и садится.
— Иди сюда, — хлопает по дереву рядом с собой.
Я хмыкаю, но сажусь рядом.
— Так что со скамейкой-то? — спрашиваю, обнимая себя руками. На улице становится прохладно.
— Замерзла? — спрашивает Давид.
А потом берет и пересаживает меня себе на колени. Обнимает и прижимает.
— Эта скамейка очень примечательная, — шепчет мне в плечо. — С ней связано самое важное событие в моей жизни.
— Какое? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему. Теперь наши лица совсем близко. Я смотрю на его губы и чувствую, как пересыхают мои.
— На этой скамейке я целовался с первой девушкой, которой признался в любви, — говорит Давид и я отворачиваюсь.
Фу, гад. Зачем мне знать это?
— Пусти, — пробую убрать его руки с себя и встать. Поворачиваюсь к нему спиной.
Слышу в спину смех.
— Ну, тихо-тихо, — говорит он, удерживая меня.
— Пусти! Давид!
— Ну, вот никогда не дослушаешь и сразу убегать! Опять?!
Буквально дергает меня на себя. Одной рукой прижимает за талию, а вторая рука уверенно идет вверх. И вот уже он сжимает мою грудь.
— Василиса, — его горячее дыхание обжигает даже сквозь ткань платья.
Пальцы мнут грудь и какое-то приятное тепло растекается по телу.
— Пусти, Давид, — все равно говорю я. — Пусти. Наслаждайся один тут воспоминаниями о первой любви. Без меня.
Я еложу попой и в один момент прямо четко так ощущаю, что в нее мне упирается что-то очень твердое.
— Успокойся, зайка, — говорит Давид.
Приподнимает меня и разворачивает к себе лицом. Его возбужденный член теперь упирается мне четко между ног.
Толкаю его в плечи, хотя он пытается приблизить меня к себе.
— Хочешь узнать имя той девушки? — спрашивает, ухмыляясь.
— Может, ты мне еще расскажешь, в какой позе поимел ее в первый раз?! — возмущаюсь я. — Пусти, Давид! Пусти!
— Я и показать могу. Повторить, так сказать, — он хватает меня за бедра и начинает двигать меня на своей ширинке. — Или ты забыла?
Я хмурюсь. Удивленно смотрю на него.
— Эту девушку зовут Василиса, — улыбается он. — И, похоже, что она собирается сейчас трахнуть меня через штаны.
Я часто моргаю, пытаясь переварить то, что услышала.
— Подожди, то есть…
— Это ты, зайка, ты. Я никому про любовь не говорил до этого, — он вдруг резко становится серьезным. Притягивает меня к себе. — Я люблю тебя, Василиса. Люблю.
Его губы все ближе и ближе. И я сгибаю руки, позволяя ему приблизиться ко мне.
И о накрывает мой рот. Сразу же впивается в него. Язык проникает внутрь и я закрываю глаза, позволяя ему делать со мной все, что угодно.
Но Давид лишь целует. Удерживает мою голову за затылок и жадно терзает мои губы.
У меня внутри живота сводит, потому что мало. Очень мало.
И да. Я скучала по такому Давиду. По такому напору.
Опять двигаю попой на его члене. Он уже такой большой и такой твердый. Я не сдерживаюсь и, краснея от смущения, кладу руку ему на ширинку.
Давид сразу же останавливается. Я открываю глаза, а он смотрит на мою руку. Усмехается.
— Пора домой, — говорит, чуть отодвигая меня от себя. — Холодно становится.
Какого хрена?!
Именно это мне хочется прокричать, но я молчу.
На выходе из парка нас уже ждет машина. До дома мы доезжаем опять в тишине.
Что-то не то с нами происходит. Не то.
В коридоре Давид говорит:
— Мне еще надо поработать. Не жди меня, ложись спать.
Разворачивается и просто уходит в какую-то дальнюю комнату. Я стою немного ошалевшая. Я не понимаю, что происходит.
Он говорит о любви. Он хочет меня. И вот такое?
Но, ладно, поработать так поработать.
Поднимаюсь в спальню, принимаю душ и ложусь в кровать. Честно пытаюсь уснуть. То на одном боку, то на другом. В итоге лежу на спине и смотрю в потолок. Недолго.
Вскакиваю с кровати. Осматриваю себя в зеркало. Поправляю пеньюар и сбившиеся волосы и выбегаю в коридор.
Тихо ступая, подхожу к той самой комнате, куда ушел Давид. Прислушиваюсь — тихо. Дверь приоткрыта и я несмело вхожу.
Оглядываюсь в полумраке — Давида нигде нет. Но потом замечаю его голову из-за спинки кресла перед камином.
Зажмуриваюсь, набираясь смелости, и иду к нему. Сразу же обхожу кресло и встаю перед Давидом.
