Он сидит в кресле в расстегнутой рубашке. В руке стакан.
Давид медленно поднимает на меня глаза.
— Что случилось? — спрашивает, проходя по мне обжигающим взглядом.
А у меня соски от напряжения торчат и упираются в тонкий шелк. И именно там и задерживается взгляд Давида.
— Давид, — я сажусь на колени перед ним, — я заснуть не могу.
— Что такое? — ухмыляется он. И смотрит мне в глаза.
Я беру его стакан и залпом выпиваю содержимое. В горле сразу же жжет, глаза слезятся. Что за гадость.
— Полегче, — смеется Давид. Потом наклоняется ко мне и берет за подбородок. — Я не узнаю тебя, Василиса, — смотрит пронзительно. — Почему ты не спишь?
Я кладу руки ему на ноги. Он бросает на них быстрый взгляд. И опять в глаза.
— Давид, — опять говорю я. — Почему ты такой?
Видимо, алкоголь придал мне уверенности и я спрашиваю прямо.
— Чтобы ты не думала, что мне от тебя только секс нужен, — говорит он, все еще удерживая меня за подбородок.
— А я так и не думаю, — почти шепчу. — Я…
Вместо слов кладу ладонь ему на голую грудь и веду вниз. Останавливаюсь на ремне.
Давид опускает взгляд и смотрит. Как будто ждет, что же будет дальше. И я веду руку еще ниже. Но он перехватывает ее.
— Сука, — произносит чуть слышно.
Тогда я приподнимаюсь и тянусь к его лицу. Несмело касаюсь губами еще щеки. Потом носа, глаз. Опять щеки. Отстраняюсь и смотрю на рот Давида.
Если он сейчас не сделает следующий шаг, то я точно уйду.
Жду, а у самой дрожь по телу. И Давид это видит. Он все видит.
Ну же, Давид, хватит мучить и себя, и меня! Помоги мне…
Глава 22. Давид
Вот она стоит передо мной на коленях. Вся такая хрупкая, преданная и… моя. Я, наверное, впервые читаю в ее глазах желание. Конечно, она хочет. Не говорит прямо, но я легко угадываю это по ее настроению.
Соскучилась.
Мне и самому пиздец как нелегко. Быть с ней рядом и не прикасаться.
Сколько раз я хотел наброситься на нее. Взять прямо на полу или прижав к стене. Но сжимал кулаки и шел в холодный душ.
Он остужал, но не давал облегчения. Яйца гудели. Член вставал каждый раз, как я видел Василису. Одного взгляда было достаточно. Я специально носил обтягивающие трусы, чтобы хоть как-то угомонить взбесившуюся плоть.
Я хотел ее сейчас даже больше, чем до нашего первого раза. Потому что знал, как ахуенно мы трахаемся. В голове эхом отдавались ее стоны. И член сводило до боли от воспоминаний, как она сжимает его.
Но, сука, я должен был устоять. Чтобы она, наконец, поняла, что я на самом деле люблю ее, а не только на словах.
Да, мне нужен от нее секс. Еще как нужен. Но не только он. Я ведь хочу, чтобы только она была рядом. Только она.
И вот она здесь. Покорно смотрит на меня. Ждет ответных действий.
Но нет, маленькая, нет. Еще рано. Я хочу, чтобы, когда я дам тебе то, что ты так желаешь получить, чтобы ты дрожала от благодарности. Чтобы сама не давала мне слезть с тебя и была согласна на все.
На все, что я себе уже напредставлял.
У меня член сейчас порвет просто брюки, а еще она со своей рукой.
Еще раз смотрю на соски, которые вздрагивают под тонкой тканью. А там, внизу, ведь наверняка течет. Проверить?
Нет. Тогда я точно не остановлюсь.
А я должен выдержать. Хотя бы еще одну ночь. Еще один холодный душ.
Большим пальцем провожу ей по подбородку.
— Там в аптечке снотворное есть. Иди выпей, — говорю я, сдерживая ухмылку, замечая вздох разочарования Василисы.
— Но Давид…
— Синяя упаковка.
Василиса сжимает губы. Резко встает и уходит. Даже не обернувшись.
Шелк мягко ложится на упругую задницу и колышется при ходьбе.
Как давно я не шлепал ее по заднице, трахая раком.
Сука. Опять.
С остервенением тяну с себя рубашку и иду в душ. Стою под напором ледяной воды, уперевшись руками в стену и опустив голову.
Смотрю на торчащий член.
Ничего не помогает.
Хочу Василису.
Даже ледяная вода не может потушить желание трахнуть.
Сука. Да гори оно все синим пламенем.
Не могу больше.
Выхожу из душа и одеваю боксеры.
Так надо.
И поднимаюсь наверх. В спальню.
Василиса лежит на боку, спиной ко мне.
Яйца приподнимаются от нетерпения. Сжимаю ладонью член, пытаясь хоть немного успокоиться.
Иду к кровати. Забираюсь под одеяло и прижимаюсь к Василисе. Обнимаю ее рукой и членом упираюсь в попку.
Сука. Стало еще хуже.
Губами касаюсь плеча. Веду поцелуями к шее. Тоненькая голубая венка начинает биться все чаще и чаще.
— Я сплю, Давид, — вдруг произносит недовольным голосом Василиса и пытается убрать мою руку с себя.
Обиделась. Глупенькая.
— Зайка, — шепчу я ей в шею, — не капризничай.
Рука идет вверх. Как же я скучал по этим упругим шарикам. И только собираюсь насладиться, как Василиса резко разворачивается и упрямо смотрит мне в глаза.
— Что за игры, Давид? — убирает мои руки с себя. — Ты же спать хотел. Вот и спи.
— Глупенькая, ты поняла, что мне от тебя не нужен только секс? Что я прекрасно и без него могу с тобой жить.
— Так давай и продолжим жить. Без него. Нам же так весело, правда? Можем, в домино сыграть. Или в шахматы.
— Кто-то злится, что его не трахнули? — смеюсь я, поддевая ее пеньюар. Но она опять поправляет его.
— Я не понимаю, Давид, — говорит уже другим тоном. Заглядывает мне с глаза. — Ты опять играешь со мной, да? Но почему? Я думала, все будет иначе.
Опускает взгляд.
— Я и хочу, чтобы все было иначе, — обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. — Я очень хочу тебя, Василиса, — шепчу ей в волосы. — Ты не представляешь. Пиздец как хочу. У меня, наверное, отек члена.
— Тогда почему…
— Тихо. Дай я скажу. Но я хочу, чтобы нас объединял не только секс. Понимаешь? Секс, конечно, важен. Без него никак. Сама же почувствовала, да?
Смущается. Черт, заводит меня еще больше. Пора сворачивать эту пламенную речь.
— Ну, иди ко мне, — тяну на себя. — Соскучилась, да? — касаюсь губами уха и вижу, как миллионы мурашек пробегают от места касания. — Зайка моя маленькая. Иди ко мне.
— Давид, — стонет Василиса, хотя я ничего еще и не делаю, только глажу руками хрупкое тело.
Я мог бы быстро трахнуть ее, но не хочу. Мне хочется еще чуть-чуть продлить это ожидание.
— Давай поиграем, — говорю я.
— Опять? — Василиса испуганно смотрит на меня.
— Тебе понравится эта игра, зайка, — быстро целую в губы, отпускаю ее и достаю из тумбочки черный шарф. — Доверься мне.
Василиса поднимается и садится рядом. И я завязываю ей глаза. Это еще больше усилит ощущения, которые я собираюсь ей подарить.
— Давид…
— Тихо. Не бойся. Просто доверься мне.
Снимаю с нее пеньюар. Не в силах сдержаться, сжимаю руками груди. А потом чуть толкаю Василису, заставляя лечь на живот.
— Давид… — поворачивает она ко мне голову.
— Тихо, — повторяю я.
Сажусь ей на ноги и руками провожу по спине. Мну плечи. Но Василиса все еще напряжена.
— Расслабься, зайка, — шепчу я, наклонившись. — Не бойся.
Целую ее в шею, потом делаю дорожку из поцелуев по позвоночнику. Когда мои губы касаются поясницы, Василиса приподнимает попку. Я сжимаю ее руками и тоже целую. Сначала в одну половинку, потом в другую.
— Давид, щекотно.
— Лежи тихо, — строго говорю я и слегка шлепаю ее по заднице.
Василиса ойкает, а я сжимаю место удара пальцами. Чуть трясу.
— Обалденная у тебя задница, зайка, но вид спереди мне нравится больше, — с этими словами переворачиваю ее на спину. — Заведи руки за голову, — говорю я, глазами пожирая идеальное тело.
— Зачем? — спрашивает Василиса и облизывает губы.
— Сама заведи. Иначе привяжу.
И она покорно вцепляется руками в изголовье кровати.
Я наклоняюсь и целую ее в губы. Не сильно, едва касаясь. Языком прохожусь по мягким губам. Чуть прикусываю нижнюю и тяну.
