забрался. Мне страшно. Давай вернемся!
– До деревни ближе, чем обратно. И нам лучше поторопиться, чтобы не опоздать на поезд.
– Но…
– Рома! – рычу я. – Пожалуйста. Послушай меня, так надо. Хорошо? Так надо…
Не знаю, для кого я повторяю одно и то же. Может быть, для себя.
Ромка глядит на меня полными слез глазами. В них столько обиды, мамочки! Не знаю, как мы с этим справимся. Я уже вообще ничего не знаю. Только то, что если мы не поторопимся, поезд уедет без нас. И весь мой план пойдет псу под хвост.
Серую хмарь пронизывает свет фар. Торможу Ромку за ручку, вжимаемся в обочину, опасаясь, что при такой видимости водитель может запросто нас не заметить, и тогда аварии не избежать. Бобик медленно приближается. Правильно, сейчас ни один дурак гонять не станет! Даже такой выезд, как мне кажется – риск. Наверное, случилось что-то срочное. Ну, или же мне, непривычной, Армагеддоном кажется то, что для местных им не является и близко.
К удивлению, вместо того, чтобы поехать дальше, машина останавливается.
– Не слишком ли вы дерьмовую погоду выбрали для прогулок? – усмехается… Лена. И меня, возможно, самым противоестественным образом полосует ревность. Теперь-то она не упустит своего шанса. Заставляю себя улыбнуться, хотя оледеневшие мышцы лица не очень-то этому способствуют. Пожимаю плечами. Что тут сказать?
– Запрыгивай. Малой-то совсем околел. Подкину вас… Вы к Савве? Так он хрен знает где, на месторождении.
Застываю на полпути. Откуда она знает? Качаю головой.
– Нас бы до станции.
– Да вы садитесь, холодно же! Потом разберемся.
Холодно, да… Запихиваю чемодан в багажник. Забираюсь в теплый салон, где меня вмиг охватывает сонливость. Ромка тоже носом клюет.
– Ты зря в такую погоду вышла. Знаешь, как легко здесь замерзнуть до смерти? Каждый год по весне кого-нибудь откапываем.
Закусываю губу. Конечно, в глазах Лены я выгляжу глупой сумасбродкой.
– Так надо было.
– А Савва вообще в курсе?
– Нет! – с губ срывается крик. – И… в твоих же интересах ничего ему не говорить.
– В каких таких интересах? – усмехается. Какая же она все-таки красивая. Густая шапка вьющихся волос, яркие глаза…
– Да ладно, Лен. Зачем эти игры? Я же понимаю, что поневоле влезла в ваши отношения.
И такая меня охватывает собачья тоска, что хоть вой!
– Так уж поневоле? – стреляет глазищами, и я сдуваюсь, потому как правда состоит в том, что будь моя воля, никому бы Савву не отдала. Даже ей. И плевать, что у них до меня были отношения. Вот такая я мерзкая баба.
– Какая теперь разница? Мы уезжаем.
– А Савва, выходит, о твоих планах ни сном ни духом?
– Выходит так. Нас к станции подбрось, ладно? – сверяюсь с часами. Времени впритык. Но на машине должны успеть.
– А что за спешка-то? Я слышала, вы жениться собрались.
– Быстро тут у вас распространяются сплетни.
Лена сворачивает на одну из деревенских улиц. Здесь, ближе к цивилизации, я чувствую себя спокойнее. И несчастнее, чем когда-либо. Кошусь на телефон. Шуваков грозился позвонить, чтобы узнать, исполнила ли я свое обещание. Страшно пропустить вызов. Дергаюсь… Касаюсь денег, которые наглым образом умыкнула у Саввы, чтобы было на что вернуться домой. Хочется плакать от того, в кого я превратилась. Я разлучница, я блудница, я обманщица жуткая, а теперь еще и воровка.
Лена тоже глядит на деньги в моих руках. Тушуюсь, краснею, как идиотка. Возвращаю свой нехитрый скарб в сумочку и вздрагиваю, потому что телефон таки звонит. Вытаскиваю трубку трясущимися руками.
– Д-да!
– Привет, Никуш. Чем порадуешь?
Я ненавижу его! Не-на-ви-жу. Слащавый голос, глумливые интонации…
– Я выполняю нашу договоренность. Надеюсь, вы выполните свою.
– Ты в аэропорту?
– Я на полпути к железнодорожной станции.
– А ты не торопишься, правда?
– Тороплюсь. – Сглатываю, до дрожи во всем теле боясь его рассердить. – Просто мы далеко. И до аэропорта тоже как-то надо добраться.
– Завтра. Ты должна быть здесь завтра. Иначе хана твоему любовнику. Все ясно?!
– Д-да. До встречи. – Отключаюсь.
– Кто звонил?
– Так, один знакомый. Слушай, разве мы не должны были уже приехать? Я не думала, что станция так далеко.
– Угу. Придется объехать поселок.
Неужели мне врали карты? Я же не дурочка, все рассчитала…
– Поезд отходит в двенадцать. Мы же успеем?
– Пф-ф-ф. Да конечно. Сейчас я только кое-что проверю.
– В каком смысле? Мы очень спешим!
– Я здесь участковый. Ты не знала? Сейчас сделаю одно срочное дело и вернусь…
И действительно Лена притормаживает у какого-то приземистого здания. Ромка задремал. Я беспокойно ерзаю. Ну, хоть двигатель она не выключила – тепло. Отходит, с кем-то разговаривая по телефону. Наверное, уже столик бронирует. В ресторане. Или записывается на шугаринг, предвкушая жаркие ночи с Саввой. Я прижимаюсь к прохладному стеклу лбом. Какие же глупости лезут мне в голову. Я как будто нарочно снова и снова прокручиваю воткнутый в мое сердце кинжал. Глаза слезятся.
– Эй! – резко стучит в стекло Лена. От неожиданности я пугаюсь.
– Чего?
– Пойдем, поможешь мне.
И снова я сверяюсь с часами. Если так пойдет – поезд уйдет без нас. Торопливо выхожу.
– С чем помогу?
– Надо кое-что донести.
Метель и не думает прекращаться, но на входе в дом успеваю разглядеть табличку, сообщающую, что здесь находится полицейский участок. Наверное, Лене что-то понадобилось в ее хм… офисе. Или как это назвать? Интересно, а здесь, в глубинке, женщина-участковый – распространенная история? Мне это кажется необычным. В Лене вообще все необычно. На ее фоне я даже самой себе кажусь чересчур простой.
– Сюда.
Вся в невеселых думах, захожу в какое-то странное помещение. Обшарпанные стены, клетушка.
– Что брать-то?
– Ничего.
Удивленно смотрю на то, как Лена захлопывает за мной железную дверь. И закрывает ту на замок.
– Что ты делаешь?
– Задерживаю тебя.
– Что-о-о? В каком смысле – задерживаешь?
Что это означает? Неужели Лена заодно с Шуваковым?
– В самом прямом.
– И на каком же основании ты это делаешь? – я подхожу к решетке.
– Ну-у-у, что-то мне подсказывает, что ты обокрала Савву. Сейчас изымем вещдоки… Организуем очную ставку и все такое. – Лена вытягивает перед собой руку и начинает придирчиво изучать свой маникюр. Я просто поверить
