Сильно…
– Ключ возьми, – подталкивает мне связку Лена. Я торопливо ту сгребаю и ныряю в тесный коридорчик. Две двери по разные стороны. В одной – архив, в другой, собственно, обезьянник. Наши взгляды с Никой встречаются между прутьев решетки. И я приваливаюсь к стене, чтоб не упасть от облегчения.
– Савва…
– Помолчи. Секунду, – закрываю глаза и зажимаю двумя пальцами переносицу.
– Ты не понимаешь! Шуваков…
– Я плевать на него хотел! Плевать… Как ты могла даже думать о том, чтобы после меня… С ним…
– А что мне оставалось делать?! Я хотела тебя защитить.
– Я не нуждаюсь в твоей защите! За кого ты меня принимаешь? За слюнтяя, который не в состоянии постоять за свою женщину?!
– Нет! – кричит, в голосе – слезы. – Ты уже постоял. И?! Вот, чем это закончилось… Господи, а если он уже отдал распоряжение, а если… – Ника плохо контролируя себя, зарывается обеими руками в волосы. Спорить дальше бесполезно. Надо объяснять. Чертыхаясь, открываю замок, решетку. Захожу к ней. Ловлю наполненный ужасом взгляд.
– Ничего он мне не сделает. Там все уже порешали, слышишь?
– Слышу.
– А плачешь чего тогда? – вся моя злость испаряется. Я, наверное, тот еще каблук, но ее слезы – большее, чем я могу вынести.
– Я боялась, что никогда тебя больше не увижу-у-у, – ревет, падает мне на грудь. А я тоже падаю и куда-то лечу… Обхватываю ее лицо ладонями, целую.
– Ну что ж ты за глупышка такая у меня? Я же взрослый мужик. Тоже какие-никакие связи имею. Как ты могла подумать, что я не смогу тебя защитить?
– Не привыкла, – шмыгает носом эта маленькая дурочка. Не привыкла… Да. Бедная моя. Целую. Слизываю языком дорожки слез.
– Тормози, Ник. Смотри, как сердце колотится, – шепчу ей в висок.
– Ну и пусть. Пусть колотится. Я столько раз умирала за эти сутки, что…. – не договаривает, всхлипывает, обжигает рваными вдохами. Целую. Скольжу руками по телу. Как представлю, чем это могло все закончиться, если бы не Лена, и сам умираю.
– Никогда, никогда больше так не делай. Пообещай. Дальше все касающиеся нас решения мы принимаем только вместе. – Трясет головой, но мне этого мало. – Я хочу услышать: «Да, муж мой. Хорошо, муж мой. Теперь только так».
– Ты же еще не муж, – ну, вот видно, чуть ее попустило, раз вредничает. Усмехаюсь.
– Ты права. Это надо срочно исправить. Елисей!
– Чегошеньки?
– Сегодня же у властей наших рабочий день?
– Меня звонок Лены застал прямо посреди совещания с Михайловной, на котором мы согласовывали план Рождественских гуляний.
– Знаю я эти согласования… Договоришься нас расписать?
– А у вас срочность какая?
– Еще бы. Мы хотим пожениться.
– Чтобы организовать срочную роспись, нужны более веские основания. Беременность там… – взгляд на разрумянившуюся Нику. – Твоя наречённая не того…
– Может, и того, по крайней мере, я очень старался, а судя по тому, какой я снайпер…
– Савва! – ахает Ника.
– Ну, что? – снова трогаю губами ее. – Нельзя же этого исключать? Я бы хотел. Очень.
Не вру. Это чистая правда. С ней мне хочется всего… Да побольше. Я жадный.
– Ну, посмотрим, что можно сделать, – посмеивается Елисей, доставая из кармана рясы телефон.
В общем, свадьба у нас выходит спонтанная. Но от этого не менее запоминающаяся. Метель усиливается, мы спешим… Но один черт, в нашу глухомань приходится пробираться вслед за трактором, который нам в качестве свадебного подарка выделила в пользование Михайловна. Такой вот своеобразный почётный караул. По местным меркам мы мажоры. Улыбаюсь. Дорога сложная, но я то и дело кошусь на свою… жену.
– Ты выглядишь страшно довольным.
– Угу. Я такой.
– Не хочется портить тебе настроение, – колеблется. – Но я все же хотела бы знать, как ты разобрался с Шуваковым.
– Все еще в это не веришь?
– Нет! В смысле… Господи, я только тебе и верю.
– Тогда почему мы в день нашей свадьбы опять возвращаемся к этому уроду?
– Чтобы никогда больше не возвращаться? – закусывает губу. А мне ведь тоже ее куснуть хочется. Гляжу в зеркало заднего вида на прикорнувшего Ромку. Притормаживаю. Целую Нику до тех пор, пока в голове не начинает кружиться от нехватки кислорода. Глажу ее лицо.
– Есть у меня связи. Еще с зоны тянутся… Там серьезные люди вписались.
– И ты теперь им что-то должен? – взволнованно лижет губы. – Что-то… незаконное?!
– Та-а-ак, – закатываю глаза, – женщина, ты вообще за кого, думаешь, замуж вышла, м-м-м? За уголовника?
– Нет…
– Во-о-от. Ответ верный. Потому что с тех пор я, как говорится, стал на путь исправления и не сходил с той дорожки. Мы с Васо как-нибудь в легальной плоскости сочтемся. Я ж геологоразведкой занимаюсь, без ложной скромности – один из лучших в этом деле. А у него в сфере геологоразведки интересы теперь имеются… Ну? Разобрались?
– Ты же ничего от меня не стал бы скрывать?
– Я – нет. И ты теперь тоже не станешь. С этим разобрались, надеюсь?
– Разобрались, – кивает покладисто, утыкается носом в плечо. Девочка… Трусь щекой о ее макушку, выезжаю потихоньку. Как подумаю, что мог ее потерять, или вообще не встретить, животный ужас охватывает. И даже годы, проведенные порознь, не кажутся такой уж большой ценой, учитывая, сколько этих лет у нас впереди.
Подъезжаем к дому. Ромка так и спит. Видно, вымотался парень.
– Сейчас, я только с Дим Димычем расплачусь, – говорю Нике и бегу к трактористу. Подарок – подарком, но небольшая премия мужику явно не помешает. Особо не отпирается. Возвращаюсь к машине, втянув голову в плечи. По осадкам сегодня мы, наверное, двухмесячную норму сделаем. Открываю дверь, хватаю сонного Ромку на руки, заходим в дом. Раздеваем того, сын даже не просыпается. Переглядываемся с Никой, улыбаемся.
– Думаешь, проспит до утра?
– Он умаялся. Мы же пешком пробирались… – винится, с сожалением отводя взгляд.
– Завтра с утра первым делом расскажу тебе о правилах выживания. – Хмурюсь.
– А сегодня? – шкодно закусывает губу.
– А сегодня у нас по плану другое страшно важное занятие.
– М-м-м, это какое же?
– Нужно кое-что сделать. – Тяну Нику за руку
