доброе. Я не знаю, как ты делал то, что делаешь, но я знаю, что это убивает тебя изнутри.
Он вырвался с такой силой, что у неё опустились руки.
— Ты ничего обо мне не знаешь. Человек, которого ты знала, исчез. То, что, как тебе кажется, ты видишь — это фантазия. Я не выбирал стать частью команды Чезаре, но в ту ночь на реке я выбрал эту жизнь.
— Чтобы освободить меня. Твои мотивы были благими.
Он вздрогнул, и его рука поднялась так внезапно, что она подумала, что он может ударить её, но вместо этого он схватил её за челюсть и дёрнул её голову в сторону.
— Ты всё ещё так наивна, — холодно сказал он. — Доверчива. Так чертовски хороша, что это разбивает моё грёбаное сердце.
Если бы он сказал ей это шесть лет назад, она бы свернулась калачиком внутри и убежала. Но теперь она поняла, что такое травма. Она понимала, какие долгосрочные последствия жестокое обращение оказывает на детей. Она знала, когда воздвигаются стены самозащиты и как их разрушить. Впервые она задумалась, не было ли это настоящей причиной, по которой она занялась психологией. Не только для того, чтобы помогать другим, но и для того, чтобы помочь единственному человеку, о котором она заботилась больше всего.
Хотя понимание сделало его слова менее болезненными, они всё равно причиняли боль. Отстранившись, она сделала шаг назад.
— Я собираюсь поймать такси и остановиться в отеле.
— Ты не поедешь в отель.
— Поеду. — Она пошла прочь, замедлившись лишь тогда, когда он окликнул её.
— Грейси.
Надежда затрепетала в её груди. Она оглянулась через плечо, вопросительно подняв бровь.
— Ты не сядешь в машину какого-то грёбаного незнакомца.
Что ж, разве это не испортило то, что могло бы стать идеальным моментом в фильме?
— К твоему сведению, — выпалила она. — Это такси. Я постоянно на них езжу. И это безопасно!
— Кто бы ни охотился за тобой, он может искать тебя прямо сейчас. — Он сократил расстояние между ними лёгкими шагами своих длинных ног. — Что, если один из них за рулём?
— Водитель случайного такси, которое я остановлю, увезёт меня подальше от тебя? — Она упёрла руки в бока и повернулась к нему лицом. — Тебе не кажется, что это выходит за рамки совпадений?
— Нет, когда я думаю о том, как мы впервые встретились и обнаружили, что мы оба потеряли наших мам, слушали одну и ту же музыку, болели за одну и ту же спортивную команду и имели одинаковые интересы. Не тогда, когда я думаю о том, как тебе нужно было спасать людей, и я нуждался в спасении, и мы были друг для друга в идеальное время.
Её гнев иссяк быстрее, чем член последнего парня, с которым она знакомилась, который снял с неё маску после костюмированной вечеринки и обнаружил то, чего не ожидал увидеть.
— Не пытайся заставить меня ностальгировать, — насмешливо нахмурилась она. — Ты сказал, что я наивна.
— Так и есть. — Он обхватил её лицо ладонями.
— Ты сказал, что я слишком доверчива.
— Это правда. — Он запрокинул её голову назад, пока она не смогла видеть ничего, кроме карамельной глубины его прекрасных глаз.
— Ты сказал, что я разбиваю твоё грёбаное сердце.
— Ты знаешь. Ты уничтожила меня тогда и уничтожаешь сейчас. — Его губы нашли её рот, и он поцеловал её.
Мягко.
Нежно. О, так нежно.
Его зубы задели её нижнюю губу, язык прошёлся вдоль линии рта. Она открылась для него, и он завладел её ртом, как будто они попали в середину поцелуя, который продолжался с тех пор, как они в последний раз были вместе. Это было грубо и честно, и так наполнено желанием, что её кровь застыла в жилах. Ощущение захлестнуло её, и она застонала ему в рот.
Рокко зарычал. Настоящее, искреннее рычание, которое вибрировало по всему её телу вплоть до пальцев ног. Одна рука сжала её волосы в кулак, удерживая на месте, в то время как другая пробежала по виску, щеке, подбородку и вниз по горлу к пульсу, который стучал доказательством её желания по коже. Он набросился на неё, поглощал до тех пор, пока она не перестала различать день и ночь, верх или низ. Она ощущала только его. Твёрдое тело Рокко прижимается к ней. Рот Рокко. Его вкус. Его огонь. Её фантазия стала реальностью.
— Восхитительная. — Его пальцы запутались в её волосах, притягивая ближе к себе, погружая в свой жар, прежде чем она смогла почувствовать холод страха, что он отвергнет её. — Просто подожди, я отвезу тебя домой.
Она положила руки ему на грудь, вспоминая каждый раз, когда прикасалась к нему после той ночи в Проспект-парке. Как он оставлял ей сообщение о том, где встретиться, и её сердце колотилось, когда она шла к нему. Он позволял ей снять с него одежду, трогать, целовать, лизать и сосать его прекрасное тело, как того пожелает её сердце. А потом он снимал с неё одежду вещь за вещью, пока она не обнажалась перед ним. Он шептал: «Прекрасная», и она верила ему, потому что он был для неё всем, и он снова сделал её тёмный мир светлым.
— Так вот как ты приводишь девушек к себе домой? — пробормотала она ему в губы. — Лесть и обольщение?
Она чувствовала отчаянную потребность узнать о других женщинах в его жизни: сколько у него было подружек, что он с ними делал, напевал ли он им хиты «Rat Pack», когда они обнимали друг друга в темноте или занимались любовью под деревом под дождём. Она хотела узнать о нём всё за шесть лет, хотя часть её кричала, что это ПЛОХАЯ ИДЕЯ.
Потому что к чему это должно было привести?
Он забирал жизни, а она их спасала.
* * *
— Ты можешь спать в кровати. Я займу диван. — Рокко предложил Грейс футболку, которую он подарил ей накануне вечером, мысленно похлопав себя по спине за стойкость. Он не хотел спать на диване и не хотел, чтобы она носила какую-либо одежду. Будь его воля, они были бы голыми в постели вскоре после того, как он повёл её на обед, или, по крайней мере, после её дневного визита в больницу, когда её отец проснулся и попросил о встрече с ней.
Голые и в постели прямо сейчас было бы идеально, но поскольку о Томе всё ещё было ничего неизвестно, а её отец был в больнице, он не хотел давить на неё.
— Я принесла свою пижаму.
Рокко
