Софи резко оборачивается.
— Вы ведь знаете, что перед нами зеркало, верно?
Блядь. Она права. Я определенно должна знать, поскольку именно я повесила его в конце коридора.
Мама года, черт возьми, прямо здесь.
Она закатывает глаза и поворачивается, волоча за собой свою сумка с вещами на ночь. На кухне она поворачивается и целует меня в щеку.
— С тобой все будет в порядке? — спрашивает она. Меня удивляет тот момент, когда она начинает думать не о себе. Подростки, в целом, эгоцентричные монстры. Я улыбаюсь ей.
— Со мной все будет в порядке, — говорю я ей. — Правда. У нас с твоим отцом все в порядке. Мы просто спорим время от времени.
И притворяемся, что убиваем друг друга в пантомиме.
С фаллоимитаторами.
Это нормально, не так ли?
Она снова качает головой.
— Ладно. Завтра я буду дома. У меня есть сотовый, если я тебе понадоблюсь.
— Я в порядке, милая, — настаиваю я. — Честно.
Она улыбается и уходит со своим отцом, который больше не произносит ни слова. Я не могу поверить, что Софи беспокоится обо мне. Вырастет ли мой маленький монстр в сострадательного человека?
Я улыбаюсь про себя этой мысли, когда вспоминаю Шейда. Колби. Дерьмо.
Я забрасываю Джеронимо обратно в свою комнату, а затем спешу обратно во внутренний дворик и нахожу его устроившимся в шезлонге и просматривающим свой телефон.
— Привет, — ухмыляется он. — Все в порядке?
Я улыбаюсь в ответ.
— Все в порядке. Хочешь зайти в дом? Должны ли мы пойти куда-нибудь поесть или нам следует заказать на дом… или?
Он пожимает плечами.
— Что бы ты ни планировала, делай.
Я собиралась заказать еду на вынос, съесть все до крошки, посмотреть девчачий фильм, чтобы выплакаться навзрыд, чтобы стабилизировать свое эмоциональное состояние, а затем, вероятно, воспользоваться услугами Джеронимо.
Но я этого не говорю.
— Я как раз собиралась заказать китайскую еду, — говорю я ему. — А потом съесть это перед телевизором.
— Звучит как рай, — говорит он мне. — Знаешь что? Сегодня вечером показывают марафон старых фильмов ужасов.
Я приподнимаю бровь.
— Ты пытаешься сказать, что мы должны посмотреть это, потому что я старая и поэтому буду чувствовать себя как дома?
Он выглядит потрясенным.
— Нет, конечно, нет! Я…
Я перебиваю.
— Я, конечно, шучу. — Я смеюсь. — Я не старая. Я в самом расцвете своей сексуальной силы, помнишь? Я улыбаюсь. — Старые фильмы ужасов? Тебе это нравится?
Он кивает.
— Мы с папой часто допоздна засиживались и смотрели их, когда я был маленьким. Это хорошее воспоминание, которое у меня осталось.
— А сейчас у тебя о нем нет никаких хороших воспоминаний?
По какой-то причине это прозвучало так, будто именно это он и имел в виду. Он пожимает плечами.
— Мы с моим отцом просто сейчас не сходимся во взглядах. Он хочет, чтобы я делал то, чего я не хочу делать. Но я не совсем уверен, что хочу делать, вот в чем проблема.
— Он знает об этом? — спросила я. Я указываю на него, но он знает, что я имею в виду.
— Он не знает о Шейде. Черт возьми, нет. Никто в моей семье этого не знает.
Я киваю, открываю дверь во внутренний дворик, и мы заходим внутрь.
— Это, должно быть, напрягает.
Я наливаю каждому из нас по бокалу.
— Не так уж много, — отвечает Колби. — Я просто разделяю свою жизнь на части. Это довольно просто.
— Еще раз, ты можешь давать мне уроки? — спрашиваю я с легким смешком. Шейд тоже смеется.
— Я уже преподал тебе урок прошлой ночью, — отвечает он. — Разве одного урока в неделю недостаточно?
Воспоминания о прошлой ночи захлестывают меня, и у меня слабеют колени. И я должна согласиться.
— Ты прав. Этот ученик готов к отдыху. Пойдем, я покажу тебе медиа-зал.
— Мне нравится, как это звучит, — отвечает Колби, натягивая рубашку. Голос у него усталый.
Я показываю ему дорогу, а затем бегу обратно наверх, чтобы надеть спортивные штаны и футболку. Эй, не осуждай меня. Он сказал мне сделать то, что я бы сделала, если бы его здесь не было. В мои планы определенно входили мои любимые спортивные штаны.
Итак, вот так начинается наша ночь. Со мной в спортивных штанах, свернувшейся калачиком рядом с Колби под теплым одеялом. В моей медиа-комнате всегда прохладно, поэтому я всегда держу под рукой пушистые одеяла, и сегодня вечером они определенно пригодятся.
Мы едим попкорн и делимся друг с другом китайскими блюдами. Затем мы смотрим дурацкие старые фильмы, пока Колби не решает, что мне нужно научиться делать желейные шоты, потому что они, очевидно, вкусные и необходимы в жизни. Итак, мы бежим на кухню и готовим порцию, оставляя их в холодильнике настояться, пока мы смотрим другой фильм.
После того, как самый глупый и угрюмый фильм ужасов в истории Земли наконец-то закончился, мы возвращаемся на кухню, чтобы попробовать наше рукоделие.
Колби протягивает мне вишневый, а сам берет лайм.
— И вообще, почему у тебя под рукой были эти маленькие чашечки? — спрашивает он меня, открывая крышку.
— Честно говоря, я не помню, — говорю я ему. — Я думаю, Софи понадобились они для сбора средств, который она проводила для своей команды поддержки в прошлом году.
— Что ж, тогда за чирлидинг, — произносит Колби тост, поднимая свой маленький пластиковый стаканчик. А потом он вычерпывает желе языком. Я делаю то же самое.
Я киваю, переваривая вкус.
— Я едва чувствую вкус водки, — говорю я ему. Он кивает в ответ.
— В том-то и дело, — говорит он. Он протягивает мне еще одну. — Вот почему они проходят так гладко.
Мы снова выковыриваем желе языками. Я не могу не следить за языком Колби. Я лично знаю, что это очень искусный язык. Но сегодня вечером он — Колби. И все по-другому, когда он Колби, напоминаю я себе. И мне, наверное, следует беспокоиться из-за того, что я провожу свой субботний вечер, тусуясь с молодым жиголо.
Но, по-видимому, у коктейлей с желе есть способ незаметно подкрасться к вам и изменить то, как вы раньше думали о чем-то.
Потому что, пока мы с Колби смеемся и шутим, нам удается сделать еще несколько (примерно по десять) порций желе каждому. И тогда один из нас (я) решает, что мы должны сделать шоты с тела, потому что я никогда их не делала.
— Серьезно, — говорю я ему. — Ты можешь показать мне, как это делается? Потому что я думаю, что это жизненный навык, которым нужно обладать.
Я пьяна. И я достаточно взрослый человек, чтобы сказать,
