Я не могу не улыбаться, думая о ее новой жизни. Походы в супермаркет для нее давно в прошлом.
Я следую за ней, пока она перебирает пальцами нежное кружево и мягкий атлас. Она берет со стеллажей белье своего размера и перекидывает его через пальцы, готовая примерить.
— О Боже, на этом бюстгальтере написано твое имя, — говорит она, снимая бюстгальтер с вешалки и поворачиваясь, чтобы показать мне.
Я не могу удержаться от смеха. — Я так не думаю, Джо-Джо.
Мне не нужно смотреть на ценник, чтобы понять, что он мне не по карману.
— Я угощаю, — говорит она, поворачиваясь к стойке и доставая мой размер.
— Нет, Джоди. Я не…
— Просто примерь. Тебе будет скучно ждать, пока я закончу со всем этим. Ты можешь сделать несколько снимков, пока будешь там, чтобы помучить Нико.
В ответ на ее предложение в моем горле раздается рык, но она сует мне в руки одежду и уносится прочь, прежде чем я успеваю что-то сказать.
Я догоняю ее, когда она заходит в отдел ночного белья и выхватывает еще несколько вещей.
Тоби даже не подозревает, что его ждет.
— Ты пытаешься убить своего парня или что-то в этом роде? — легкомысленно спрашиваю я.
— Нет, просто напоминаю ему, как ему повезло, что у него есть я.
— Я уверена, что он уже знает, — бормочу я, чувствуя, как по позвоночнику пробегает еще одна дрожь.
Повернувшись, я осматриваю магазин. Но, как и снаружи, я никого не обнаруживаю. Кроме горстки других женщин и двух продавцов, здесь никого нет.
— Пойдем, примерим это.
Она направляется в сторону примерочных, прежде чем я успеваю сказать хоть слово. Я следую за ней, как хорошая лучшая подруга, с комплектом нижнего белья, раскачивающимся в моих пальцах.
На самом деле я не хочу его примерять — это значит стоять как минимум перед одним зеркалом в полный рост, выставляя напоказ свое поврежденное плечо.
Вероятно, это именно та причина, по которой стоит это сделать.
В примерочной пусто, только четыре одинокие кабинки с задернутыми шторами ждут, пока кто-нибудь ими воспользуется.
Джоди выбирает одну, а я — противоположную, на случай если ей захочется показать себя — что она, скорее всего, и сделает.
Между нами уже давно не было стыда. Мы видели буквально все и говорили обо всем на свете. Обычно я была бы рада такой прогулке — может быть, чуть менее дорогой.
Отдернув занавеску, я позволяю ей закрыться за мной, вешаю белье на крючок и бросаю сумку на стул в углу.
Я смотрю на себя в зеркало, пытаясь откопать в себе частичку прежней личности, чтобы найти в себе необходимую смелость.
Ненавижу, что это вообще проблема. У меня сводит живот, когда я ругаю себя за то, что я такая жалкая. Но я ничего не могу с собой поделать.
Глубоко вздохнув, я стягиваю с себя накидку, надетую поверх приталенного платья-футболки, скрывающего верхнюю часть руки. И, не глядя в зеркало, раздеваюсь до одних стрингов.
— Боже мой, Тоби просто взорвется, когда увидит это, — радостно сообщает Джоди, возвращая меня к реальности.
— Везучий засранец, — отвечаю я, хотя на сердце у меня тяжело.
Он будет смотреть на нее так, словно она единственная женщина в мире.
Я хочу этого. Я жажду этого. Тем более сейчас, когда на моем плече это уродство.
— Он не единственный, — раздается сзади меня глубокий, знакомый голос.
Я вскидываю глаза, но прежде чем я успеваю закричать, вокруг моего рта обвивается рука и останавливает меня.
18
БРИАННА
— Тебе даже не обязательно одеваться во что-то, в то время как я всегда нахожусь в опасной близости от того, чтобы взорваться, Сирена.
Мои расширенные глаза смотрят на него в зеркале, а сердце, как бегущий поезд, бьется в груди.
— Ты игнорировала меня, — выдыхает он, проводя кончиком носа по раковине моего уха.
Я пытаюсь закричать на него, сказать, чтобы он отвалил от меня, но это бессмысленно. Вместо этого я перехожу к действиям, а не к словам.
Я начинаю размахивать руками в надежде причинить ему достаточно боли, чтобы заставить его отпустить меня.
Но каждый раз, когда я наношу ему не слишком впечатляющий удар, этот ублюдок только усмехается. И не успеваю я опомниться, как он каким-то образом умудряется взять оба моих запястья в одну из своих огромных рук, лишая меня возможности бороться.
Я задыхаюсь, когда вся передняя часть моего тела оказывается прижатой к холодному зеркалу передо мной.
— Нико, — кричу я из-под его руки, заставляя его снова рассмеяться.
— Все, что тебе нужно было сделать, это поговорить со мной, детка, — успокаивает он меня на ухо. — Но должен признаться, что сейчас я чертовски рад, что ты этого не сделала.
Он наклоняется ближе, прижимаясь каждым сантиметром своего тела к моему. Невозможно не заметить, насколько он тверд, когда его эрекция прижимается к моей заднице.
Меня охватывает жар, и бедра сами собой сжимаются. Мои соски упираются в зеркало, умоляя о его теплом прикосновении.
— Мне просто нужно было знать, что с тобой все в порядке.
Мои брови сжаты. Почему он решил, что со мной не все в порядке?
Меня охватывает паника, что он мог не уйти, когда я думала, что он ушел прошлой ночью и слышал, как я плакала. Но это нелепо, ведь Джоди должна была бы его увидеть.
Я настолько погрузилась в свои мысли и огонь, пылающий в моих венах, что не замечаю, как он немного отодвигается, пока что-то твердое не обхватывает мои запястья.
Мои глаза опускаются к талии как раз вовремя, чтобы увидеть конец его ремня, которым он меня стягивает.
Вот черт.
— Ты прочитала мое письмо? — спрашивает он. В его голосе звучит легкая нерешительность, и я не могу не заметить, что он не смотрит мне в глаза. Вместо этого его взгляд устремлен на мою израненную кожу. Меня охватывает тревога и уязвимость. Но я отказываюсь трусить и казаться слабой перед ним.
Я не шевелюсь, пока у него не остается выбора, кроме как поднять глаза.
И тогда я киваю.
— Я говорил серьезно. Каждое гребаное слово.
Сердце бьется о ребра, когда я вспоминаю его слова. Как серьезно он говорил о том, что у нас есть будущее.
Отпустив мои теперь уже связанные запястья, он проводит рукой по моей заднице.
— Черт, ты сексуальна, — простонал он, скользнув рукой к моему животу, а затем вверх, чтобы прижаться к моей груди.
Когда он щиплет меня за сосок, в горле раздается стон.
Джоди что-то говорит, но я не могу разобрать ни слова.
— Она понятия не имеет, — шепчет Нико мне на ухо. — Понятия не имеет, что ты здесь, как моя маленькая грязная шлюшка.
Еще одно хныканье.
Он щиплет меня за сосок достаточно сильно, чтобы я резко вдохнула через нос, а затем его рука снова опускается вниз, и его пальцы исчезают под кружевом моих стрингов.
Я вскрикиваю под его рукой. Какая-то часть меня хочет верить, что это я пытаюсь отказаться от его прикосновений. Но еще большая часть меня знает, что я действительно подстегиваю его.
Мне чертовски нравится быть в его власти, и он это знает.
Все мое тело содрогается, когда он нащупывает мой набухший клитор.
— Черт возьми, Сирена. Твои трусики уже испорчены, а я едва прикоснулся к тебе.
Он знает, как сильно я люблю риск быть пойманной, так же как и он. Именно поэтому он возится здесь, пытаясь доказать мне, почему я должна сдаться и прыгнуть в то, что он мне предлагает, двумя ногами.
Это заманчиво. Действительно чертовски заманчиво.
Но я не готова.
— Ты думала обо мне, прежде чем я проскользнул сюда? — спрашивает он, и я качаю головой.
Это ложь, и мы оба это знаем.
Он — все, о чем я могла думать. К моему собственному раздражению.
— Не уверен, что верю в это, Сирена.
Я вскрикиваю, когда он опускает пальцы ниже и вводит два в меня, раздвигая меня для него.
— Чертовски скучаю по этой киске, — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой.
Я не свожу с него глаз в зеркале, пока он не опускает свое лицо в изгиб моей шеи, целуя линию по чувствительной коже, и не останавливается, пока его губы не касаются первого пореза на моем плече. Сожаление и извинение сверкают в его глазах, когда он продолжает смотреть в мои.
