слили, был ну совсем не покер. И если раньше я ждал от нее какой-нибудь гадости для себя, то теперь больше испугался за Машку.
На следующий день я шел в школу как первоклассник — с мамой. Хорошо, что не за ручку. Шел и прикидывал, как бы отделаться от нее после всего этого балагана. Типа «ма, мы тут с ребятами…». Потому что твердо решил подойти наконец к Машке.
Все-таки такой повод.
Но с самого начала все пошло не так.
У крыльца стоял отец, да еще и с Андрюхой — моим младшим братом. Вот это был сюрприз! Он не предупреждал, что приедет. Маму аж перекосило, но что она могла сделать? Сразу же надела киношную улыбку, и я подумал: а не пригласила ли тайком парочку фотографов, чтобы слить фотки в какой-нибудь бульварный журнальчик. Ну как же, сын окончил школу!
— Я на денек всего, — объяснил отец, обнимая меня. — В Москве дела, решил завернуть. Последний звонок как-никак! А то ты вечно как сирота.
Мать злобно вспыхнула — это был даже не камень, а здоровенный булыжник в ее огород.
Следующим шагом он спалил Женьку — когда бросился с ней обниматься на глазах у всей публики.
— Эм… Мир, это ж твой предок, да? — дернул меня за пиджак Стас. — А чего он Евгешу лапает?
— Она его племянница, — буркнул я, понимая, что дальнейшая шифровка уже не имеет смысла.
— Племянница? — навострил уши Леха. — То есть, получается, твоя сестра? Двоюродная? Хера себе!
Новость мгновенно облетела всех. Только ленивый не спросил меня, правда ли это и как вообще получилось, что сорокалетняя тетка моя сестра. К тому моменту, когда нас позвали переодеваться, я уже устал отбрехиваться и был рад напялить заячьи уши.
Чтобы родители не свалили сразу же после торжественной части, концерт сделали вначале. Мама сидела в зале с видом великомученицы, а присутствие отца только добавляло ей страданий. Мы отыграли свой дурацкий спектакль, больше годный для детсада, потом пошли всякие другие номера. Я ждал танец девчонок. На репетиции они были в чем-то спортивном, но Лидка сказала, что у них будут «потрясные костюмы».
Когда они вышли, у меня отвисла челюсть. Потрясные? Это было просто сногсшибательно! Пять черных пантер — гибких, вызывающе сексуальных. Резкие, отточенные движения, классно подобранный свет. А выражения на лицах… Свистели и хлопали так, что перекрывали музыку. Когда они закончили и подошли к краю сцены на поклон, Машка посмотрела прямо на меня — из-под покер-фейса. И вот тут-то я понял, что погиб окончательно.
Торжественная часть провалилась в туман. Что-то там балаболили Валитра, учителя и тетки из родительского комитета. Все мы выходили на сцену, на нас надевали ленты выпускников, вручали какие-то грамоты. Потом я протащил через весь зал нахальную первоклашку с колокольчиком. Все ломанулись фотографироваться — с учителями, с родителями, парами и группами. Я крутил головой, высматривая Машку, но ее нигде не было.
— Сева, — отец положил руку мне на плечо. — У нас вечером самолет, я заказал на два часа столик в ресторане. Надо это дело отметить. Ксю, ты с нами?
— Хорошо, — кисло улыбнулась мать.
Если бы все это затеяла она, я бы вывернулся, но отцу отказать не мог. Мы и так виделись слишком редко.
Ничего, до выпускного время еще есть. В конце концов, мы с Машкой поспорили. Кто-то должен проиграть. А кто-то, соответственно, выиграть.
Глава 18
Глава 18
Маша
«Только, Маш, не вздумай тащить шпоры!» — свирепо предупредил Кеший.
Я покивала, как послушная девочка, и написала десяток самых подлых формул на ногах. Прямо под трусами. Не, ну правда, в туалет отпускают с надзирателем, камер в кабинке нет, сопровождающий туда не заходит. Один шанс точно будет, уже проверили на русском.
Правда, там мне это не понадобилось. Я выходила как раз для оценки возможности. Оказалось, что вполне так реально.
Нам сказали, что результаты первых двух экзаменов будут примерно шестого июня, то есть уже после математики, которую должны были писать пятого. Но неожиданно их вывесили на день раньше, утром, когда мы шли стадом в соседнюю школу.
— Ёба! — завопил Леха, на ходу тупивший в телефон, — Руссиш вывалили! И литру с географией.
Разумеется, все затормозили и рванули смотреть. Пока дружно утешали рыдающую Катьку, завалившую литературу, я гипнотизировала свой результат по русскому.
Восемьдесят девять⁈ Правда⁈
— Зачем вы туда полезли? — вопила Евгеша. — Не могли потом посмотреть? А теперь драмы перед экзаменом. Катя, прекрати!
Ну, кому драмы, а кому очень даже бодрячок. Мне, например. Кеший тоже радовался восьмидесяти, а вот Севка недовольно морщился.
— Сколько? — спросила его Лидка.
— Шестьдесят.
Прямо захотелось показать ему язык. Но он в мою сторону не смотрел. С последнего звонка мы виделись три раза — на консультациях и на экзамене по русскому. И ничего, блин! Хотя на концерте пялился так, что мне аж жарко стало. Думал, теперь-то уж точно подойдет. Может, и подошел бы. Но внезапно принесло маменьку.
Зачем⁈ Что ей еще понадобилось? Совесть проснулась? За месяц ни разу даже не позвонила. А вот я ее видеть точно не хотела. Хорошо, что заметила. Спряталась за сценой в комнате, где переодевались, и сидела там, пока Кеший не маякнул, что ушла. Но и Севка тоже ушел. И все. Может, подумал, что я от него сбежала, и обиделся?
Ну и черт с тобой вообще, Мирский! Лесом все эти любови-моркови. Сейчас главное — экзамены. В первую очередь — математику сдать хотя бы на шестьдесят один. Ну и биологию с химией не завалить, конечно.
На русском было страшно, сейчас уже не так. Второй раз показался чем-то почти привычным. Бутылка воды, шоколадный батончик, две ручки и линейка — все. Сумки в одну коробку на входе, телефоны в другую.
Поехали!
Как и на русском, я сначала решала то, что в чем не сомневалась, откладывая затыки на потом, но простые задания кончились быстро. Дальше пришлось ломать голову и лихорадочно вспоминать то, что в меня запихивал Кеший. И да, в туалет сбегала за двумя забытыми формулами. Заодно и остальные просмотрела быстренько на всякий случай.
Пару раз накрывало паникой: ничего не помню, ничего не решу!
Закрывала глаза, дышала глубоко, отпивала глоток из бутылки и говорила себе так:
Маша, спокойно. На двадцать четыре балла ты уже точно нарешала. Значит, можно
