Алину с Лилей на заседание прямо из больницы привозит отец, укомплектованный врачом и юристами компании. Это бережет нервы всех участников мероприятия от нежелательных реакций и общения.
Безопасность негласно обеспечивают наши с Демидом подчиненные.
Конечно, дядька не сдерживается от провокаций. Он в них мастер.
-Интересно, - хмыкает, проходя мимо меня, - что делают на зоне с ментами и их женами? Хахаха… Уже насушили сухарей? Незабудь отсыпать папаше, ему тоже скоро будет нечего жрать. Пойдёт грузить вагоны. Хаха…
-Мой дед сегодня умер бы второй раз, - отвечаю ему с неприкрытой ненавистью. - Ты не достоин его фамилии. Смени.
-А ты достоин? Мелкий капитанишка? Много ты наслужил?
У меня начинает падать забрало. Ничего же, если я ему сейчас выбью пару зубов? Без зубов же тоже можно показания давать… Тяжело дышу, сжимая кулаки.
-Иди своей дорогой, Фархат, - говорит брату, подоспевший отец. - Мой сын прав. Убийца не должен носить нашу фамилию.
-Это недоказуемо… сердце… - ёрничает дядька.
Отец тоже не сдерживается, делая шаг вперед.
-Пожалуйста, не надо, - перегораживает ему дорогу Алина.
И она права. Лишние разборки совершенно ни к чему.
Нас приглашают в зал заседания…
Те, кто сегодня исполняет роль присяжных, запомнят наше дело на долго. Суд удаляется на перерывы шесть раз - фактически после каждого нового свидетеля. Обсудить им есть что.
Дольше всех судья допрашивает Алину.
-Значит, сейчас вы беременны, поэтому ни разу не присутствовали на допросах, а до этого имели диагноз «бесплодие»?
-Совершенно верно, - поджимает губы жена. - А что вас смущает? Все материалы подшиты к делу. Даже моя карта целиком за три года. Мы с мужем имели все основания воспользоваться услугой суррогатной матери.
-Почему в оплодотворении не участвовал биоматериал отца?
-Из этических соображений, - не теряется Алина. - Мы выбрали анонимного донора из базы.
-И рожали дома?
-Дома, а после вызвали понятых и врача из консультации.
-Гражданка, Котова, - обращается судья к врачу из гинекологии. - Гражданка Хабирова говорит правду? Вы были свидетелем рождения ребенка?
-Все абсолютно верно, ваша честь, - отвечает женщина. Она нервничает больше всех. - Я проверила наличие договора и выдала справку. В мои компетенции не входит урегулирование отношений агенств и сурматерей.
В зале суда слышится постоянный ропот. И это именно то, стрингам нужно.
-Хочу также добавить, - берет слово наш адвокат, - что из-за некомпетентной работы ювенальной службы была раскрыта тайна рождения, а дети были разлучены с родителями. У нас также имеются основания предполагать, что госпожа Ставронская получила от истца крупную денежную сумму за то, чтобы испортить жизнь молодой семье. Прошу считать это официальным встречным иском.
Последним аккордом, загоняющим гвозди в гроб моего дядьки становятся беременные от Ратмира девушки. Они выходят все сразу и не стесняются в выражениях. У его жены случается на этом фоне истерика. Ее откачивает наш врач.
Дядька, слетев с катушек, кроет матом моего отца и публично высказывается о своем сожалении, что не бросил в детстве в камин.
Я вспоминаю, что у отца действительно есть большой ожог на правой ноге.
Судья призывает всех к порядку и удаляется вместе с присяжными для вынесения решения.
Мама уводит Алину в туалет - от нервов жену постоянно мучают приступы токсикоза. Котова тихонько глотает таблетки. Демид выставляет наших парней из отделения живой изгородью, чтобы дядька не вздумал к нам подойти.
Ставронская пытается сбежать из зала суда, но ее задерживают приставы. До выяснения обстоятельств, так сказать, и с большим удовольствием.
Хоть заседание проходит и по плану, я все равно прилично нервничаю. Многие доказательства у нас только выглядят эффектно, но на самом деле притянуты за уши. Достаточно только притащить дружков нашей «сурмамы», с которыми она бухает.
Я надеюсь на человеческую впечатлительность. Кстати, присяжные - это не моих рук дело. Их нам «подарил» наш с Демидом полкан. Переживает. Хороший мужик.
Судья возвращается.
-Прошу всех встать! Оглашается решение по делу гражданина Хабирова…
Глава 38
Алина
-Мы оправданы?! О Боже! И можем забрать детей? - Я повторяю это, как заведенная. - Поехали! - Расталкиваю людей, сидящих с нами в одном ряду. - Пожалуйста, поехали! - Прошу Руслана.
Да, я сейчас сильно не в себе! Но у меня была целая неделя, чтобы рефлексировать по ночам, придумывая самое ужасное, что могло произойти с детьми. Я та самая мать, которая спокойна только в тот момент, когда дети находятся на ее глазах. В пределах вытянутой руки.
-Гражданка, Хабирова, - пытается призвать меня к порядку судья. - Мы ещё не закончили.
-Заканчивайте, - послушно киваю я ей. - А у меня дети. Они маму неделю не видели. Вы понимаете?
-Идите, ради Бога, - судья безнадежно взмахивает руками. - Представители ответчика, останьтесь.
Я вжимаюсь в плечо мужа и не могу сдержать эмоций. То плачу, то смеюсь.
Рядом рыдает Майя. Она уже звонит в дом малютки и просит, чтобы собрали малышей. Моя свекровь (почему-то несостоявшиеся матери наследниц выбрали именно ее слабым звеном, которому можно поплакаться) обещает всем беременным от Ратмира девушкам посильную поддержку. Медицинские полиса за счет компании и материальную помощь первый год жизни детей. Ушлые дамочки тут же просят закрепить эти обещания документально. Юристы подкатывают глаза, предсказывая кучу геморроя.
Отец Руслана вместе с адвокатами требует установления запрета на любые контакты своего брата с нашей семьей.
Ставронскую снимают с должности. Пока временно, до закрытия всех дел, находящихся на рассмотрении, в которых она выступает свидетелем. Но что-то мне подсказывает, что на этот раз ей соскочить не удастся и из свидетеля она очень быстро перекачает в обвиняемые.
Наконец, нам с Русланом удается покинуть зал заседаний. На мгновение, как котята, вы впиваемся в друг друга поцелуем и, надевая на ходу одежду спешим к выходу.
-Соскучился, - говорит муж, снова крепко целует меня, прежде чем завести машину.
Мы не виделись с ним три дня. Было совсем не до того.
-Я тоже, - отвечаю от всего сердца, - но поехали, пожалуйста! Мне срочно нужно увидеть детей!
В этом плане мы с мужчинами сильно отличаемся. Пока дети не в безопасности - просто не способны на проявление никаких больше эмоций.
-Выдыхай, а то опять в больницу тебя вести придется, - просит муж. - Майя строго следила за детьми. Даже отпуск взяла. Жаловалась, что с нашими приключениями ее скоро выгонят.
-Если выгонят, - отзываюсь, то мы ее к себе жить возьмем. - Через год у нас будет свой детский сад.
Руслан нервно смеется.
-Погоди, мне нужно привыкнуть к этой мысли.
На территорию дома малютки я залетаю бегом. У меня даже каменеет живот, а по спине начинает бежать от волнения пот.
Муж догоняет меня только возле стола вахтера.
-Третья группа. Хабировы. Забираем. Вас должны были предупредить!
-Документы… - вальяжно отрывается от пасьянса на старом компьютере женщина.
Мне хочется ее ударить.
-Сумку в зале суда забыла… - вдруг обнаруживаю.
-У меня есть документы, - достаёт паспорт муж. - А это моя жена. Там печать есть.
-А фотографии нет, - безучастно парирует вахтерша. - И без бахил не пущу…
-Да идите вы знаете куда?! - Накрывает меня.
Скидываю сапоги и бегу по коридору босиком в группу.
Не думаю, что женщина не знает нашей истории. Тут тот ещё серпентарий. Каждая сплетня становится достоянием общественности.
Забегаю в группу, сбрасываю на пол пальто с спешу в спальню.
Там перестановка. Кроватки теперь располагаются ближе к окну, видимо, чтобы на детей попадало солнышко.
Но я, ведомая каким-то внутренним чувством, не мешкаю ни секунды. Бегу к двум деревянным кроваткам, что стоят самыми правыми от прохода.
