Прекрасный зверь - Нева Олтедж

— Деньги — это главная сила, которая заставляет мир вращаться. Людям может не нравиться эта правда, но от этого она не становится менее реальной. — Его палец теперь на моих губах, прослеживает форму нижней губы.

— Ты ошибаешься, — бормочу я, завороженная его взглядом.

— Я не считаю тебя наивной, vespetta. Но ты молода, и тебе еще многому предстоит научиться.

Телефон Рафаэля снова начинает звонить. Прикосновение к моим губам исчезает. Он берет аппарат со стола и прижимает его к уху.

— Гвидо? Cosa è successo? (Перев. с ит.: Что случилось?)

Как только Гвидо начинает говорить на другом конце линии, Рафаэль вскакивает с кресла. Я все еще сижу у него на коленях, а он держит меня за талию, и в итоге я болтаюсь в полуметре над полом, прижавшись спиной к его груди.

— Рафаэль! — Я дергаю его за предплечье. — Не возражаешь?

Хватка вокруг моей талии немного ослабевает. Достаточно, чтобы я медленно сползла по его телу, ощутив каждый дюйм его твердой груди.

— Mierda. Venti minuti, (Перев. с ит.: Черт. Двадцать минут) — говорит Рафаэль в трубку.

Рука, все еще лежащая на моем бедре, исчезает, и в следующее мгновение Рафаэль направляется через всю комнату к двери, ведущей в спальню. Он все еще говорит быстро на итальянском, и хотя я не понимаю ни слова, по его отрывистому тону становится ясно, что-то случилось. Он прерывает звонок и за несколько широких шагов добирается до «моей» комнаты.

Я бросаюсь за ним, щелкая каблуками по деревянному полу. Поскольку в «Альбини» нет ни толстовок, ни мешковатых штанов, мой новый гардероб состоит из узких джинсов, шорт и симпатичных блузок. Я купила пару кроссовок, но они все еще лежат в коробке и задвинуты под кровать, поэтому почти все время хожу на каблуках.

Не помню, когда в последний раз одевалась так красиво и при этом не чувствовала себя плохо. В поведении Рафаэля по отношению ко мне тоже нет никакой разницы — он относится ко мне точно так же, как и тогда, когда ходила в его рубашках. Это такое гребаное облегчение. Но в то же время чувствую легкое разочарование. Сегодня надела блузку с особенно низким вырезом, а он даже ни разу не взглянул на мою грудь. Не то чтобы я хотела этого.

Ну, может, чуть-чуть.

Уф.

Этот мужчина окончательно запутал меня, и я уже не знаю, чего хочу.

Я догоняю Рафаэля, когда он заходит в гардеробную. На миг запутавшись в его намерениях, я едва не пропускаю момент, когда он прижимает большой палец к небольшому настенному экрану, расположенному за рядом его костюмов. Раздается едва слышный щелчок, и задняя стенка шкафа начинает сдвигаться в сторону. В следующее мгновение Рафаэль исчезает в ранее скрытой комнате.

Стараясь ступать как можно тише, я на цыпочках пробираюсь внутрь в месте, где Рафаэль раздвинул пиджаки, и оказываюсь в комнате, которая примерно в два раза меньше гардеробной. Вдоль стены тянется стойка, пространство под ней заполнено десятками ящиков. Выше, почти до самого потолка, расположены шкафы, полки и кронштейны, но в них хранится не одежда. А оружие. Ножи. Десятки разнокалиберных пистолетов. Длинноствольные винтовки. В одном из углов почти по пояс сложены хозяйственные ящики, а по обеим сторонам комнаты на оружейных стеллажах разложено еще больше оружия.

Последний раз видела столько оружия в одном месте, когда дядя Сергей показывал мне свою оружейную комнату (ну, по крайней мере, одну из них). Я совершила ошибку, рассказав об этом папе, и в итоге была наказана на неделю. Дядя Сережа потом несколько дней ходил с разбитой губой. Если папа когда-нибудь узнает, что дядя научил меня пользоваться большей частью оружия в арсенале (в другом хранятся взрывчатка и штурмовое оружие, а дядя Сергей, к сожалению, никогда не разрешал мне их видеть), папа точно впадет в ярость.

Рафаэль открывает один из верхних ящиков под столом и достает оттуда несколько небольших коробок, ставя их перед собой на столешницу. Боеприпасы. Он снимает черный пиджак и бросает его на стол, оставшись в темно-серой рубашке. Из другого ящика он выбирает наплечный пояс и надевает его, регулируя ремни. Взяв с полки два пистолета, проверяет патроны к ним, затем вставляет пистолеты и запасные магазины в кобуры.

— Рафаэль? Что происходит?

— Вечер обещает быть насыщенным. Мне нужно уладить одно недоразумение в порту. — Он подходит к боковой стене и снимает одну из установленных на ней винтовок, затем достает из другого соседнего ящика коробку с боеприпасами.

— Ты обычно решаешь недоразумения с помощью «Ремингтона»? — Я задыхаюсь от растущей паники.

Рафаэль поднимает голову, его взгляд сталкивается с моим, а уголок губ изгибается вверх.

— Я слышу беспокойство в твоем голосе, мисс Петрова?

Я замираю.

— Нет. Думаю, ты принял это за волнение.

На его лице появляется странное выражение, и, не сводя с меня глаз, Рафаэль делает шаг ко мне. Я пячусь. Он продолжает наступать, а я отступаю, пока снова не оказываюсь в гардеробной и не прижимаюсь спиной к вешалке с его рубашками. Рафаэль останавливается передо мной и наклоняется так, что наши лица оказываются на одном уровне.

— Я никогда не встречал женщину, которая могла бы определить марку тактической винтовки, — говорит Рафаэль, в его глазах светится изумление.

Я вдыхаю, и мои обонятельные рецепторы наполняются его запахом. Свежим. Соблазнительным. Мой взгляд опускается к его губам. Два грубых шрама пересекают нижнюю губу, придавая ей неправильную форму, а затем продолжаются по подбородку. Каково это — чувствовать эти губы на своих? Какими бы они были на вкус? Я поднимаю руку и прижимаю ладонь к его груди. Надеюсь, этого достаточно, чтобы не дать мне наклониться еще больше и попытаться выяснить это самой.

Рафаэль протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке.

— Ты можешь оставить себе ноутбук, чтобы закончить начатое, но активность на этом устройстве будет отслеживаться. Если у тебя возникнет желание связаться с кем-то в интернете или поделиться тем, чего, как ты знаешь, делать не следует, пожалуйста, помни, что одно мое слово — и твоя семья лишится жизни в считанные минуты.

И вот так мое переживание за него превращается в ярость.

Я отталкиваю его, выбегаю из кабинета и бегу обратно в офис, чтобы забрать этот чертов ноутбук. Не могу дождаться, когда закончу с этим дерьмом и смогу вернуться домой. Поначалу думала, что эта «работа» продлится всего несколько дней, но я здесь уже почти три недели.