Теперь он прощался со мной у входа в мое общежитие. Было поздно, но спать не хотелось: холодный воздух разогнал сонливость. Пока мы ехали, мои руки грелись у Лукаса под курткой. Отложив в сторону свои перчатки и два наших шлема, он обнял меня под пальто, поверх свитера:
— Понравился набросок?
Я кивнула:
— Да. Спасибо, что показал рисунки… и прием.
Лукас прислонился лбом к моему и закрыл глаза:
— Угу… — Он поцеловал меня в нос, а потом в губы. Мне стало почти больно. Почти. Я выдохнула, не отнимая губ. — Тебе лучше зайти в здание, пока не… — Он поцеловал меня еще крепче.
— Пока что? — спросила я, положив руки на его твердую грудь.
Он вдохнул и выдохнул через нос, сжал губы и стиснул руки у меня на талии:
— Ничего. Иди.
Я поцеловала его в щеку. Он отстранился.
— Спокойной ночи, Лукас.
Он стоял, опершись о свой «харлей» и глядя на меня:
— Спокойной ночи, Жаклин.
Я поднялась по ступенькам, взялась за ручку входной двери и только тогда заметила, что на крыльце стоит Кеннеди: сощурясь, он поглядывал то на меня, то на Лукаса. Когда я подошла, он посмотрел мне в лицо:
— Джеки… я решил заскочить к тебе, думал, мы поговорим. Но Эрин сказала, тебя нет и она не знает, придешь ли ты вообще.
Выходя из комнаты, я оставила записку. Нетрудно себе представить, с каким наслаждением подруга бросила в физиономию моему бывшему известие о том, что я не ночую дома. Кеннеди оглянулся, но я не стала оборачиваться, хоть мне и хотелось узнать, уехал Лукас или еще нет.
— Мог бы сначала прислать эсэмэску. Или позвонить.
Он пожал плечами. Одна его рука была в переднем кармане джинсов, а другой он убрал со лба волосы.
— Мне просто нужно было зайти в общагу…
Я наклонила голову набок:
— Ты просто зашел в общагу и подумал, не заглянуть ли ко мне мимоходом, а я тут как тут?
Вообще-то, до недавнего времени я и сама собиралась просидеть все выходные в своей комнате, но это не имело отношения к делу.
— Конечно, я не думал, что ты непременно должна быть у себя, — отнекивался он, — и все-таки надеялся тебя застать. — Он снова метнул взгляд на обочину дороги. — Этот парень… Он ждет тебя или как?
Тут я наконец обернулась: Лукас по-прежнему стоял, прислонившись к мотоциклу и скрестив руки. Даже в свете прожекторов, установленных возле общаги, нельзя было рассмотреть черты его лица, но поза говорила сама за себя. Я подняла руку и помахала, чтобы он знал: мне ничто не угрожает.
— Нет. Он просто меня подвез.
Бросив в сторону Лукаса презрительную усмешку, Кеннеди обратил свои пронизывающие зеленые глаза на меня:
— По-моему, он не понимает, что значит «просто подвезти».
— Мне все равно, как по-твоему. Чего тебе надо, Кеннеди?
Какой-то парень, заходя в здание, крикнул: «Кен Мур!»
Кеннеди поздоровался с ним, дернув в его сторону подбородком, а потом ответил:
— Я же сказал: хочу с тобой поговорить.
Я обхватила себя руками за плечи: меня начинал пробирать холодок, которого я не ощущала, прижимаясь к Лукасу.
— О чем? Ты разве не все сказал, что было нужно? Хочешь опустить меня еще сильней? А мне, знаешь ли, эта перспектива совсем не улыбается.
Он вздохнул: мол, опять эту истеричку ни с того ни с сего взорвало, вот и терпи… За три года наших отношений мне много раз приходилось смотреть на эту мученическую физиономию. Так Кеннеди показывал мне, что я проявляю недостаточно «гибкости» (его любимое словечко). Я уж почти забыла все это, а теперь вот пришлось вспомнить.
— Ты могла бы проявить немного гибкости, — сказал он, будто читая мои мысли.
— Правда? А мне кажется, у меня куча причин, чтобы быть негибкой. Или упрямой. Или упертой как баран.
— Достаточно, я понял, Джеки.
Я подбоченилась:
— Меня зовут Жаклин.
Он подошел ближе, сверкнув глазами. На какую-то долю секунды мне показалось, что он злится. Но тут же я поняла, что это не злость. А вожделение.
— Жаклин, я понимаю, я обидел тебя. Я сам заслуживаю всего того, что испытала ты. И как бы ты меня ни ругала, ты имеешь на это право.
Кеннеди потянулся рукой к моему лицу. Я отскочила. В мыслях у меня все спуталось. Он опустил руку и сказал:
— Мне тебя не хватает.
Очнувшись от своего оцепенения, я провела карточкой по щели в замке и вошла в холл. Кеннеди проскочил за мной. Я обернулась сказать, что не хочу с ним разговаривать, и вдруг увидела Лукаса: он подхватил дверь, прежде чем она успела закрыться, и, подойдя ко мне, смерил взглядом моего бывшего. Тот его заметил, и в воздухе между ними заискрило.
— Все в порядке, Жаклин? — спросил он, не сводя глаз с Кеннеди.
— Лукас… — Я хотела объяснить ему (теперь уже словесно), что этот парень не представляет для меня физической угрозы, но тут Кеннеди пренебрежительно хмыкнул.
— Погоди-ка, — сказал он, с прищуром глядя на Лукаса. — Ты ведь, кажется, из технического персонала? Кондиционер у нас чинил, да? — Он взглянул на меня, а потом снова на него. — А вдруг твоему начальству не понравится, что ты нюхаешься со студентками?
Судя по выражению лица Лукаса, ему хотелось убить Кеннеди, но он не сдвинулся с места и, проигнорировав этот выпад, перевел взгляд на меня, ожидая ответа на свой вопрос.
— Все в порядке, честно. — Я задержала дыхание, надеясь, что Лукас мне поверит.
Люди в дверях уже подталкивали друг друга локтями и шептались.
— Значит, ты и с ним тоже путаешься, да? — вдруг выпалил Кеннеди.
— Как это — тоже? — спросила я, хотя заранее знала, что он ответит.
— Кроме Бака.
У меня потемнело в глазах.
— Что?
Кеннеди схватил меня выше локтя, как будто собираясь увести, но тут пальцы Лукаса молниеносно поймали моего бывшего за запястье и легко стряхнули его руку с моей.
— Какого хрена?! — зарычал Кеннеди, вырываясь, и, отстранив меня, попер на Лукаса.
Все зрители этого спектакля застыли как вкопанные и разинули рот. Парни явно собирались подраться, и, поскольку бойцовские качества Лукаса были мне хорошо известны, я знала: он одержит победу и будет за это отчислен.
Я протиснулась между ними и положила руку Кеннеди на бицепс: от напряжения он был твердым как камень.
— Кеннеди, уходи.
— Я не оставлю тебя с этим…
— Кеннеди, уходи!
— Джеки, он из обслуживающего персонала…
— Он студент, Кеннеди. — Я решила не заострять внимание на том, что Лукас ходит вместе с нами на экономику: вдруг мой бывший узнает в нем ассистента преподавателя и доложит, что видел нас вдвоем?
Мур наклонил голову и, слегка наморщив лоб, обеспокоенно заглянул мне в глаза:
