— Почему вы так говорите? Это нечестно, — обиделась Джулия, хлопнув ладонью по столу.
— Мартинес, — Талли тоже хлопнула ладонью. — Ты как будто ни слова не слышала из того, что я твердила последние два месяца. О чем ты думаешь? О Томе? Или о кризисе на Ближнем Востоке? Господи ты Боже мой!
— Ты можешь говорить нормально? — спросила Джулия.
— Джулия, — Талли покачала головой, — ты же знаешь, что мы с Джен собираемся в Калифорнию.
— Ну так не езди туда. Останься. Робин стоит того.
— Стоит, по-твоему?
— Конечно. Ты выйдешь за него замуж, и вы заведете парочку ребятишек, — с расстановкой проговорила Джулия. — И он купит тебе дом.
— Черт, почему ты остановилась на доме? — спросила Талли. — Почему бы тебе не сказать, что он купит мне целую жизнь?
— Я думаю, тебе стоит только попросить его об этом.
Талли улыбнулась.
— Что с тобой, Мартинес? Я не хочу детей и не хочу замуж. Я твержу тебе об этом лет с десяти.
— Ну, в десять ты, может быть, и вправду не хотела, — согласилась Джулия. — Правда, Джен?.
— Правда, Джул, — сказала Дженнифер.
— Но сейчас тебе восемнадцать.
— Ничего не изменилось, — сказала Талли.
— Я не верю тебе, — не унималась Джулия. — Зачем ты тогда ходишь каждый четверг в детский сад при Уэшборнском университете?
Талли посмотрела на Дженнифер взглядом «ох-что-я-с-ней-сейчас-сделаю». Дженнифер пожала плечами.
— И кроме того, — продолжала Джулия, — что вы с Джен собираетесь делать в Калифорнии? Ты же знаешь, что она бросит тебя при первой возможности. Потому что она хочет выйти замуж. И хочет иметь детей. Правда, Джен?
— Правда, Джул, — подтвердила Дженнифер, глядя на Талли.
— Дженнифер не бросит меня, — сказала Талли, прикинувшись обиженной. — Или все-таки бросишь, Мандолини?
— При первой возможности, — улыбнулась Дженнифер.
— Ну не знаю, Талл. По-моему, нехорошо так вдруг взять и бросить Робина, — сказала Джулия. — Вы так много времени проводили вместе.
— Много? — спросила Талли. — Что ты имеешь в виду — в день? или в неделю? или в год? или за всю жизнь? — Она засмеялась. — Мы действительно немало времени провели с пользой. Красные кожаные сиденья его «корвета» нравятся мне куда больше, чем наши разговоры.
Дженнифер и Джулия хихикнули. Дженнифер пила молоко и, макая указательный палец в стакан, рисовала на столе концентрические круги.
— Но ты только подумай, сколького ты добьешься, если ты переедешь к нему, — настаивала Джулия. — У него уйма денег. И от него будут умные дети.
— Да, Талл, действительно, подумай, — перебила ее Дженнифер. — Я не сомневаюсь: если ты попросишь, он купит тебе тот дом на Техас-стрит. Я просила папу узнать, кто владелец. Одна старая леди. — Дженнифер подняла брови. — Очень старая леди.
Талли переводила взгляд с Джулии на Дженнифер.
— Да что с вами? Оставьте меня в покое, хватит уже! Джен, что случилось? А как же Стэнфорд?
Дженнифер покачала головой, похлопала Талли по руке и снова принялась украшать стол молочными кругами.
— Подумай хорошенько, Талли, — повторила Джулия. — Ты сможешь, наконец, уйти из дома.
— Да, — сказала Талли. — В другой дом.
— О, да, но на Техас-стрит! Ты только подумай! — сказала Дженнифер.
— Мандолини! — воскликнула Талли.
Дженнифер мягко засмеялась.
— Это всего лишь шутка, Талли, — сказала она. — Джулия, Талли сомневается, что любит Робина. Ее сердце не признает доводов разума. Правда, Талли?
Большая часть молока из стакана Дженнифер сохла на столе.
— Правда, Джен, — согласилась Талли, отводя взгляд.
— Талли, откуда ты знаешь, что не любишь его? — спросила Джулия.
— Не знаю, — медленно произнесла Талли. — А как узнать, люблю я или нет?
— Ты бы узнала, — сказала Джулия, бросив взгляд на Дженнифер. — Правда, Джен?
— Правда, Джул, — медленно ответила Дженнифер.
Дженнифер, Талли и Джулия так ни к чему и не пришли в тот день. В шесть они перестали ломать над этим голову и решили сделать друг другу сюрприз, когда ежегодник выйдет в свет.
В машине Дженнифер села на пассажирское место, разрешив Талли править «камаро» до Гроув-стрит.
— У тебя неплохо получается, Мейкер, — заметила она, — каких-нибудь несколько лет — и ты сможешь сдать на права.
— Катилась бы ты, — отозвалась Талли. — У меня экзамен семнадцатого марта.
Дженнифер покачала головой.
— Не знаю. Может, помолишься святому Патрику?
глава пятая
ДЖЕННИФЕР
Март 1979 года
Летели дни. Все еще короткие и пасмурные. Но каждая новая стрелка травы несла с собой весну, и каждая капля дождя смывала запах зимы. Каждое дуновение ветерка уносило остатки зимнего воздуха. Процесс шел медленно — возрождалось всякое дерево и цветок, увеличивался минута за минутой световой день, и вечер наступал с каждым днем все позднее и позднее. Если бы они понимали, что и в их жизни — сейчас весна, возможно, они обращали бы больше внимания на эти мелочи. Время, однако, течет медленно, когда ничего не происходит; и ежедневные перемены не сохранялись в памяти; каждое происшествие поглощалось другими событиями и забывалось, как забываются завтрак или заход солнца, то обыденное, что заполняет каждый из дней; особенно в молодости, когда жадно глотаешь воздух в ожидании перехода в лучший мир, в мир взрослых; и. не можешь дождаться, когда кончится сегодня, чтобы скорее наступило завтра — эта новая жизнь.
Снежный февраль перешел в март. А в марте зарядили дожди.
Ветры и грозы принесли запах весны. По телевизору то и дело предупреждали об опасности торнадо, и каждый день проливной дождь сменялся ослепительным солнцем. Типичный март для Канзаса.
Талли всеми средствами старалась не допустить, чтобы Робин встретился с ее матерью, да и сама держалась от Хедды подальше. В первую неделю марта она пережила легкий испуг, обнаружив в почтовом ящике письмо, адресованное Хедде Мейкер. Больше всего Талли удивило, что адрес был написан от руки. Хедда никогда ничего не получала, кроме счетов, и уж тем более никаких личных писем. Присмотревшись внимательнее, Талли заметила, что имя Хедда написано неправильно, с одним «д». Талли вздохнула и решилась на маленькое преступление.
Разорвав конверт, она порадовалась, что не отдала письмо матери. «Миссис Мейкер, — гласило послание, — ваша дочь морочит вам голову и встречается с моим парнем. Очень часто. Каждую неделю. Она украла его у меня, а сейчас она лжет вам каждую среду и воскресенье».
