Когда Тиг с силой прижался к ней, Эрин протянула руку и смахнула капельку пота у него на груди.
– В следующий раз надо будет попробовать одну штуку.
Тиг посмотрел на нее, оба улыбнулись и в один голос выпалили:
– Кондиционер.
– Я научу тебя любить жару, дорогая, – сказал он, входя в ее тело одним мощным толчком.
Эрин выгнулась под ним дугой.
– Да, – простонала она, – пожалуй, ты многому можешь меня научить.
Тигу казалось, что он умер и попал в рай. Впервые в жизни он понимал, что такое рай. Заниматься с ней любовью было неземным блаженством.
Их тела двигались в едином, неподвластном ему ритме, которому он охотно подчинился. Никогда прежде Тиг не позволял себе терять контроль над собой и происходящими событиями. А сейчас он выбросил из головы все мысли, душой и телом отдавшись чувствам.
Он ощущал движения ее тела, прикосновения ее рук. Не сводя глаз с Эрин, он потянулся вниз и коснулся ее в том месте, где их тела сливались в одно целое. Увидев, что она приходит в экстаз от его прикосновения, Тиг окончательно потерял голову.
Он снова склонился над трепещущим телом, изнемогавшим от вожделения, замедляя темп, чтобы продлить ее оргазм.
Когда он потянулся, чтобы выйти из нее, Эрин с силой притянула его обратно.
– Еще, Тиг, – хрипло прошептала она, сжимая его бедра. – Не оставляй меня…
Тиг склонился над распростертым телом в совершенном беспамятстве. Еще толчок, еще и еще. Каждый раз, когда она выгибалась ему навстречу, его охватывал экстаз. Он приближался к решающему моменту, не зная, переживет ли миг оргазма.
– Мне тоже не нужен воздух. Поцелуй меня, Эрин. Забери мое дыхание.
Губы Эрин заглушили его стон, когда он жестко и стремительно кончил в нее.
Эрин держала Тига в объятиях, ощущая приятную тяжесть его тела. Время от времени ее тело вздрагивало от пережитого наслаждения. Она была в таком изнеможении, что могла бы проспать несколько суток. В то же время еще не улегшееся возбуждение мешало ей привести в порядок мысли.
– Почему ты вернулся? – спросила она.
Он медленно и нежно поцеловал изгиб шеи у плеча, отчего бедра у нее сами лениво раздвинулись.
– Если тебе нужен кондиционер, лучше прекрати, – застонал Тиг.
– Ты сам начал. – Ей было так хорошо в его объятиях, что хотелось крикнуть об этом во весь голос.
Тиг перекатился на бок, потянув ее за собой. Он подсунул под нее рубашки, а свою руку подложил ей под голову вместо подушки.
Эрин откинула ему волосы со лба, любуясь красивым мужественным лицом.
Он поцеловал ее в губы. Потом еще и еще. Она застонала и легонько толкнула его в грудь.
– Ну, кто из нас, интересно, начинает?
Тиг зарылся лицом в шелковистые волосы.
– О чем ты спросила, мой ангел? Извини, я задумался. – Он потерся о них щекой.
Эрин нежилась в сладкой истоме.
– Пустяки.
Тиг поднял голову.
– Нет, что ты хотела узнать?
– Да так, разные мысли в голове крутились…
– Спрашивай, Эрин.
Она поняла, что на самом деле хочет знать ответ. Тиг по-прежнему оставался для нее загадкой. Он был не просто «паршивой овцой в стаде» или заурядным владельцем бильярдной, в этом она готова была поклясться. Здесь крылось что-то еще, но что? Об этом она не имела понятия. А может быть, смутно догадывалась, но не хотела посмотреть правде в глаза. До этого момента.
– Почему ты вернулся в Брюно? В дельту? Прошло столько лет.
Не успев задать этот вопрос, Эрин испугалась, что испортила лучший момент в своей жизни. Но Тиг не замкнулся в себе, не отгородился стеной. Уже одно это так ее обрадовало, что ей стало все равно, ответит он или нет.
– Я не собирался возвращаться.
– Понимаю, – мягко отозвалась она. – Маршалл говорил, что ты уехал, едва достиг совершеннолетия. Уехал без оглядки на прошлое.
– Я оглянулся. – Тиг на секунду отвел глаза. – Просто то, что я увидел, было мне ненавистно. – Он снова повернулся к ней. – Отойти в сторону легче, чем пытаться что-то исправить. Если чего-то не видишь, его как бы не существует.
– Да, мне тоже знакомо это заблуждение.
Тиг провел пальцем по ее скуле. Он все время искал случая прикоснуться к ней, словно не мог удержаться. Эрин это нравилось, потому что давало повод отвечать тем же.
– Расскажи, – попросил он.
– Мне было пять лет, когда умерла моя мать. Я помню ее очень смутно. С тех пор отец везде возил меня с собой. К семи годам я побывала на четырех континентах, жила среди дикарей, переносила зной и холод. В девять я умела разделывать дичь и рыбу, в тринадцать не боялась оставаться одна в дикой местности.
Эрин невесело улыбнулась.
– Сказать, что я была самостоятельной девицей, – это ничего не сказать.
Тиг поразился. Эрин трогала его своей беззащитностью. В то же время он восхищался ее независимостью – именно той чертой, которой она так стеснялась.
– Тебя побаивались?
– Тех мужчин, с которыми я хотела встречаться, я отпугивала. Обычно за мной ухаживали только мои коллеги, а они были слишком увлечены наукой, чтобы заметить, что я… – К безмерному восхищению Тига Эрин густо залилась краской.
– Ты хотела, чтобы любили твое тело, а не ум? Неужели это правда, доктор?
– В общем, да.
Тиг перекатил ее на спину.
– Тогда считай, ты добилась своего.
– Наконец-то я стала объектом сексуальных домогательств, – театрально вздохнула Эрин, заливаясь смехом под его поцелуями.
Тиг отстранился и посмотрел на нее.
– А если я хочу и то и другое, тебя это устраивает?
– Вполне, – кивнула Эрин с сияющими от счастья глазами. – Но от тебя мне нужно только тело.
Тиг перевернулся, увлекая ее за собой.
– Оно целиком в твоем распоряжении, дорогая.
Лежа обнаженной в непринужденной позе, Эрин была так соблазнительна, что в Тиге снова поднялась волна желания. Он положил голову на руки и с восхищением любовался ею.
– Знаешь, мы тут лежим на болоте, а кругом ползают всякие насекомые, – беззаботно обронила Эрин.
– Ну, ты ведь специалист по этой части, так что я в хороших руках. Раз ты спокойна, значит, я в безопасности.
– А что умеют твои руки, кроме как держать кий? – улыбнулась Эрин.
Застигнутый врасплох, Тиг отчаянно старался сохранить невозмутимость.
Улыбка сбежала с лица Эрин. Проклятие!
– Что случилось, Тиг?
Он не учел, что больше не может прятаться от нее в раковину. Следовало подумать об этом раньше. Хуже всего то, что нельзя рассказать ей правду. Ему хотелось немедленно выложить карты на стол. Объясниться начистоту, пока он не увяз еще глубже в болоте собственной лжи.
Но он не мог пожертвовать делом из-за личных интересов. Слишком много было поставлено на карту, чтобы нашептывать служебные секреты на ушко любовнице.
