– Никто не поверит в это.
– Я надеюсь, что человек, который пытается убить майора Харрисона, поверит.
– Неужели на самом деле существует такая личность? Это не еще одна ваша махинация?
– На мою жизнь покушались уже несколько раз. То есть на жизнь майора. Харрисон – важная фигура, хотя о нем редко говорят и редко видят. Он и его офис многого достигли во славу Англии и уничтожили многих из тех, кто пытался сокрушить ее.
– Я точно в самой середине кошмара.
– Нет, вы посредине Гриффин-Вудс. Мы проехали через ворота поместья Горэма, пока вы вопили.
– Я не вопила. Я просто расстроена по понятным причинам.
– Вы правы. У вас есть все причины для расстройства. Я думал, что вы знаете.
– Я что-то подозревала, но мои выводы были слишком необычными, так что я игнорировала свои сомнения.
– Мне на самом деле жаль.
Симона не была готова принимать извинение от этой голубоглазой змеи.
– Хмм.
– Не стоит ли нам поцеловаться и помириться? В конце концов, это наша первая любовная ссора.
– Мы не любовники, и у нас не ссора, и я не целую незнакомцев.
– Я должен прицепить фальшивые усы?
– Если я когда-нибудь увижу их снова, я…
Харри приложил пальцы к ее губам.
– Ну же, милая. Мы должны вести себя как любовники во время нашего главного выхода. Ты выглядишь потрясающе, вдруг никто еще не сказал тебе об этом – или если все твердят тебе о том же. Я никогда не знал более красивой женщины, и я буду самым гордым мужчиной в королевстве от того, что буду держать тебя под руку. Я сделал на тебя ставки, знаешь ли. На компаньонку Харри Хармона. По всему Лондону.
– А кто делал эти ставки? Который из вас?
Он усмехнулся.
– Все, о ком я мог подумать.
Симона проигнорировала эту улыбку, ямочки и все остальное. Она размышляла о загородном приеме, о днях, но особенно о ночах. Харри, этот Харри, вовсе не был немощным стариком. Даже наполовину.
– Наше соглашение все еще действует?
Харри не стал притворяться, что не понимает.
– Это может убить меня, но я не отступлю от своего слова. Ваша честь в безопасности со мной. А вы сдержите свое обещание?
– Которое?
– Помочь мне. Хранить мои секреты. Вести себя так, словно вы от меня без ума.
– Это три обещания.
– Я не такой уж плохой парень.
– Это то, что твердят все вокруг. Я пока воздержусь от суждения.
– У нас нет времени, любимая. – Харри протянул руки и привлек девушку к себе на колени – с такой легкостью, словно она весила не больше пушинки – и звучно поцеловал ее. А затем поцеловал нежно. Потом так, словно он разделял с ней свою душу вместе с дыханием жизни. – Верь мне, Нома.
Она тоже поцеловала его, что Харри счел ответом и поощрением к продолжению. Его руки гладили ее спину, а ее – вплелись в его короткие вьющиеся волосы. Симона потерялась в поцелуе, ласках и вздохах удовольствия – ей ли принадлежал этот тихий вздох? Это было гораздо лучше, чем их первый поцелуй, никакой колючей бороды или грубых усов, никакого беспокойства о том, что у Харри случится сердечный приступ, только не у этого прожигателя жизни, этого идеального мужчины, этого… этой гадюки с раздвоенным языком. Она отстранилась.
– Ах, вот теперь в твоих глазах сияют звезды.
– А у тебя помада вокруг рта.
Молодой человек вытер лицо, но не слишком тщательно.
– Это сделает нашу игру еще более убедительной. Пойдем, любимая, занавес поднимается.
Глава 12
Олмак никогда не сиял так ярко. Конечно же, Симона никогда не посещала священные залы для приемов, где бомонд собирался, чтобы потанцевать, побеседовать и устраивать браки, но именно так она представляла их себе. Миссис Олмстед прочитала ей достаточно сообщений из колонки сплетен, чтобы девушка смогла выстроить восхитительную картину в своем сознании. Прекрасные молодые женщины одеты в элегантные платья из шелка и кружев, тогда как джентльмены выглядят изысканными, внимательными и привлекательными. Мужчины поднимают свои лорнеты и бокалы с вином; женщины ослепляют яркими улыбками и еще более яркими драгоценностями, которыми они увешаны с головы до открытых туфелек.
У патронесс Олмака здесь случился бы удар.
Драгоценности могли быть настоящими; а вот улыбки нет. Несколько мужчин уже нетвердо стояли на ногах, так же, как и одна-две женщины. Пары в Гриффин-Вудс стояли слишком близко друг к другу, их руки находились там, где им не положено находиться в приличном обществе, а некоторые гости просто исчезли в темных углах и занавешенных альковах. Платья женщин открывали больше прелестей, чем скрывали их, а мужчины не трудились скрывать свои взгляды туда. Хуже всего было то, что сейчас была середина дня, а не время, близкое к полуночи.
Конечно же, самым большим отличием между ассамблеями в обществе и этим собранием было то, что юная леди приезжала в Олмак, чтобы найти себе пару. Мужчины же приезжали сюда, чтобы избежать сватовства, или игнорировать своих супруг, если они у них уже были. Слово «брак» никогда не произносилось среди полусвета. Это было таким же незыблемым правилом, как и те, что господствовали на Кинг-стрит.
Симона почти пожалела, что приехала сюда. Затем она пожалела, что была так непреклонна, отказавшись от драгоценностей. Фейерверк драгоценных камней на голой коже казался ей кричащим и дешевым, но девушка могла бы ощущать себя более спокойной среди этих женщин, если бы надела подобные доспехи. Тем не менее, рука Харри, обнимавшая ее за талию – жест, который вместе с тем был слишком фамильярен для воспитанного общества – придавала ей уверенность. Быстро оглядевшись, Симона поняла, что если ничто иное, то спутник у нее был самый красивый во всем зале. Жаль, что за это ей не дадут очки.
Лорд Горэм бурно поприветствовал их. Харри прошептал, что маркиз лишь хотел подлизаться к лорду Ройсу, но его шепот, щекочущий ухо Симоны, дыхание, касавшееся ее волос, когда молодой человек наклонился ближе, запах его пряного одеколона и мыла – все это отвлекало внимание девушки от напыщенного хозяина.
Любовница лорда Горэма поприветствовала их так, словно она была хозяйкой этого прекрасного старого дома. Она не слишком изящно пнула своего лорда в лодыжку, когда тот слишком долго удерживал руку Симоны. Клэр Хоуп была красивой, как это и утверждала ее репутация, с мощным бюстом оперной дивы, который мог бы заменять подставку для нот.
Маркиз, казалось, восхищался гораздо меньшими прелестями Симоны, потому что его глаза так и не добрались до ее лица.
– Я вижу, что ставки будут очень интересными, моя дорогая, – заявил его сиятельство своей любовнице, когда та еще раз пнула его. Но быстро добавил: – Не то, чтобы у меня были какие-то сомнения по поводу твоей победы.
