— Вы что-то перепутали, — пытаюсь отодвинуться я. Мне безумно хочется повернуть время вспять. Хоть на пять минут. Оказаться снова в своих апартаментах. Дождаться Лешу и признаться в любви. Но дуло неотвратимо давит мне в бок, а крепкая рука человека, с кем я частенько добродушно здоровалась, сильно сжимает предплечье.
— Не рыпайся, крыса, — угрожающе бубнит паренек, и мне кажется, что где-то я его видела раньше и никак не придала значения. — Мы только поговорим. Ты признаешься на камеру в своих грехах, и я тебя отпущу. Убивать тебя никто не собирается. Хотя за твои мерзкие делишки тебя стоило бы грохнуть…
Мой похититель тянет меня куда-то вглубь служебных помещений, и, насколько мне известно, именно тут сейчас идет замена камер наблюдения на более современные. А это значит, никто даже не догадается искать мне здесь. Мой похититель тянет меня дальше по коридору, а я даже вырваться не могу. Чувствую, как животный страх растекается по телу, сковывает дыхание и конечности. Даже позвать на помощь некого. Безлюдный коридор, занавешенные целлофаном стены, отбитая штукатурка на полу.
— Отпустите, — прошу я, — пожалуйста, отпустите. Я жду ребенка. Вы можете ему навредить…
Портье останавливается и внимательно смотрит на меня.
— Все ты врешь, стерва, — криво усмехается он. — Небось, разожралась на барских харчах, а теперь меня обуть хочешь. Нашла лоха. Ты же бесплодная, как сухая ветка. Я точно знаю.
Слова похитителя обжигают.
«Скажите, какая осведомленность!» — хочется заорать мне. Одна надежда на телефон. Но он в сумке, и мне до него сейчас не дотянуться.
— Что я вам сделала? — шепчу я сквозь слезы, а сама озираюсь по сторонам. Может, получится удрать? Но мои надежды разбиваются прахом, когда мой похититель открывает какую-то дверь и заталкивает меня внутрь.
— Тут конечно, не номер «люкс», но жить можно. Подумай о своем поведении, курва. Завтра поговорим, — усмехается он. — Расскажешь на камеру… покаешься… тогда отпущу…
— Я могу прямо сейчас покаяться, — говорю я, обжигая противника злым взглядом. — В организации Рупора, в убийствах Кеннеди, Леннона и в гибели Цоя.
— Заткнись, сука, — замахивается на меня ублюдок. — Всю жизнь мне поломала, — рычит он и, вырвав из рук сумку, по-хозяйски роется в ней. — Будешь тут глумиться, грохну, поняла? — угрожает он и, обшарив все содержимое, возвращает мне все, кроме телефона. — Думай, гадина, время пошло!
И как только дверь захлопывается, я понимаю, что помощи ждать неоткуда. Найдет ли меня Воскобойников? Кинется ли на поиски? Или решит, что я показываю характер после недавней размолвки?
— Все хорошо, малыш, — шепчу я, обхватив живот руками. — Твой папа нас обязательно найдет. И в этот момент мне хочется упасть на низкий продавленный диванчик, стоящий в дальнем углу комнатушки, и разреветься. От жалости к себе, от безысходности и отчаяния.
Но мне хватает сил вздохнуть полной грудью и осмотреться по сторонам. Перво-наперво я заглядываю в невысокий дверной проем и нахожу за ним совмещенный санузел. Кидаюсь к раковине и открываю кран. И как последняя идиотка радуюсь тонкой струйке.
«Вода у нас есть, — думаю я, обследуя помещение. — В сумке, кажется, завалялся батончик и витаминки. Продержимся, солнышко, — снова обращаюсь я к ребенку. — Нам, главное, не паниковать и дождаться папу».
Я делаю шаг в сторону небольшой перегородки, обхожу грязный унитаз, и около противоположной стены обнаруживаю душ. А на самом верху — длинное узкое оконце. Пролезть, конечно, в такое не удастся, а вот позвать на помощь я точно смогу. Чуть ли не бегом я возвращаюсь в свою камеру, придирчиво оглядываюсь вокруг. Кроме дивана тут стоят еще встроенный шкаф и низкий журнальный столик. Больше ничего. Подскочив к шкафу, я распахиваю дверцы и тупо пялюсь на перекладину, на которой болтается одинокая пустая вешалка. Ничего подходящего. Ни-че-го!
Да и дверь не поддается мне с первого раза. Да и со второго тоже. Не каждый мужчина сможет сорвать с петель железную дверь. Может, только Кинг-Конг какой-нибудь. Мне приходится вернуться к дивану и поднять с пола брошенную похитителем сумку.
— А ну-ка, что тут у нас, — говорю я, не в силах себя заставить усесться и признать поражение. Так на весу и перебираю содержимое, уже побывавшее во вражеских руках. Толстая шерстяная шаль, шапка в тон, перчатки… Сперва я достаю шаль и расстилаю ее на диване. Потом сожгу или выкину, дабы не хранить воспоминания о похищении. Но сейчас я очень рада, что на дне моей необъятной сумки оказалась именно эта вещица. Не снимая куртки, усаживаюсь на диванчик и пытаюсь понять, что из барахла, прижившегося в моем бауле, может сейчас пригодиться. Бутылочка воды, пачка витамина С, маникюрный набор, блокнот, батончики с мюслями, косметичка, проспект отеля на Мальдивах, заколки и резинки для волос и прочая хрень. Первым делом я открываю маникюрный набор. Достаю из него металлическую палочку для кутикулы и внимательно рассматриваю. Пригодится как отвертка. Алмазная пилка и пинцет тоже. Лезу дальше и из недр моего баула выуживаю небольшой графический планшет. Очень классная штука. Если где-то приходится ждать мужа, я достаю свой обожаемый девайс и рисую. С виду моя любимая игрушка напоминает электронную книжку. Позвонить с нее никуда нельзя, а вот связаться по Телеграм или почте можно, так как в навороченном агрегате установлена виндоус десять. Я лихорадочно открываю планшет и с ужасом смотрю на тонкие едва различимые полоски вай-фая и уровня заряда. У меня есть только один шанс, и я его не упущу. Схватив планшет, я начинаю метаться по комнате. Бесполезно! Затем бегу в санузел и только около самого окна нахожу то единственное место, где сигнал вай-фая ловит на одну черточку лучше.
«Хватит раздумывать», — ругаю саму себя за лишнюю суетливость. Быстро вхожу в почту и, найдя личный адрес Малики, отправляю короткое сообщение.
«Меня украли. Но я пока в нашей гостинице. Узкое окно в подвале. Дам знак. Свяжись с Лешей!!!»
И отправив сообщение, во все глаза смотрю на крутящееся колесико. Не хватает сигнала, блин! И тогда я решаюсь на очень смелый поступок. Пан или пропал. Но у меня нет выбора. Чем раньше меня найдут, тем лучше! Подняв голову к окну, я делаю шаг внутрь душевой и подбрасываю планшет. Он взлетает чуть ли ни к потолку, а затем падает прямо мне в руки. И прежде чем экран гаснет, я успеваю прочесть сообщение «ваше письмо отправлено».
«Слава яйцам, — тяжело вздыхаю я, возвращаясь в комнатушку. Теперь остается придумать опознавательный знак. Я кидаюсь снова к своей сумочке-выручалочке. Достаю шапку пудрового цвета, купленную специально в тон к куртке, и лишь на минуту задумываюсь. Снова бегу в душевую к спасительному окну, а затем несусь к шкафу. Открываю дверцу и внимательно смотрю на закрепленную внутри штангу.
«Оле-оле-оле! — напеваю я и, вооружившись пилкой, один за другим выкручиваю тоненькие винтики. А дальше дело техники. Вместе со штангой и шапкой снова врываюсь в санузел и лишний раз убеждаюсь в собственной глупости. Глазомер у меня отвратительный. Прислоняю металлическую палку к стене, и понимаю очевидное — она до окна не дотягивается. Нужна подставка. Ногой я переворачиваю пустую корзинку для бумаг и на нее как знамя пока водружаю свой опознавательный знак. Теперь дело за малым. Нужно дождаться, когда сестра проверит почту и поднимет на уши половину земного шара. А там глядишь, взрывная волна докатится и до Воскобойникова. Он наденет сверкающие доспехи, сядет на верного коня и поскачет меня спасать. А до этого момента я просто обязана продержаться. Комнату постепенно застилает мгла. И я, включив везде освещение, в изнеможении падаю на диван. Чувствую, как меня пробирает озноб. От нервов или отсутствия отопления.
«Я так просто не дамся, сучонок», — думаю я, кутаясь в куртку, натягиваю на глаза капюшон. Любимый пуховичок пахнет моими духами и совсем чуть-чуть — Лехиным одеколоном. Этот волшебный микс дарит ощущение дома и вселяет уверенность. И я, дав волю слезам, утыкаюсь носом в стеганую ткань и скулю жалобно.
