— Извини, что спрашиваю, но… с какой стати он помог тебе с новой работой?
— Он тоже сделал глупость, — пожимаю плечами и утыкаюсь взглядом в чашку кофе.
— Как ты смотришь на то, чтобы пойти со мной плюс один на ужасно скучный ужин?
Я догадываюсь, о каком ужине речь. Понимаю, что нужно отказаться.
— С удовольствием, — отвечаю с улыбкой.
Начинаю откровенно беситься. Три часа назад вошёл в образ и так же благополучно из него вышел. Где её черти носят?! Нахер! Не собираюсь больше протирать штаны на лавке под её окнами.
Решительно поднимаюсь и иду к машине, так шваркнув дверцей, что заложило в ушах. В очередной раз думаю, нахера согласился на этот спор. В очередной раз думаю, а в споре ли дело. Завожу мотор, сдаю назад и понимаю, что заблокирован подъехавшей тачкой. До боли знакомой тачкой…
Выходит. Нет, не выходит. Вылетает, как на крыльях. Порхает, едва касаясь каблучками асфальтового покрытия. Разворачивается и машет ему рукой. С искренней живой улыбкой, немного смущённой.
Он стоит, пока она не входит в подъезд, и начинает давать заднюю. Ещё минута и я бы выставил себя жалким.
«А ты каким хотел выглядеть?» — просыпается ехидный гандон. Этот вообще не дремлет, падла.
Если сейчас уеду, с брюнеточкой можно попрощаться. Уже не понимаю, что мной движет, заглушаю двигатель, выхожу и сажусь на лавку под её окнами подумать.
Налицо классический экзистенциальный кризис. Ещё месяц назад я даже не задумывался над тем, что меня окружает, сегодня я просто не знаю, чем занять свободное от работы времени. Бухать? Не хочется. Цеплять очередную бестолковую девицу? Тоже мимо. Чем я ещё занимался? Друзья… есть один, в Мюнхене. Слетать не получится, оставлять бизнес отца на долбанного турка нет ни малейшего желания, к тому же, послезавтра этот ужин. Что ещё? Работа. Больше ничего и нет. Н-да…
Достаю бумажник, достаю коробку и тупо пялюсь на надпись. А что, если бы не выпила? Что, если бы решила, что будь, что будет?
— Это что? — тихий, дрогнувший голос рядом.
Заталкиваю потрёпанную картонку обратно и убираю бумажник в карман.
— Ничего. Иди, куда шла.
Резко, грубо, отталкивающе. Вообще не то, что планировал, но она садится на лавку рядом и вытягивает ноги.
— Давай ты уедешь и забудешь сюда дорогу, а?
Она практически умоляет, а я морщусь, в очередной раз чувствуя себя дерьмом.
— Давай ты переедешь? — хмыкаю в ответ. — Если б мог, давно забыл.
— Выбрось пачку. Тебе не нужна была эта случайность.
— Не нужна, — говорю честно, — как и тебе. Но всегда есть «но», да?
— Я не думала об этом. И не хочу.
И мне бы следовало. Поворачиваю голову и смотрю на неё. Куда она шла? В магазин? Переоделась в джинсы, на голове всё тот же пучок. Шпилька за шпилькой…
— Я так хочу тебя, что ни о чём другом думать просто не в состоянии, — говорю то, что сидит в мозгу, и сразу чувствую облечение. — На столько, что фактически изнасиловал тебя в сортире самолёта. На столько, что даже не вспомнил о элементарной контрацепции. На столько, что не мог найти слов, чтобы извиниться. На столько…
— Пошли, — она поднимается и протягивает мне руку.
— Секс из жалости? — кривлюсь в ответ. — Спасибо, я пасс.
— Как знаешь, — пожимает плечами и возвращается к подъезду, бросив через плечо: — Я оставлю дверь открытой.
Такое ощущение, что мне выпотрошили душу и разложили содержимое рядом, чтобы я вдоволь насмотрелся на уродливые останки. Слышу, как открывается окно, знаю, что она смотрит, знаю, что поднимусь, но почему-то медлю. Такое ощущение, что переступлю не просто её порог, а какую-то едва заметную линию, после чего уже не смогу вернуться на исходную. Моя персональная точка невозврата.
Поднимаюсь и иду к машине за упаковкой презервативов. На всякий случай смотрю на её окна, но не горит даже свет. Подхожу к подъезду и вижу, что дверь слегка приоткрыта: подложила какой-то камень. Поднимаюсь, долго стою у двери, прежде чем решаюсь опустить ручку. Попробовать опустить ручку. Поддаётся. Медленно открываю и вижу её в проёме в спальню абсолютно обнажённой.
Все мысли тут же оставляют мою голову. В квартире не горит даже ночник, но её фарфоровая кожа как будто светится в темноте, притягивая взгляд. Она прислоняется бедром к косяку, а я закрываю за собой дверь и приваливаюсь к ней спиной. Я не хочу торопиться. Не хочу набрасываться на неё с порога, хочу насладиться видом, хочу рассмотреть её неидеальное тело в мельчайших подробностях. Чёрт, слишком мало света! Хочу включить, но понимаю, что магия развеется. Разуваюсь.
Чувствую её желание на расстоянии вытянутой руки, меня самого распирает так, что кажется, будто трещит по швам уже не только ширинка, но и рубашка. Сильные, глухие удары сердца, эта пульсация, это напряжение, даже её тесная прихожая, узкое замкнутое пространство, всё добавляет остроты. Она поднимает руки к волосам, но я останавливаю её, говоря хрипло:
— Сам.
И она покорно опускает их вдоль тела, молча ждёт, когда я подойду. Но я не хочу торопиться! Пуговица за пуговицей. Медленно, пожирая её взглядом. Рубашка летит на пол, очередь за брюками. Ну, тут особенно не разгуляешься… Теперь трусы.
— Может, сразу в окно? — спрашиваю со смешком, а она тихо смеётся в ответ и закрывает лицо ладонями.
Такая милая, такая трогательная, немного смущается своей наготы. Мелкая стерва! Улыбаюсь, как кретин. Подхожу и утыкаюсь членом ей в живот. Хотел подойти ближе, но…
— Сдаюсь, — поднимает вверх ладони, а я силюсь не заржать и говорю с укором:
— Продолжай и я смогу подойти вплотную, а ты даже не заметишь.
— Ты первый начал, — хмыкает и привстаёт на цыпочки, делая маленький шаг навстречу и одновременно просовывая моего парня себе между ног.
Стискиваю зубы. Поднять её за бёдра, прижать к стене и оттрахать за всю херню! За каждый её презрительный взгляд, за каждый равнодушный, за каждое едкое слово! Но нет. Поднять-то поднимаю, она тут же обхватывает меня руками и ногами, а я иду к кровати и сажусь вместе с ней. Шпилька за шпилькой. Тяжёлые густые волосы падают вниз и она слегка мотает головой из стороны в сторону, разметав их по плечам. Водит пальцами по моим плечам, в упор смотрит в глаза и ждёт, когда я продолжу. Мне даже делать ничего не надо, я и без того чувствую, на сколько она возбуждена, как мокро у неё между ног, вижу, как глубоко она дышит, как вздымается грудь, но я хочу, чтобы начала она. Чтобы инициатива исходила от неё.
Провожу пальцами по её спине под волосами, она выгибается и немного запрокидывает голову.
— Не вынуждай снова иметь тебя, как кусок мяса, — говорю чужим голосом, склоняя голову к её шее. Едва касаясь губами, обдавая тяжелым горячим дыханием, дурея, практически не контролируя свой разум, его отсутсвие. Уже перед глазами темнеет, я убираю руки с её тела, чтобы не вцепиться с силой, чтобы не оставить вызывающих синяков, чтобы не причинить боль.
Не удивлюсь, если она сейчас просто встанет, накинет халатик и с подлой ухмылкой укажет на дверь. Точно грохну её!
— Я спятила… — вздыхает обречённо и зубами открывает упаковку презерватива, волшебным образом оказавшегося в её руках.
Будет неловко, если я кончу ещё до того, как она на меня заберётся… но она делает всё на столько быстро, что я не успеваю даже додумать мысль.
До скорых встреч, меня нет.
Казалось бы, чисто технически, вхожу в неё я, а ощущение, что она в меня. И оно не пропадает, оно усиливается с каждым её движением, с каждым наклоном тела, со всеми её бесчисленными регулировками, странными, неестественными позами от которых напрочь сносит крышу. Я даже не касаюсь её, не хочу чувствовать её нежную кожу под своими ладонями, реально оцениваю свои силы и понимаю, что при таком раскладе меня хватит секунд на двадцать. Пытаюсь отвлечься, пытаюсь смотреть в сторону, выхватывать взглядом предметы в комнате, интерьер, книги, рисунок на обоях… не могу больше!
Падаю спиной на кровать, утягивая её за собой, переворачиваюсь на живот, придавливаю к кровати, делаю несколько быстрых движений и её тело начинает содрогаться. Наконец-то! Моя очередь…
