— Мне нужна медкарта… — начала с порога, а Земцов нахмурился, — отца, — закончила мысль, остановившись у стола.
— Это можно, — вздохнул с некоторым облегчением. — Но… зачем, Серафима? Уже ничего не вернуть…
— Да-да, — отмахнулась, а потом хмыкнула, сообразив, что в самом деле перенимаю манеру общения Марка. — Пожалуйста, не сочтите за труд, распечатайте.
— Хорошо, — пожал плечами растерянно. Полез в компьютер, продолжая коситься.
— Полную, — добавила тихо, он покивал, не глядя на меня, а через минуту заработал принтер.
Я теребила ремешок сумки в нетерпении, но, как только он протянул мне бумаги, поняла, что лучше ознакомиться с ними в доме, уже понимая, что Марк скорее всего был прав. Угодить в аварию не хотелось, я поблагодарила главврача и вышла, стараясь не сорваться на бег.
В доме поднялась на второй этаж, прошла в свою комнату, села на кровать и долго таращилась на листы в своих руках, не решаясь посмотреть на дату первого посещения, первых анализов.
— Давай я, — сказал Марк тихо, подходя ближе и садясь рядом. Перевернул листы, нашел дату и указал на неё пальцем. За семь месяцев до аварии.
Я пробежала взглядом по заключению, уткнулась лицом в ладони и горько заплакала. Отец предпочёл продолжить оплачивать мое обучение, отложив лечение: требовалась операция, после которой нужно было проходить курс химиотерапии, что означало, что работать он не сможет длительное время. Деньги за больничный выплатили бы просто смешные, мне пришлось бы бросить учебу и пойти работать, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Но он бы мог прожить ещё долгие годы… а учебу я так и не закончила.
После аварии он наверняка понял, что совершил роковую ошибку, болезнь слишком стремительно брала власть над телом, и если к нему пришли с предложением сделать все, что возможно, чтобы он выжил, в обмен на написание управляющей программы, он наверняка бы согласился. Но, зная его…
Я резко поднялась и спустилась вниз, вернувшись с сумкой. Открыла чертёж и села рядом с Марком.
— Посмотри внимательно.
Он взял бумагу из моих рук, слегка отодвинул от себя, чтобы видеть картину в целом, а потом усмехнулся.
— Все вроде бы складно, — озвучил мысль, — но собрать это не получится.
Я злорадно рассмеялась. Отец в своём репертуаре. Решил, что раз все равно покидать меня, то, хотя бы, с чистой совестью. А что решил Краснов?
— Знаешь, что любопытно? — сказала медленно, а Марк весь обратился в слух. — После смерти отца я почти не выходила на улицу. Ночами не спала, ходила тенью по квартире. Пока не случился пожар. В котором сгорело все, кроме родительской комнаты.
— Решили покопаться в спокойной обстановке без свидетелей? — задумался вслух. — Возможно. Хотя, когда-то ты все-таки спала, да и можно было просто, извини, по голове оприходовать или травануть чем-нибудь, чтобы не мешала.
— Тогда я задалась бы вопросами и точно заметила, что в комнате копались.
— А убивать не хотелось. Вариант.
— Или другой вариант — решили, что я могу что-то знать. И припрятала другую программу, рассчитывая продать подороже. И тогда появился Кораблёв. А я влюбилась, как дура, — хмыкнула и покачала головой.
— Похоже на правду, — поморщился Марк. — А за предоставленную услугу он стал замом. Когда понял, что ты не в курсе, тихо слился, прихватив деньги за квартиру.
— Компенсировали расходы.
— Скорее, наказали за выходку отца. Денег было потрачено гораздо больше.
— Не пойму только, зачем продолжать клепать заведомо неправильные запчасти?
— И их можно сплавить несведущим, — пожал плечами в ответ. — Или это вариант с корректировками. Ты уверена, что программы сходятся до мелочей?
— Нет, — нахмурилась и поискала взглядом ноутбук. Копия с флешки, стыренной с завода, все ещё сохранилась. Задумалась и посмотрела в его карий глаз: — А ты ничего не перепутал, дорогуша?
Марк слабо хрюкнул и почесал затылок.
— Похоже, слегка, — ответил с улыбкой.
— То есть, на заводе именно ты помог мне украсть флешку, а некто третий просто наблюдал, верно?
— Верно.
— На даче тоже ты в кустах ржал?
— Ну прямо ржал, — закатил глаз в ответ. — Немного не сдержался, ты была неподражаема.
— Подбить бы тебе второй, — вздохнула устало. — Напугал меня до чертиков.
Поднялась и вернулась на кровать с ноутбуком, устроившись поудобнее. Марк пристроился рядом, лёг на бок и подпер голову рукой, неотрывно наблюдая за мной.
— Отверстие во мне решил проделать? — спросила невзначай, а он тихо засмеялся:
— Сразу чувствуется — проснулся инженер. Не дырку, отверстие.
Я покачала головой с улыбкой и углубилась в сравнение. Пощёлкала пальцами в воздухе, а через десять секунд получила распечатки из больницы и карандаш. Перевернула листы чистой стороной и через час сделала новый чертёж, на этот раз справившись гораздо быстрей.
Отдала Марку, тот сравнил с предыдущим и удовлетворительно кивнул:
— Пытаются исправить, — но тут же стал темнее тучи, спросив вкрадчиво: — Кому ещё ты показывала свой чертёж?
— Да, считай, всем, — скисла в ответ.
— Серафима, — вздохнул тяжко, — объяснять?
— Что меня могут вынудить написать программу? — озвучила, а он повалился на спину, таращась в потолок. — Так некому. Кораблёв и Шишов не в курсе, а остальные… что они сделают без завода? Им нужен Краснов и что-то мне подсказывает, что теперь у него в самом деле неприятности. Но все равно не ясно, зачем он умирал в первый раз. И, к слову, кто этот парень, который умер вместо него?
— Тут как раз все просто, — отмахнулся Марк. — Наверняка нашли через больницу, которую Краснов продолжал спонсировать. Заплатили, он и согласился. У него жена и, кстати, ребёнок. Девочка, ей два всего. Впереди целая жизнь, нужна куча всего, дети — это дорого. А его медкарту ты видела, у парня никаких шансов. Почему бы не продать единственное, что осталось — свою смерть?
— Думаю, патологоанатому скормили ту же байку, что и мне. Друг, при смерти, безнадёжно влюблённый Краснов и прочее.
— Уверен. Я проверял его, кроме того, что он водит дружбу с Бесединым, который следователь, никаких претензий к человеку. Мне другое интересно, почему они свернули деятельность, когда выяснилось, что ты беременна?
— Не совсем так… — задумалась вслух. — Они знали, не знали только от кого. Беседину я говорила, как следователю, но в моих интересах было сказать именно так.
— Есть у меня мысль… придётся оставить тебя на время.
— Переживу, — буркнула, а он скривился:
— Я о себе думал. Не хочется уходить.
Сердце вновь ухнуло вниз, я уткнулась в компьютер, а он медленно закрыл крышку и отложил его в сторону, сев рядом. Взял мою руку в обе свои и сказал тихо, поглаживая ее одним пальцем:
— И почему-то мне кажется, что ты, как минимум, не возражаешь против моего присутствия.
— Марк…
— Да понятно, понятно, — отмахнулся с ленцой. — И все же?
— Иди куда ты там собирался, — промямлила, вяло высвобождая руку.
— Черт, приятно-то как, — выдохнул шумно и поднялся, продолжая тихо бубнить себе под нос: — Шанс есть, Марк, не разевай рот.
Я не сдержала улыбки и покачала головой, а потом в крайнем смущении уткнулась в подушку, хотя он давно вышел и было это чрезвычайно глупо. Но не прошло и получаса, я вновь начала параноить. Марк ушёл сразу после того, как убедился, что я с лёгкостью могу написать нужную программу. Кто похоронен в Сашиной могиле — не ясно. Я уже даже не исключаю вероятность того, что там двое. А что? Гроб закрыт. Все «факты» получены с чьих-то слов. И каждый хотя бы раз соврал, утаил информацию или исказил реальность. Я даже в собственных чувствах разобраться не могу, что уж говорить об остальном…
Так ничего и не придумав, я просто начала собираться в офис, чтобы занять голову и руки чем-то простым и понятным. По пути меня застал неожиданный звонок.
— Евгений Павлович, — удивилась, снимая трубку. — Что-то стряслось?
