Я знаю, что Остин за человек, и знаю, что он, вероятно, не рассказал тебе о моем поступке, потому что не хотел, чтобы ты меня ненавидела, но я солгала вам обоим. Позволила моим собственным страхам ранить тебя сильнее, чем тебя могла бы ранить его возможная гибель.
Остин искал тебя, милая. И никогда не переставал искать. Видит Бог, я ему угрожала, велела держаться подальше, но он все время возвращался, умоляя меня сказать ему, где ты. Он не прекращал попытки, пока я не сказала ему, что ты живешь дальше, счастлива без него и ему нужно найти свое счастье.
В тот день я увидела, как в его глазах погас свет, тот же свет, что погас в твоих глазах, когда те же самые слова я сказала тебе.
Мне очень жаль, что я оказалась такой трусихой, и, надеюсь, со временем ты сможешь меня простить.
Я знаю, что если вы с Остином сможете во всем разобраться, то оба будете счастливы. Ты заслуживаешь счастья.
Я люблю тебя, Лея. Ты была той, кто поддерживал во мне жизнь, когда мне хотелось сдаться. Теперь пришло твое время, чтобы найти собственный свет. Ты лучше меня и твоего отца, и знай, что мы гордимся тобой.
С любовью, мама.
Я всхлипываю, и из глаз льется новый поток слез. И я наблюдаю, как письмо плавно приземляется на пол.
Глава 15
Остин
Потянувшись к Лее, моя рука хватает лишь пустоту, и я распахиваю глаза. Она никогда не вставала раньше меня, и, судя по ощущению холодных простыней, ее нет уже довольно долго. Вчера вечером, вернувшись домой, нашел ее, свернувшейся калачиком на диване, с мокрыми от слез щеками и потерянным взглядом. Я знал, это был тот момент, которого боялся, момент, когда буду вынужден заставить ее взглянуть в лицо своим страхам. Я не ее отец. Да, люди каждый день гибнут в океане, но вероятность того, что со мной там что-то случится, так же велика, как вероятность того, что меня собьет машина, когда я буду переходить улицу.
Вчера я знал, что она не в том состоянии, чтобы говорить о произошедшем, но глупо предположил, что сегодня утром она будет рядом, чтобы мы смогли все обсудить.
— Блядь. — Спустив ноги с кровати, поднимаю с пола джинсы и, встав, натягиваю их. — Лея! — кричу, открыв дверь спальни, но меня встречает тишина, натянув футболку, спускаюсь на кухню.
Я поцелую ее и скажу, что все будет хорошо, а потом отшлепаю за то, что она от меня сбежала.
Я не солгал Кену, сказав, что не отпущу ее. Она моя и так будет всегда, даже если ей придется каждый раз выходить со мной на лодке, чтобы — не дай бог — умереть вместе.
Я хватаю ключи со стойки и направляюсь к грузовику, сажусь и, заведя мотор, разворачиваюсь на подъездной дорожке, а затем направляюсь к дому ее родителей.
Дождь усилился, и я включаю дворники, ругаясь под нос, когда вижу, что после шторма часть дороги затопило. Я знаю, Лея проплакала большую часть ночи, и уверен, уйдя из дома до того, как я проснусь, у нее в голове творилось чёрт те что. Злюсь еще больше, понимая, что она вела машину в таком состоянии при плохой погоде. У нее не дерьмовая машина, но без полного привода, и с ней легко может что-то случиться.
Увидев приближающийся свет фар, притормаживаю, а потом замечаю машину Леи. Просигналив фарами, жму на тормоз и съезжаю на обочину. Ее машина останавливается в нескольких футах от моего грузовика, и прежде чем я успеваю открыть дверцу, она выскакивает из машины и бежит ко мне. Ее лицо в красных пятнах и слезах, от взгляда Леи все внутри меня сжимается. Она выглядит грустной, да, но в ее глаза вернулся свет. Спрыгиваю в грязь, и прежде чем успеваю подготовиться к удару, ее тело со всей силы врезается в меня, выбивая из легких весь воздух.
— Прости, — плачет она, ногтями впиваясь в мою кожу через футболку. — Я снова тебя бросила. Прости, — всхлипывает она, а дождь хлещет по нам, пропитывая влагой одежду.
— Детка, — нежно говорю, проводя рукой по ее мокрым волосам и прижимая ближе к себе.
— Ты н-не п-понимаешь, я так боюсь, что останусь одна, что убедила себя, если уйти первой, будет не так больно, ч-что со мной все будет в порядке, но я н-не в порядке.
Она утыкается мне в грудь, крепче обнимая руками.
— Лея, я не отпущу тебя, — наклонившись к ее уху, говорю я. — Я никогда тебя не отпущу, только не снова.
Она вскидывает голову, моргая грустными и влажными от слез глазами, а дождь льется на нас, смывая ее слезы. Взяв ее щеки в ладони, опускаю голову и целую ее, нуждаясь в том, чтобы она поняла, что я ее люблю и не отказываюсь от нас.
— Давай отвезем тебя домой. — Прижимаюсь лбом к ее лбу и чувствую, как она кивает.
— Моя машина. — Она икает, когда я помогаю ей забраться в грузовик.
— Лея, ты не в состоянии вести машину. Я отгоню ее на обочину и вернусь за ней позже, — говорю, утирая ей слезы.
Кивнув, она опускает голову и смотрит на свои колени. Взяв ее за подбородок, поворачиваю к себе, пока наши взгляды не встречаются.
— Я люблю тебя, Лея, — говорю ласково.
— А не должен бы, — шепчет она, разбивая мне сердце.
— Тебя невозможно не любить. Что бы нам ни пришлось пережить, мы сделаем так, чтобы этого больше не повторилось. — Отстранившись от нее, замечаю, как сильно стучат ее зубы, поэтому прибавляю обогрев салона. Захлопнув дверцу, подхожу к ее машине и отгоняю на обочину. Вернувшись в пикап, разворачиваюсь в направлении дома.
Не знаю, как справиться с тем, что творится в ее голове, но уверен, что мне нужно найти способ до нее достучаться. Это то, в чем ее мать должна была ей помочь. Она должна была заботиться о дочери. Понимаю, злиться на мертвую женщину — это полный пиздец, но я, черт возьми, в ярости не только за то, что она сделала со мной и Леей, но и за то, как она подпитывала недуг Леи, не понимая, что, позволив ей игнорировать настоящую причину, по которой дочь уехала из дома, ничем ей не помогла.
— Знаю, ты на меня злишься, — нежный, грустный голос Леи вырывает меня из мыслей, и я беру ее руку, переплетая наши пальцы.
— Я злюсь, что ты вела машину в таком состоянии, но, детка, я на тебя не злюсь. Я беспокоюсь за тебя.
— Я пыталась бороться с этим, — шепчет она.
— Знаю, но тебе больше не придется бороться в одиночку, — говорю, сжимая ее руку.
Подъехав к дому, выхожу из машины, направляюсь к пассажирской дверце и, открыв ее, беру Лею на руки и поднимаюсь с ней по лестнице. Я открываю и закрываю раздвижную дверь, и на всем пути вверх по лестнице через спальню и в ванную ее зубы не перестают стучать, а слезы литься. Ставлю ее на ноги, чтобы наполнить ванну. Когда оборачиваюсь, она пристально смотрит на меня, не зная, что делать.
Стянув футболку, бросаю ее в корзину для белья, затем делаю то же самое с ее одеждой и нижним бельем. Когда помогаю ей залезть в теплую ванну, из ее глаз по-прежнему текут слезы. Не знал, что человек способен столько плакать. Помогаю ей откинуться на бортик ванны, а затем беру из душевой кабинки шампунь и кондиционер. Как только смываю с ее волос шампунь и наношу кондиционер, она закрывает глаза, перестав стучать зубами.
— Ты не можешь снова оставить меня, Лея, — бормочу, чувствуя, как горло перехватывает от эмоций. Я могу справиться со многим, но оказаться без нее снова — с этим я больше никогда не хочу столкнуться.
— Прости, — всхлипывает она, перегибаясь через край ванны и обнимая меня за плечи.
Поцеловав ее волосы, отвожу от себя ее руки и, взяв кусок мыла, быстро мою, затем хватаю полотенце и вытаскиваю Лею из ванны. Несу ее в спальню и укладываю на кровать. Потом раздеваюсь и присоединяюсь к ней.
— Перед отъездом из дома ты с кем-нибудь разговаривала? Ты хоть когда-нибудь обсуждала с кем-то смерть отца? — интересуюсь я, ее тело почти полностью оказалось подо мной, и я знаю, больше она не убежит.
— Нет, не хотела об этом думать. — Лея крепко зажмуривается.
— Ты говорила с мамой о том, как его смерть повлияла на тебя? — спрашиваю тихо.
