– Ты меня не прогонишь? – глажу голову тётушки, удивляясь собственному спокойствию.
– Что ты, милая? Как я могу это сделать? Оставайся, сколько захочешь.
– Надолго я вряд ли задержусь. Отец не разрешит.
– Не разрешит, – соглашается со мной женщина. – Маш, а к нему вернёшься? К Олегу.
– Я не знаю. Не хочу об этом думать. Пока не хочу. Я заварила такую кашу, что не расхлебать теперь. Тётушка, они же самые родные люди, как мы с тобой. Разве я могу стать для них яблоком раздора?
– Трудно. Очень трудно. Эта ситуация слишком сложная для твоей молодости. Я не знаю, как тебе помочь. Не знаю, какие сказать слова, чтобы ты приняла правильное решение.
– И я не знаю. И думать пока не хочу. Мне совсем не думается, понимаешь?
На меня накатывают эмоции и я, поддавшись их порыву, заливаюсь слезами.
Мы просто сидим в обнимку и успокаиваем друг друга. Я слышу стук собственного сердца и протяжные струны в душе, натянувшиеся до предела.
Почему так бывает странно? Почему в любовь двоих вмешивается третий? Неужели, я должна расстаться с Олегом, чтобы уберечь их семью от распада?
27
Олег
За последние четыре часа я выкурил полпачки сигарет. Такого нервного напряжения я давно не испытывал.
Сначала я три дня кряду сходил с ума после того, как Машка ушла из моего дома по-английски. А потом поставил на ноги всю Одессу, но так и не нашёл девочку. Пришлось переступить через самого себя и попросить Макса пробить инфу у Зверя. И когда сын сказал, что крошка свалила в столицу, не раздумывая, выгнал из гаража старенький “Бумер” из девяностых и прыгнул за руль, взяв курс на север.
Я пытаюсь обуздать свои нервы и думать трезвой головой, но, чёрт... Эмоции берут вверх, как бы я ни желал обратного. Делаю громче звук на музыкальной панели и сжимаю руль до беления пальцев.
Похер, что потом. Мне нужна Маша. Я не готов отпустить свою девочку после первых трудностей. Это всё херня по сравнению с масштабностью дыры в моём сердце, которая начала появляться после ухода Машки.
Следуя указаниям Google карты, миную жилые массивы, один за другим. Дороги забиты машинами и маршрутными такси, отчего мне всё время приходится плестись за кем-то позади.
Ёрзаю на сиденье. Терпение на исходе. Матерюсь вслух и безжалостно давлю на звуковой сигнал, когда один поц подрезает меня с правого бока. Это все нервы, чёрт бы их побрал.
Заезжаю во двор. Паркуюсь у парадной, выбрав свободное место. Ноги сами несут к нужной квартире на шестом этаже. Долго жду, пока откроется дверь. В голове роятся мысли, сменяя друг друга с бешеной скоростью.
“Выйду я из этой квартиры с Машей или один?”
– Добрый вечер…
Только успеваю сказать, как женщина моих годов теряет дар речи и начинает сползать вниз. Я подхватываю её за талию, обняв руками, и не позволяю поравняться с ковром.
– Олег?
– Нина?
Долго смотрим друг на друга, застыв в странной позе.
– Что ты здесь делаешь, Олег? – Нина вырывается из кольца моих рук и плетётся к двери, чтобы закрыть её на замок.
– Я приехал за своей девочкой, – отвечаю я и замечаю, как Нина нервно сглатывает, пытаясь осмыслить мою фразу.
На лбу женщины собираются горизонтальные складки. Она злится! И прожигает взглядом дыры на моём лице.
– Значит, ты тот самый Олег?
– Значит, ты уже обо всём знаешь?
– Нам предстоит долгий разговор, Соколовский. Снимай обувь, я буду ждать тебя в кухне.
Нина демонстративно разворачивается ко мне спиной и уходит. Я какое-то время замираю на месте, пытаясь успокоить щемящую боль в сердце, а затем прохожу в кухню и падаю на стул.
– Где Маша?
– Двойной эспрессо, как всегда? – Нина игнорирует мой вопрос и продолжает возиться с приготовлением кофе.
– Не забыла?
– Нет. Хотела забыть, но не получилось, – отвечает Нина и у меня к горлу подкатывает ком.
Женщина бросает в мою сторону печальный взгляд, и я понимаю, что речь она ведёт совсем не о кофе.
– Ты скажешь, где моя Маша?
– Твоя? – иронично ухмыльнувшись, ставит передо мной чашку. – Что ж ты за человек такой, Соколовский? Тебе самому-то как? Тешишь свой эгоизм или пытаешься игнорировать кризис среднего возраста? Почему именно Маша?
Смотрю в голубые глаза Нины и криво улыбаюсь. Она царапается словами, пытаясь призвать меня к совести. Только мне по бую. Во мне давно нет совести.
– Не соскакивай с темы. Где Маша? – придаю голосу намеренную твёрдость, но Нину не поколебать. Она решительна в своей ненависти ко мне.
– Так я тебе и сказала. Ты кем себя возомнил, а? Думаешь, приехал весь такой при параде, сидишь тут криво и улыбаешься, пьёшь мой кофе и делаешь вид, что так и надо? Я не скажу тебе, где Маша. Не позволю сломать жизнь моей племяннице. Достаточно одной сломанной жизни, моей. Маша – другая. Её и так потрепала жизнь, лишив матери два года назад.
– Я в курсе. Не утруждайся. Мы теряем время, Нина. И я всё ещё тебя спрашиваю, где Маша?
– Нет Маши. Для тебя её больше нет. Забудь о моей девочке, иначе…
Подорвавшись со стула, хватаю Нинку за руку.
– Не вздумай вставать поперёк моей дороги, женщина. Зубы обломаешь в этой игре. Ты никто, чтобы приказывать мне. Я приехал из Одессы не для того, чтобы пить твой кофе и вести непонятные разговоры. Мне нужна Маша, и без неё я не уйду из этой квартиры.
– Отпусти,
