Дочь Эсмы покончила жизнь самоубийством из-за Эмина, мой отец сейчас в реанимации тоже из-за него. Муж требовал от меня всепоглощающего доверия, в то время как сам имел любовницу, которая родила ему ребёнка.
Дети – всегда чудо, при каких бы обстоятельствах они ни появились. И ребенок Эмина – не исключение. Можно злиться и сокрушаться сколько угодно, но он уже есть, а я не могу спокойно это принять. Принять факт того, что в жизни моего мужа есть любимая женщина, от которой он не отказался, а я всего лишь бизнес и инструмент для достижения цели. Я ведь почти поверила ему, впустила в себя, в сердце, в душу, но, оказалось, снова обманулась.
Эмин пришел в ярость оттого, что мной пользовался Димка, когда сам делал то же самое.
Какое лицемерие.
Все только используют меня в своих целях. Видимо, меня невозможно полюбить и принять просто так.
Чем я не вышла для них?
Внешностью? Умом?
Что во мне не так?
Не понимаю, как теперь собрать себя в одно целое и начать жить заново. Куда идти? Кому верить? На кого полагаться? Я настолько растеряна, что отказываюсь принимать решения. Мне хочется забиться в угол и зажмуриться, а когда открою глаза, то все исчезнет. Все решится, встанет на свои места, и боль уйдет.
Слышу, как дверь открывается, но боюсь открыть глаза. Мне страшно, что это доктор с плохими новостями. Я не готова больше их принимать. Задерживаю дыхание, когда слышу приближающие шаги, ладошки потеют.
Но что-то идет не так. Я чувствую, как кто-то приближается очень близко, шорох одежды…
Запах.
Я чувствую его запах.
Такой тяжёлый, горький, обволакивающий.
Распахиваю глаза. Эмин сидит передо мной на корточках, заглядывая в глаза. Уставший, вымотанный, тоже не спал этой ночью, впервые не идеальный, немного растрёпанный, под костюмом мятая рубашка. Накрывает своей ладонью мою руку на подлокотнике. Хочу вырваться, но он не отпускает.
Мы молчим несколько минут, смотря друг другу в глаза. Именно в эту минуту я понимаю, что не просто привязалась к Эмину и приняла все как должное. Я полюбила его. Вот такого циничного, властного, давящего, где-то эгоистичного. И больно мне было не час назад, а именно сейчас. Мучительно. Невыносимо.
— Позавтракаем? — так просто предлагает он. Мне хочется сказать «нет», но я киваю. Спрятаться не получится, нужно поговорить и узнать всю правду, как бы больно ни было. Эмин поднимается и протягивает мне руку, не подаю ему ладони, встаю сама. Его касания невыносимы, они кажутся фальшивыми.
Оглядываюсь, убеждаясь, что мама спит, и выхожу с мужем в коридор. Мы так же молча спускаемся вниз, выходим на улицу, переходим дорогу и заходим в кафе. Простое уютное место с ранними завтраками. Садимся за дальний столик. Заказываю себе большую чашку какао и булочку с кремом. Хочется окунуться в детство и решить все проблемы сладким. Эмин берет просто эспрессо. Снова молчим. Я смотрю в окно, он – на меня. Чувствую его взгляд. Очень тяжёлый взгляд, давящий.
— Я разговаривал с лечащим врачом. Стояние твоего отца стабильное. Он пережил ночь, и есть шансы.
— Шансы на что?! — резко оборачиваюсь к нему. — На инвалидность? Зачем ты это сделал? — мое патологическое спокойствие сменяется яростью. — Ты не выполнил часть сделки. Не отдал за меня отцу то, что должен.
— Алина, — выдыхает. Нет, в его взгляде нет сожаления или раскаянья. Там просто усталость.
— Не нужно ничего говорить. Ты тот, кто есть, и другим не станешь, иначе это будешь не ты. Поскольку сделка не состоялась, то и я свободна? От нашего брака теперь нет никакой выгоды. Все, что ты хотел, ты получил.
— Нет! — категорично отрезает, качая головой. — Твой отец – человек бизнеса. Он должен был просчитывать риски. А наш брак уже давно не привязан к сделке. Я не отпускаю тебя. Ты моя жена! — последнюю фразу чеканит довольно доходчиво.
— Не жена. Жена – та, которую любят, не предают, не лгут и не меняют на других. Жена – та, которая одна-единственная, от которой рождаются дети. У тебя есть такая женщина, и это не я. Я всего лишь сделка, — с каждым словом мой голос становится тише. Наверное, потому что я только сейчас по-настоящему осознаю сказанное, и это убивает меня. Уничтожает, как личность, как женщину и как его жену.
— У тебя немного неверная информация. Не хочешь выслушать мою версию? — холодно интересуется он. Киваю. Его высокомерие – это бездушие или защитная реакция? — Да, у меня была женщина до тебя. Но… — холодно усмехается. — Мужчины так устроены. У нас есть чёткое разграничение среди просто женщин, которых трахают, и тех, на которых женятся.
Звучит мерзко. Закрываю лицо руками, желая от этого очиститься.
— Я не спал с ней после свадьбы. Она в общем стала мне неинтересна как женщина.
Легче мне от сказанного? Нет, почему-то не легче. Я вдруг понимаю, что этот мужчина никого не любит, кроме себя. Ни ее, ни меня. Он просто играет судьбами. Кем он себя возомнил? Богом?
— Так вышло, что она забеременела… — выдыхает он. — Я не хотел этого ребенка. Инга довольно меркантильная. Она просто не захотела терять красивую жизнь и стала цепляться за нее… Не уверен, что это мой ребенок, поэтому не обременял тебя этим. Результаты теста на отцовство будут завтра.
Что я должна сказать?
Как реагировать?
Я не знаю, в голове белый шум и полное отчаяние.
Просто киваю.
— Алина, — снова устало выдыхает мое имя.
— Ты не любишь ее, ты не уверен, что это твой ребёнок, но всю ночь провел с ней. Ты сам себе противоречишь.
— Роды начались раньше срока. Тяжёлые роды. Ребенок недоношенный, мог умереть. Он в специальном боксе, проблемы с дыханием и…
— Почему ты постоянно говоришь «ребёнок»?! Словно это что-то инородное. Он же живой и совсем маленький. Кто это: мальчик или девочка? — не выдерживаю я, повышаю голос, привлекая к себе внимание.
— Девочка.
Девочка.
У Эмина есть маленькая доченька. Его доченька и другой женщины.
Зачем я спросила?
Меня разрывает от этой новости. Я не хочу ничего знать. Хочется бежать отсюда далеко-далеко и сделать вид, что меня это не касается.
— Поехали домой, — не приказывает, в голосе усталая просьба. Отрицательно качаю головой.
— Мне нужно к маме.
Правда, не могу оставить маму в таком состоянии, я жутко боюсь за отца. Но если все исключить, то и домой я не хочу. Тот дом не мой. Я не могу сейчас вот так спокойно лечь с этим мужчиной в одну постель. Что-то окончательно ломается и восстановлению не подлежит.
— Алина, ты ничем ему не поможешь. Когда он придет в себя, нам сообщат. Нет смысла сидеть в больнице, — теперь в его голосе раздражение.
— Нет! — твёрдо отрезаю я, чтобы меня, наконец, услышали. Поднимаюсь с места и быстро иду на выход. Выскакиваю из кафе и как назло не могу перейти дорогу из-за потока машин.
— Алина! — догоняет меня Эмин, и я бегу вперед, кидаясь на машины. Раздаётся визг тормозов и сигнал, но мне не страшно, перебегаю дорогу, скрываясь от мужа. Не хочу, пусть не трогает меня. — Ты с ума сошла! — кричит Эмин, хватая меня за руку и дергая на себя. — Чуть под машину не попала! — в ярости больно сжимает мою ладонь.
— Просто отпусти меня! Дай мне спокойно вздохнуть! — теперь требую я.
— Хорошо. Но если ты не вернёшься домой вечером, то я увезу тебя насильно! — угрожающе произносит он.
Поднимается холодный ветер и швыряет волосы мне в лицо. Смотрю на Эмина через пелену.
— Зачем я тебе нужна?! Цель достигнута. Бизнес твой, вне зависимости от брака. Женщина у тебя есть. Ребёнок тоже. Зачем я тебе нужна?! — впадаю в истерику, повторяя одно и то же.
— Нужна. Ты мне нужна! Особенно сейчас. Не отпущу!
Мне хочется рыдать навзрыд. Его «нужна» звучит, как приговор. Как смертный приговор.
— Пойдем, — ведет меня в больницу. — Водитель будет тебя ждать. Не задерживайся.
Отпускает и уходит.
На самом деле душит еще больше. Надевает поводок и туго его затягивает, перекрывая кислород.
