голубые глаза на пол-лица – лишь приманка-обманка. Венерина мухоловка на вид тоже весьма безобидное растение. А на деле – плотоядное.
Никитос, как и Лера, не в своей тарелке. Зыркает на меня подозрительно, напрягся весь. Никогда особо его не любил. Впрочем, как и он меня. А сейчас остатки нашей дружбы, походу, окончательно развеиваются по ветру. Вряд ли я спущу ему на тормозах то, что он клеит Грановскую. Особенно, когда я просил этого не делать.
– А чизкейки тут есть? – Измайлов единственный, кто в данный момент думает о еде. – Я бы фисташковый заказал. Вы не хотите?
– Нет, мы уже сделали заказ, – отвечает Никитос, кожей излучая недовольство. – И вообще, рассчитывали побыть наедине.
– Да ладно, братан, че ты крысишься, – Ран хлопает его по плечу. – Щас мы похаваем по-быстром и свалим.
– Может, похаваете за соседним столом? Там свободно.
– Нет, а в чем проблема-то, Ник? Телка появилась, друзья теперь по боку?
– Эй, язык попридержи! – вмешивается Грановская. – Я тебе не телка!
Ран замирает, а потом вылупляется на Леру так, будто впервые ее видит.
– Прошу прощения, – прикладывает руку к груди, изображая сожаление. – Разумеется, ты не телка. Это я берега попутал.
Артист погорелого тетра, блин.
– Пацаны, свалите по-хорошему, а, – по щекам Матвеева гуляют желваки. – Ничего против вас не имею, но вы мою девушку смущаете.
Его девушку?! Нет, вы, блин, слышали?! Его девушку! Остановите мой ор!
– Слушай, Никитос, а ты знаешь, как мы ствоей девушкойпознакомились? – резко подаюсь вперед.
Внутри меня – динамит. А Ник только что поджег фитиль. Через секунд двадцать рванет.
– Догадываюсь, – цедит он сквозь зубы. – Вы же родственники.
- Ха! Да мы с ней такие же родственники, как ты и вон та официантка, - иронизирую. – В любом случае наше знакомство произошло еще до того, как мы узнали о «родстве», – изображаю кавычки. – Крайне занимательная история.
Внезапно голень схватывается острой саднящей болью, и я невольно морщусь. Мерзавка меня пнула?!
Скашиваю глаза на Леру и наблюдаю воодушевляющую сцену паники. Она обескуражена. Явно не знает, как себя вести. Я таки добился своего. Мой внутренний энергетический вампир ликует.
– Это было еще летом, в клубе, – продолжаю невозмутимо.
Лерина туфля снова атакует мою ногу, но на этот раз у боли приятный оттенок. Мне нравится выводить Грановскую из равновесия, ее эмоции непередаваемы на вкус.
– Никит, а поехали домой, а? – выпаливает она. – Или в другом месте пообедаем?
Но Матвеев уже попался на мой крючок. Заглотил наживку. В лице читается неприязнь, но в глазах – живое любопытство. Он хочет услышать мою историю целиком.
– Я пригласил Леру на танец, а потом в випку, – мой голос звучит ровно и безмятежно. – В ту самую, где мы обычно трахаем девочек…
– Ничего не было! – взвизгивает Грановская, ударяя ладонью по столу. – Алаев, – смотрит на меня с отвращением, – какой же ты урод!
– Да, секса не было, – подтверждаю после небольшой паузы, в течение которой Никитос краснеет до состояния перезрелого томата. – Но пососались мы бодро, да, Лер?
Грановская сейчас похожа на ненастье. Во взгляде сверкают молнии, на щеках пожар бушует. Красиво, черт возьми. Залипательно. Ловлю себя на том, что любуюсь. Хоть и ощущаю волны исходящей от нее ненависти.
– Алаев, пошли выйдем, – Матвеев рывком вскакивает на ноги.
Молча встаю из-за стола и иду за ним следом. Внутри бурлит шальное веселье. Кулаки чешутся, кровь кипит.
– Ты че, блин, устроил?! – едва мы оказываемы на улице, Ник подлетает ко мне и цепляет за грудки. – Думаешь, это смешно, а?!
– Я рассказал правду, – небрежным движением стряхиваю с себя его руки и зло ухмыляюсь. – Подумал, тебе следует знать.
– На хрена, Тим?! На хрена мне это знать?!
– Она жетвоядевушка, – сарказм сочится между слов.
– Ну ты и гондон…
– Слышь! – хватаю его за горло и грубо припечатываю к стене. – Ты не забывайся.
Выворачивается и гневно сплевывает на землю. Дышит тяжело и рвано. Грудная клетка ходуном ходит.
– Ты вконец охренел, Тим! Если Леру хоть пальцем тронешь, я тебе его оторву, усек?
– А если она сама ко мне полезет? – издеваюсь. – Как в прошлый раз?
– Что ты сказал?!
Ник срывается с места, а я готовлюсь отражать удар.
– Молодые люди! Я сейчас полицию вызову! – на крыльце ресторана показывается взволнованная хостес. – Вы нам посетителей пугаете! Тут же дети, вас через окна видно…
Ник нехотя притормаживает. Я тоже не газую.
– Хорошо-хорошо, простите, – отступая на пару шагов, Матвеев вымученно улыбается. – У нас все в порядке.
Кинув на нас подозрительный взгляд, девушка удаляется.
– Ты мне больше не друг, понял? – одаривает злым тяжелым взором, а затем ехидно добавляет. – И на гонке в субботу я тебя по кусочкам разделаю.
– Мечтать не вредно, – одергиваю куртку, направляясь к машине. – До субботы, лузер. Жду не дождусь твоих слез поражения.
Лера
Домой возвращаюсь без настроения. Всему виной негодяй Алаев, который, кажется, всерьез задался целью испортить мне жизнь. Господи, ну почему он такой кровопийца? Его бурная фантазия раз за разом рождает все более изощренные способы, как мне насолить. Украденные из раздевалки вещи, беспардонное появление в моей душевой кабине, издевательский поцелуй на посвящении, раскрытие подробностей нашего знакомства Никите – что этот идиот придумает дальше? Даже представить боюсь. Люди с нестабильной психикой крайне непредсказуемы.
И самое страшное, что Тимуру, похоже, нравится меня мучить. Не в смысле, что это его малость забавляет, а в смысле, что созерцание моих страданий доставляет ему подлинное удовольствие. Вы бы видели его лицо! Он прямо упивается моей болью! Я морально истончаюсь, а он цветет. Говорю же, садист.
Прощание с Никитой выходит сухим и смазанным. Он держится молодцом, но все равно видно, что расстроен. Поток внезапных откровений Алаев сбил с толку нас обоих. Никита поражен вскрывшимися подробностями, а я просто потеряна. Не знаю, как действовать дальше. Проигнорировать случившееся? Или вывести Матвеева на открытый диалог?
С одной стороны, тогда, в клубе, между мной и Тимуром не произошло ничего предосудительного. Ну подумаешь, целовались. В нашем возрасте этим никого не
