— приказал Доминик ее молчанию. — Не смей играть со мной в чертовски глупую блондинку.
Яростные зеленые глаза Марии, беспомощно сверкавшие на него, смягчились от того, что он наконец-то увидел ее. Он выглядел разъяренным и печальным. Слишком серьезным, но сломленным. Как будто ему было больно. В нем было столько боли и гнева одновременно. Она заметила гнев только тогда, когда он пришел сюда по поводу Кэт. Теперь она поняла, что пропустила боль, когда он впервые вошел сюда все эти недели назад, и увидела грусть, когда он уходил. В отличие от нее и Луки, Доминик, казалось, чувствовал все…
Внимательно наблюдая за его переполненным болью лицом, Мария размышляла, какая из их судеб хуже: не чувствовать ничего? Или чувствовать все и сразу?
— Сколько свиданий прошло? Два? Три? — с любопытством спросил он, когда она ничего не ответила.
У нее не хватило духу сказать ему, что они уже были на четырех.
— Я говорила тебе, что произойдет, Доминик. — Она знала источник его чувств, которые он не мог скрыть. Ни за что на свете она бы не догадалась, что Доминик Лучано испытывает к ней столь сильные чувства - дочери и сестре мужчин, которые были источником всех его проблем. Фамилия, украшавшая ее первую, должна была заставить его отвращаться от самой мысли о ней, заставить его навеки заклясть фамилию Карузо. Однако она видела в его глазах полную противоположность, когда он смотрел на нее... Вот только она предупреждала его.
— Но ты запер дверь.
Она не знала, что вспыхнуло в его глазах от ее признания - боль или гнев, но и то, и другое сбило ее с дыхания, и она даже не поняла, что каким-то образом прижалась спиной к стене.
— Ты меня совсем не знаешь. — Он яростно произнес слова, в которых была такая печаль. Кулаком он слегка ударил по стене, ближайшей к двери рядом с ней, блокируя ее и не давая ей сбежать. Покачав головой, он бросил на нее жалостливый взгляд. — А ты совсем не та женщина, за которую я тебя принимал...
Тело Марии закричало:
— Почему? — Разочарование на лице Доминика было еще труднее принять, чем на лице Луки.
В его следующих словах не было печали, только гнев.
— … Нет, если ты выбрала Кейна Эванса.
Она должна была кричать о кровавом убийстве во всю мощь своих легких, набрасываясь на то, что мужчинам было дороже всего на свете, но услышав это имя из его уст, она ошеломленно спросила:
— Ты знаешь его?
— Я владелец Блу Парка, принцесса... Или ты забыла об этом, как только покинула мой никчемный дом? — Наблюдая, как она качает головой, он не стал дожидаться белой лжи, которая вот-вот должна была вырваться из ее уст. — Мы с Кейном учились в одной школе, и я знаю его настоящего. Я знаю его больше, чем ты когда-либо узнаешь.
Значит, это была правда. Если его мизинец не был достаточным доказательством, то теперь она знала. Кейн Эванс был таким же плохим, как он ей рассказывал.
— И что дальше? — Мария пыталась говорить с сарказмом, но она не была уверена, что это выходит именно так. — Ты хочешь сказать, что Доминик Лучано - лучший выбор?
Потянувшись вверх, он погладил ее лицо изогнутой рукой, используя переднюю часть пальцев и позволяя верхушкам ногтей слегка касаться ее идеальной кожи, в то время как его глаза танцевали по каждому дюйму ее лица. Казалось, он запоминал его, как во сне.
— Я знаю, что это так.
Мария никогда не совершала ошибок в своей жизни, так почему же ей казалось, что она могла их совершить? Единственное, что говорило об обратном, это то, что ее сердце еще не билось рядом с Домиником, а билось только рядом с Кейном. Однако все остальное тело говорило ей об этом.
Глядя на него, она даже не была уверена, что, если его губы притянутся для поцелуя, она остановит его. По правде говоря, она и не думала, что остановит. Она хотела знать, так ли он горяч на вкус, как пахнет, и так ли он целуется, как в ее мечтах.
Он убрал пальцы с ее кожи, чтобы перехватить прядь волос, прикрывавшую верхнюю часть ее груди. В отличие от Кейна, который наматывал на палец, Доминик растирал прядку между тремя пальцами. Он словно хотел узнать, каково это на ощупь и реально ли то, что он держит в руках.
— Ты преследуешь мои сны каждую ночь, Мария.
И снова ее тело хотело закричать: «Ты тоже»
Если ему было интересно, были ли ее волосы такими же в его снах, она хотела попросить его улыбнуться... хотела увидеть, превратятся ли ямочки на его щеках, когда он это сделает. Она ненавидела себя за то, что не обратила должного внимания, когда он улыбнулся ей; она могла представить его улыбающимся только в своих снах. Она чуть было не спросила, но тут же одумалась, понимая, что если увидит эти ямочки, то не будет счастлива, пока ее губы не коснутся их, пока ее язык не заполнит идеальные отверстия, созданные Люцифером.
Доминик наклонился к ней еще ниже, позволяя своему носу прошептаться по упругой коже ее шеи. Он не спеша глубоко вдыхал, вдыхая ее сладкий, ванильный аромат, в котором чувствовалась капля бурбона.
— Несколько недель я мечтал о тебе…
Она закрыла глаза, когда он наконец прильнул губами к ее губам. Она бы не стала ждать, если бы его рука не удерживала ее лицо на месте, ожидая, мучая ее до смерти - она была уверена - когда он прошептал своими губами по ее губам так легко, что она почти не почувствовала их.
— И ты даже не дала мне шанса показать тебе, какими мы можем быть. — Он снова приблизил свои губы к ее губам. — А теперь... — Она не знала, что это будет в последний раз, так как он отстранился и сделал шаг назад. — Ты никогда не узнаешь.
Глядя на смертельно серьезного Доминика, который был на шаг дальше, чем того хотело ее тело, она была уверена, что именно так чувствовал себя Тодд и все остальные мужчины под руководством ее отца, которые хотели ее.
В этой жизни только одно можно было сказать наверняка.
Расплата.
Была.
Стервой.
Опустившись на край кровати после того, как увидела спину уходящего Доминика, вошёл Лео.
