«Быстрее!..»
Включился! Звонка нет…
Посмотрела на Графа — он по-прежнему звонил. Значит, не мне?!. Вот дура…
В напряженной тишине машины заиграла песня Адель.
Я не сразу ответила. Смотрела на экран с высвеченным телефонным номером — и улыбалась: тому, как я глупо себя вела, даже не по-женски, — по-детски. Тому, как для меня оказался важен этот звонок. Тому, что теперь мне стоило сделать единственный жест — нажать клавишу с зеленой телефонной трубкой — и услышать его голос.
Нажала. Поднесла телефон к уху.
Я видела, как Граф улыбнулся, когда я ответила на вызов. Тряхнул головой. Оперся рукой о столешницу.
— Я соскучился по тебе, Шахерезада, — произнес он в трубку голосом, выворачивающим мою душу наизнанку.
— Я тоже соскучилась, Граф, — искренне ответила я.
А ведь всего этого могло и не быть — его улыбки, голоса, ладони на том месте столешницы, к которому в последний раз прикасалась я… Да, я уйду. Заберу кольцо — и исчезну. Но зачем же лишать себя общения с Графом, пока кольцо все еще у него?..
— Сегодня у меня был необычный день, Крис. Все началось с того, что всю ночь мне казалось, что ты где-то рядом — я по-настоящему тебя чувствовал… У тебя бывает такое?
— Да, Граф, — «Вы даже не представляете, как часто».
— Так что днем я отменил все встречи и, кажется, впервые в жизни, посмотрел по телевизору душераздирающее американское семейное кино. Под впечатлением от этого зрелища я решил вечером инсценировать для нас с тобой день Благодарения. Ведь вероятность, что ты и в самом деле останешься со мной до этого праздника, крайне мала.
Граф сделал паузу. Возможно, сейчас предполагалась моя реплика, но я не знала, что ему ответить. Единственный ответ, который приходил мне на ум, превратился бы наш разговор в пытку.
— Индейка получилась великолепной, я превзошел самого себя. Когда ты не ответила на мой звонок — на мои звонки — я пригласил в гости соседей. В общем, ночь вышла вполне сносной. Я только одного не пойму: где моя сказка, Шахерезада?
— Сказка вас ждет. Взбивайте подушку и ложитесь поудобнее. Но не обещаю, что потом вы быстро заснете. Потому что Ксения и Глеб уже едут в лимузине вершить свои темные дела…
— Правило номер один, — предупредила Ксения, запахивая черный плащ из лаковой кожи. — Ты должен меня касаться.
— Вот так?.. — Глеб сжал губами мочку ее уха и расстегнул на плаще Ксении только что застегнутую верхнюю пуговицу. Затем — еще две, что пониже. Юркнул ладонью под плащ и мягко сжал грудь. — Или так?..
— Нет… — Ксения откинулась на спинку сидения. — Не настолько… откровенно…
Глеб блуждал поцелуями по ее скуле и подбородку, пока не нашел ее губы.
— Только не губы! Помада! — увернулась Ксения.
— Тогда, может, так?.. — Глеб провел носом по ее шее — и сжал пальцами сосок, который прикрывала лишь тонкая шелковая ткань платья, больше похожего на комбинацию. Глеб почувствовал, как ее тело откликнулось на его прикосновения внутренним пожаром.
— Остановись… — Ксения сжала ноги, когда туда устремилась его ладонь, но под напором Глеба расслабила мышцы. — Пожалуйста… Сейчас не время…
Глеб ликовал: Ксения больше не сопротивлялась ему. Конечно, эта спонтанная жажда ее тела была не кстати — похоже, их ожидала напряженная ночь. Ксения так волновалась перед этим мероприятием, что сломала помаду, когда красила губы. Он помог нанести ей тушь на ресницы — пальцы Ксении дрожали.
Конечно, сейчас было не время. Но, тем не менее, Ксения не отстранила его, не стала подтрунивать над ним, брыкаться или издеваться. Она попросила — не отказывая. Глеб усилием воли заставил себя остановиться.
— Прикосновения нужны, чтобы изменить твой образ? — спросил Глеб, поправляя лацканы смокинга.
— Да.
Смокинг, лимузин с красными сидениями и зеркальным потолком. Туфли, которые выгляди так дорого, что Глебу, наверное, пришлось бы месяц чинить ради них машины. Все было незнакомым и волнительным. А главное — Ксения. Он смотрел ей в глаза, синева которых при макияже стала пронзительной, но его взгляд постоянно опускался к красным, четко-очерченным — влекущим, соблазнительным — губам.
Ксения превратилась в роковую красотку. Туфли на высоком каблуке, чулки, открытое платье, макияж. Изменился даже ее взгляд, когда она смотрела на себя в зеркало.
— Цвет волос, одежда, маска — все для того же?
— Да.
— Сними маску.
Ксения послушалась.
Без маски она казалась ближе и уязвимей. Наверняка, Ксения и сама это чувствовала.
— Рассказывай.
Еще три дня назад она бы заартачилась, а теперь — только выдержала секундную паузу.
— Я работала в службе эскорта.
— Вот как?! — Глеб так резко выпрямился, что едва не задел головой крышу.
Ксения мягко положила свою ладонь на его колено.
— Так вышло… Мне нужны были деньги.
Глеб прикрыл глаза и потер переносицу.
— Ясно.
— Никакой постели! — опомнилась Ксения. — Просто сопровождение. Все девочки были вроде аксессуаров — ну, как дорогие машины.
— Ясно… — Глеб все еще тер переносицу.
— Ничего тебе не ясно!
— Вот что мне точно не ясно, так то, как можно работать в службе эскорта, не перенося прикосновения! — произнес Глеб чуть эмоциональнее, чем ему бы хотелось.
— Тогда у меня с этим все было в порядке.
— И что случилось?
Чтобы успокоиться, Глеб скользнул взглядом по салону. В углублении поблескивала фольгой горлышко бутылки «Шампанского». Рядом сияли бокалы. Сделать бы пару глотков — сразу бы стало легче.
— Ну… — Ксения затаила дыхание. — Одному из клиентов все-таки захотелось с постелью.
Она смотрела на Глеба спокойно, без выражения, словно эта история уже ничего для нее не значила. Только Ксения до сих пор вздрагивала от чужих прикосновений — словно кипятком обжигалась. Ее глаза могли лгать, а тело — нет.
— Этот… человек будет на вечере?.. — Глеб машинально попытался отыскать в кармане каштаны. — Молчишь… Значит, — будет. — Не нашел. Отвернулся к окну.
— Ты не должен ничего знать. Незнание — твоя козырная карта. Пока ты ничего не знаешь, пока ты ведешь себя, как человек, который не знает, — ты — в безопасности.
— А ты? — Глеб резко повернулся к ней.
Слова — ложь. В глазах — ложь. Так чему же верить? Своей интуиции? Тогда стоило сейчас же остановить лимузин, вытащить из него Ксению и умчаться куда подальше.
— Меня никто не узнает. Никто даже представить не сможет, что я вернулась в эскорт.
— А если разболтают? Те люди, что достали для меня пригласительный и все это, — Глеб обвел рукой салон. — Те, кто рассказали тебе о сделке.
— Не люди — один человек. И он не разболтает.
— Почему ты так уверена?
— Потому что его дочь тоже сопровождала того мужчину. И у нее последствия куда серьезнее неприятия прикосновений.
Глеб бросился к Ксении и сжал ее в объятьях — так сильно, что она вскрикнула. Но вырываться не стала.
— К черту этот город!.. Мы к нему не привязаны… Нас вообще ничего не держит…
— У тебя отец, — будто уговаривая, шептала ему Ксения. — Ты же у него единственный сын. — И учеба… Ты восстановишься в универе… У тебя все еще будет хорошо… Сейчас, главное, помни правило номер два: не отступать от плана…
Глеб выпустил ее из объятий.
Он вглядывался в ее глаза, но они по-прежнему ни о чем ему не говорили.
— Какая учеба?.. Ксения…
— Мы приехали, — она резко отстранилась, надела маску. Улыбнулась.
Она выглядела соблазнительной, взбалмошной, уверенной в себе вертихвосткой. Ее волнение выдавали только ледяные кончики пальцев.
— Все получится, — Глеб поднес ее пальцы к губам и поцеловал. — А потом ты подаришь мне кольцо.
— Граф?..
Я сползла по сидению как можно ниже. Хотя, если Граф рассекретил меня, этот маневр не имел значения.
— Да, моя Шахерезада.
— Какие-то… другие звуки в телефоне, — я тихонько ударяю себя мобильным по лбу. Что за чушь я несу?.. Кроме голоса Графа я слышала только тишину. Но мне очень хотелось узнать, зачем Графу надобилось в такое время выходить на улицу.
