— Зная твой непреклонный характер, склонный к упрямству и поспешным выводам, думаю, что и Сармата ты не во все тонкости посвятил. Надеешься вывезти все проблемы самостоятельно?!
— Не учи меня жить.
— Значит, я прав, — кивнул отец Руслана.
Лютый собрался разразиться матерной бранью, но в палате появился врач. Представившись, мужчина начал осмотр Лютого.
В голове у Руслана слово за словом откладывались факты произошедшего. Огнестрел. Пуля прошла совсем рядом с сердцем. Навылет!
Еще бы немного и Руслан мог оказаться на том свете!
Неужели Лютый был на волосок от смерти и даже не понял этого?!
— Постельный режим…
Врач рассыпался в подробных объяснениях, а мозг Лютого фиксировал лишь главные моменты
— Исключить полностью физические нагрузки и стресс. Необходима строгая диета и постоянное наблюдение специалиста…
— Когда меня выпишут?
— Не раньше чем через неделю! — мгновенно отозвался врач.
— Слишком долго ждать! Мне нужно выйти из чертовой больницы уже сегодня! — потребовал Руслан.
В ответ на эту реплику врач лишь улыбнулся, словно извиняясь, и развел руками.
— Мы сделали всё возможное. Но на восстановление организма потребуется время.
— Он будет находиться в больнице ровно столько, сколько потребуется! — заверил врача отец Руслана.
— А ты за меня не решай! — огрызнулся Лютый.
— Можете оставить нас одних? — попросил Мурад Османович.
Едва за врачом и сопровождающей его медсестрой закрылась дверь, отец Руслана стремительно поднялся с кресла и подошёл к больничной койке. Он наклонился над сыном и приобнял его. Странное чувство расползлось в груди Лютого. Теперь это была уже не тупая, ноющая боль, а жар — горячий и беспокойный, отдавший першением в горле.
Пальцы отца стиснулись на плече Руслана. Лютый неловко похлопал отца в ответ правой рукой по плечу и даже себе самому не захотел признаться, что в этот момент почувствовал себя так, словно вернулся в детство.
— Ты уже не просто взрослый мужчина. Но сам скоро станешь отцом. Когда ты возьмешь на руки своих детей, навсегда запомнишь этот момент. И потом, какую бы дичь они не натворили, будешь помнить их именно такими — совсем крохами, нуждающимися в защите и покровительстве, — назидательно произнес отец.
— Ты прилетел сюда только ради напыщенных разговоров?
— Не только. Я побывал в больнице. Хотел навестить… своего родственника — Сулимова, — сказал с пренебрежением. — Но к нему не пускают после операции. Перекинулся несколькими словами с твоей женой. Странно, она не рвет на себе волосы от горя, узнав о том, что ты находишься при смерти.
— Динара? Ты говорил с ней?
— Динара здесь, в больнице. Ей пришлось покинуть отца, бросив его на руки именитых врачей, и приехать к тебе. Она расположилась с комфортом, — снова произнес с явным неодобрением отец Лютого.
— Не лезь, — попросил Руслан.
— Даже не знаю, что страннее в этой ситуации! То, насколько ты упорно не желаешь замечать очевидного? Или то, что девушка Мария за несколько минут разговора побледнела раз десять от тревоги за тебя, в то время как твоя законная супруга беспокоится лишь о комфорте своей высокородной жопы!
— Впервые слышу, как ты грязно бранишься, отец.
Отец Руслана сказал немало, но Лютый выцепил из потока речи отца главное, что отец был у Маши и что Маша беспокоится за него, Руслана.
Простые слова, проще не бывает, но какой же глубокий в них смысл и как алчно забурлила кровь в венах от мгновенной радости, ударившей в голову!
Однако Лютый не стал показывать своей радости.
— Кто разрешал тебе разнюхивать, отец?
— Кажется, ты видишь во мне только старика? Забыл о моем положении? — с холодной яростью поинтересовался отец Лютого. — Речь идет о моей семье! Я не потерплю посягательств на своих родных, тем более, на самых близких и дорогих.
— Надо же, как ты запел… Наверняка забыл, как по твоей вине погиб младший сын? Кого наказывать в этом случае?! — усмехнулся Лютый.
Застарелая рана внезапно закровоточила и дала о себе знать.
В самый неподходящий момент.
Лицо отца потемнело и посерело, став одного цвета с грозовой тучей.
Руслан перевёл взгляд в окно.
«Не время собачиться!» — запоздало подумал он.
Однако сказанного не вернёшь. Мурад Османович степенно поднялся с кресла и направился твёрдым шагом к выходу из палаты, обернувшись лишь на пороге.
— Что ж. Я вижу, что ты не расположен к общению. Ты не желаешь принимать помощь и отказываешься замечать очевидные вещи. Оставлю тебя одного, как ты того яро желаешь, — произнес спокойным тоном отец Лютого. — Но вынужден тебя предупредить, что я не собираюсь рисковать жизнями своих долгожданных внуков. Разбирайся со своими проблемами в одиночку!
Лютого было не запугать такими словами. Из-под крыла строгого отца Руслан выбрался уже давно. Однако через миг Мурад Османович произнёс фразу, после которой у Руслана перед глазами зарябило от ярости.
— Я забираю внуков и Марию.
***
Отец покинул палату, его слова повисли в воздухе и заставили Лютого трястись от ярости.
По какому праву отец вмешивался в его жизнь именно сейчас, изображая из себя спасителя?! У него не было на то никаких веских оснований.
Злость придала мужчине сил, Лютый медленно поднялся с постели и, превозмогая боль, дошел до двери, распахнув её.
— Ты не заберешь девушку. Не позволю. Ясно?! — рыкнул он отцу.
На его голос обернулся отец, медсестра, ахнув, подбежала к Лютому, начав уговаривать его вернуться. Но Руслан продолжал стоять и смотреть в лицо отцу:
— Ты не заберешь Машу. Только не к тебе. Или хочешь, чтобы и ее насмерть зашибли твои породистые и необъезженные жеребцы, как брата зашибли?! Не позволю. Проваливай. Обратно! Не нуждаюсь в твоей помощи.
Мужчины столкнулись взглядами, не желая уступать друг другу.
Напряжение лишь нарастало с каждым мигом и было неясно, чем кончитсяч эта словесная потасовка и перекрёстный огонь яростными взглядами.
В этот момент вмешался еще один непосредственный участник действий. Между мужчинами вклинился Суровый со словами:
— Как же меня это все заколебало! Так и думал, что ваше общение закончится ссорой. Но хотя бы пять минут можно было провести без ругани?!
— Тоже мне, миротворец! — рыкнул Лютый.
— В палату вернись. Сейчас же. Рано тебе еще дергаться!
Суровый подтолкнул Руслана обратно в палату и тот нехотя двинулся в нужном направлении, крепко сцепив челюсти, чтобы не выдать судорожными вздохами сильнейшей агонии.
— Проследи, чтобы он Машку никуда не забрал. Тоже мне, выискался, благодетель сраный. Старый хрыч считает, что ему дозволено все? — матерился Лютый, опускаясь обратно на кровать. Он прикрыл глаза на миг и снова выругался. — Кто-нибудь подаст мне мой телефон? Или стоило меня подстрелить, как все вокруг перестали считаться с моим мнением и начали делать лишь то, что им заблагорассудится? Рано списываете меня со счетов!
— Успокойся. Ради всего святого! — усталым голосом попросил Суровый.
— Это ты вызвал отца? Зачем?!
— Я его не вызывал. Он прилетел даже раньше, чем я собрался ему сообщить о том, что ты находишься в больнице. Мурад сказал, что ты сам позвонил ему.
— Да. Я позвонил. Просто спросить, как дела. Теперь жалею. Припёрся, командует… Кто ему позволил?! Ты?!
— Он очень сильно переживает за тебя и своих будущих внуков. Возможно, действует напористее, чем необходимо. Но не напористее тебя. Что ты здесь устроил? Не время для семейных дрязг…
— Он хочет забрать Машу!
— Это просто бравада. Машу никто и с места не сдвинет без твоего разрешения. Отец выводит тебя на эмоции, а ты ведёшься, как пацан. Позволяешь ему узнать свои слабые точки. Сам!
— У меня нет слабых точек.
— Ну да, ты у нас непробиваемая скала. Тогда какого чёрта ты с кровати соскочил, когда услышал, что отец хочет забрать Машу?!
Лютый замолчал, его ноздри сердито затрепетали от учащенного дыхания.
