А потом мы остановились у одной из обочин, рядом со знаком с буквой «п». Там стояли несколько иномарок, видимо проезжая зона здесь заканчивалась. Антон заглушил двигатель, а я замерла, разглядывая, как в воздухе кружит листва, словно окрашенная в оранжевый цвет. Часто ли мы останавливаемся, чтобы оглянуться, часто ли замечаем, каким может быть красивым закат на голубом небе или как переплелись ветви деревьев. Жизнь бежит так быстро, что человек не успевает заметить красоту, которая вокруг. Вот как сегодня. Давно ли я замечала, что в лесу так красиво?..
— Я, конечно, не против объятий, но лучше тогда снять шлем, — раздался голос Антона. Я тут же опомнилась, отпустила руки с его талии и быстро слезла с мотоцикла, а затем и скинула шлем.
— Дальше пешком? — тихо спросила, продолжая любоваться высокими массивными деревьями.
— Ага, тут идти минут десять от силы. Ну и вид красивый открывается, на город. Лучше уж пешком.
— Ясно, — я кивнула, положила аккуратно шлем на байк, и, сжав лямку рюкзака, пошла прямо, в сторону тропинки, которая вела, судя по указателю, в тот самый храм. Тропинка оказалась узкой, она проходила змейкой, оставляя с одной стороны лес, а с другой обрыв, и вид на город.
— Снегирева, — крикнула Антон. Я тут же остановилась, словно по стойке смирно. Выпрямила плечи, и глянула в его сторону. Кажется, атмосфера природы слишком завораживала.
— Ну да, — усмехнулся Леваков, догоняя меня.
Глава 25
Мы прошли буквально минут пять, пробираясь сквозь траву по колено и колючие ветви растений, которые то и дело задевали ноги. А потом я остановилась, разглядывая вдали разноцветные крыши. Отсюда они казались картонными, игрушечными домиками. Правей виднелись три пики горы. Ярко-зеленые. Словно покрытые пушистым ковром.
Я подняла ладонь к небу, сомкнула пальцы, а потом резко открыла их, и, прищурившись, начала вглядываться в голубые облака.
— Мама так всегда делает, — произнес Антон. Когда он только успел подойти настолько близко, что едва не прижимался спиной ко мне. Затем и вовсе наклонился, сказал за маму. Может надо было найти в этом какой-то скрытый смысл, но я пропустила реплику мимо ушей. Потому что думала только о шее, которую опылял жар, исходящий от заветной близости. Сердце забилось быстрей, будь его воля, оно бы совершило кульбит. По венам разлилось тепло, однако я старательно делала вид, будто мне все равно. С губ слетел быстрый вздох, затем я опустила руку, продолжая стоять неподвижно, и разглядывать белые облака.
— Как?
— Загадывала желание, подняв ладонь к небу. Ты, кстати, что загадала? — Леваков почти шепнул на ушко мне вопрос. Мамочки. Как же близко. Какой томный у него голос. И какое все-таки у него горячее дыхание. А еще парфюм, так бы и вдыхала нотки древесины с примесью лайма.
— Ты не знал, что свои желания раскрывать нельзя, иначе не сбудутся? — я сделала шаг вперед, стараясь вернуть расстояние, между нами. А затем и вовсе начала двигаться по узкой тропинке. Хватит стоять, иначе у меня начнется тахикардия.
— Знал, что, если хочешь пожелать человеку самого-самого, надо записать его имя. В храме как раз можно.
— Да? Не знала.
— Узнаешь. — Судя по голосу, Леваков улыбнулся. Да что уж там, я и сама улыбалась. Место красивое. Парень, от которого сердце екает рядом, что еще нужно для радости девушки? Вот и мне ничего не нужно было. По крайне мере в этот момент.
Дорожка внезапно закончилась, и перед нами предстал маленький храм. Одноэтажный, с белыми стенами, и красной крышей в традиционно китайском стиле с загнутыми кверху углами. У входа располагалась широкая парадная лестница,
Справа от самого храма была построена невысокая белая стена, на которой расположились восемь фигур, похожих на домики. Я таких раньше никогда не видела, поэтому замерла, разглядывая каждую.
— Это ступы, они соответствуют событиям в жизни Будды: рождение, просветление, поворот колеса учения, чудесные деяния, сошествие Тушита на землю с небес, восстановление согласия в Сангхе, совершенная победа и уход в нирвану. — Сообщил монах, заметив мое любопытство. Он был низкого роста, лысый и в длинной кашая, традиционной одежде красно-оранжевого цвета.
— Ой, здравствуйте, — я робко улыбнулась пожилому мужчине, скользнув по нему взглядом. И откуда в нашей местности монахи.
— Добрый день, — Антон тоже поздоровался. Вот кто не удивился, так это он. Вел себя, словно бывал здесь уже раз двадцать. В очередной раз мысленно я отметила, что это подозрительно, однако вслух ничего не сказала.
— Простите, мы ищем Льва Аркадьевича.
— Ох, мне жаль, — с грустью в голосе произнес монах, переводя глаза на Левакова. И почему я не удивилась. Мне вдруг показалось, что писателю кто-то сообщает, и как только мы выдвигаемся, мужчина уезжает. Или еще чего хуже — его вообще в природе не существует. Если второе, будет, конечно, забавно.
— Неуловимый мужик, — хмыкнул Леваков. — Кстати, подскажите, а где у вас можно написать молебен? Раз уж мы все равно здесь.
— Вон там, — улыбнулся монах, показывая на вход в храм.
— Молебен? — только и успела произнести я, как Антон уже скрылся за стенами строения.
— Простите, а Лев Аркадьевич ничего не сказал или может, передал? — я перевела взгляд на монаха.
— Ах, да, — мужчина кивнул. Затем вытащил откуда-то из-за спины клочок бумаги и передал его мне, а там новый адрес. Собственно, это было очень неожиданно в кавычках. Разглядываю будущую дислокацию и сразу соображаю — курортная зона. Притом самый ее пик, если я, верно, поняла расположение.
— Спасибо, — благодарю монаха, и следую по следам Антона. Вхожу в храм и нахожу своего таинственного знакомого возле установленного специального стола и ящичков.
