пароль, комбинацию команд, и оглянулся, прислушиваясь. С уже со знакомым характерным звуком, рамы начали закрываться.
Опершись на стену плечом, я откинул мокрые волосы назад и выдохнул. С ботинок набежала крошечная лужа. И тут меня словно тряхануло.
Дождь.
Солнцева.
Боязнь воды.
Прежде чем начать паниковать, я успокоил себя: она где-то здесь. Выйти из квартиры не могла.
Вернулся в спальню, теперь уже медленно осматриваясь по сторонам. Диана словно в воздухе растворилась.
Постель, несмотря на старания, к этому моменту промокла насквозь. Ковёр тоже. Так что от каждого шага он хлюпал, словно я шел по болоту.
Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь мерным стуком капель. А потом, откуда-то совсем рядом, раздался судорожный сиплый вздох.
Я обернулся, понимая, что она где-то здесь, но где? Это должно быть место, где сухо и тепло. И в спальне осталось такое лишь одно.
Я распахнул дверцу шкафа и застыл.
Внутри, забившись в угол, Диана сжалась в комок, обхватив собственные колени руками. Дыша так, словно сейчас задохнется. Её зубы стучали от холода. И тогда я увидел, она насквозь мокрая. От подошв ног до кончиков черных волос, неравномерным прядями липших к футболке.
Что ей двигало, заставляя метаться под дождем, спасая чужое имущество? Это ведь всего лишь вещи.
Судорожно пытаясь вспомнить, было ли в статье что-то о помощи при панически атаках, я опустился рядом с девчонкой на колени.
— Эй, — позвал я и медленно протянул руку, пытаясь коснуться, но Диана вдруг попятилась.
— Нет! Не трогай меня! Не трогай! — Отталкиваясь пятками от мокрого пола, девчонка лишь сильнее загоняла себя в угол. — Не трогайте меня! Никто не смейте ко мне прикасаться! — на секунду показалось, она даже не со мной разговаривает.
Боже, что это? Последствия шока?
Кого она видела перед собой за мгновение до? Бригаду врачей, пытающуюся вернуть ее к жизни? Спасателей, вытаскивающих из заблокированной машины? Белые стены больницы, где снова осталась одна, замерзшая и мокрая?
Я снова попробовал протянуть руку, но тут же одернул, спрятав за спину. Идиот!
— Я ничего тебе не сделаю.
В ее глазах все еще плескался неподдельный ужас.
— Диана, — мягко позвал я. — Позволь тебе помочь.
Она всхлипнула, вслушиваясь.
— Все нормально, все уже закончилось, — повторял я, не зная, кого успокаивал больше — себя или ее. Потому что самому было до одури страшно. Я шептал ещё что-то, хотя понимал, вряд ли она вообще может разобрать хоть слово. Все, что я видел — бледное, как полотно лицо и огромные на пол лица глаза, распахнутые так широко, словно у затравленного зверька.
— Где я? — вдруг спросила девушка. Тут холодным потом окатило уже мою спину.
— В безопасности, — ответил я, тут же упрекнув себя за самый глупый ответ. — У меня… в шкафу.
В заплаканных глазах вдруг заскользило понимание. Она обернулась, осматриваясь.
— Боже, Север, — вдруг проговорила девушка, словно вынырнув из забвенья, и начала сползать вниз. Хотя, казалось, ниже вроде некуда. Будто собиралась потерять сознание.
Я поднялся на ноги, не зная куда кинуться.
— Справимся.
Не знаю, почему я сказал именно так. Не «мы справимся». Но все же.
— Давай, помогу, — протянул я ладонь. Без толку. Обхватив себя руками, она закрыла глаза, прислонившись головой к деревянной дверце.
Недолго думая, я достал из комода сухое одеяло и чистый комплект одежды, а потом поднял Диану на руки. На удивление, она даже не противилась. Скорее всего потому, что была полностью без сил. Толкнув дверь плечом, осторожно спустился по лестнице. Девчонка всхлипнула. Какая она оказалась маленькая. Напуганная. Все это так не вязалось в тем образом девочки-войны, с которым я столько боролся. И я прижал ее крепче.
Спальня была разгромлена. Оставалась только гостиная, где единственным местом, на котором можно устроиться был крошечный диван. Узкий и не раскладывающийся. Впервые я жалел, что в этой квартире так мало мебели.
— Тебе бы переодеться, я не буду мешать, — устало прошептал я, опуская ее на мягкое сиденье. — Я пришлю кого-нибудь, чтобы все убрали. — Посмотрев в окно, добавил мысленно: «Уже завтра». Часы показывали семь, но на улице было так темно, словно ночь давно наступила.
— Нет! — Схватила Диана вдруг за запястье. Казалось, сама испугалась тех слов, что с губ сорвались. — Останься, — вдруг попросила она, крепче сжимая пальцы.
Я опешил.
— Ты не должна ни на кого полагаться, — хотел по привычке прошептать я. Потому что именно так меня научили. Сама жизнь. — Вставай и иди вперед! Как бы плохо не было!
— Пожалуйста, — попросила она, заглядывая мне в глаза своими, заплаканными, размером с блюдца. — Обещай, что останешься.
Разве можно подготовиться к такому? К потоку соленых слез. К трясущимся губам. К панике. Но больше всего пугало другое. Пустота, зияющая в ее взгляде.
Она всегда светилась, как горящий в темноте прожектор. И как бы больно не падала, он никогда не гас, словно раз за разом доказывая, света хватит каждому. И вот, будто иссяк. Ведь ничего не вечно, и даже Солнце может потухнуть. Я просто не мог позволить этому случиться.
И тихо произнес:
— Обещаю.
Все также, не размыкая рук, опустился рядом, и Диана прижалась к моему боку, будто прячась от всего мира в поисках защиты. Ее глаза были зажмурены, а губы случайно коснулись рубашки на груди. Оставив смазанный поцелуй. Прямо над сердцем.
Спустя какое-то время ее дыхание стало спокойным и тихим, глухо вибрируя в темноте. А я закрыл глаза и слушал. Понимая, что не усну. Меня самого штормило.
— Ладно, завтра разберемся, — произнес я, хотя Диана уже не слышала. А потом чуть наклонился и, незаметно коснувшись губами волос, вернул поцелуй.
— Будь другом, займи Адель чем-нибудь. Я не могу приехать.
