Молча проглатываю.
Чего уж тут говорить, я себя психованной ревнивой идиоткой выставила. Умной не прослыву, это точно.
И тут меня озаряет:
— То есть ты с самого начала знал, что мы с Егором… ну… это… И все равно предлагал стать твоей любовницей? — поражаюсь я.
— Страсти в драме надо подогревать. Вон как у младшего сразу пригорело! Да и тебя заодно проверил, что ты из себя представляешь. А то давно, еще в студенчестве, была у него пассия — шикарная соска, да только в глазах у нее ценник висел. А Егор молодой был, впечатлительный, членом думал. Чуть предложение ей не сделал. Я ему и так, и эдак: посмотри на эту цацу внимательнее. Ну чешешь ты ей между ножек, ну купи ей сережки, кольцо — не надо! Он мне не верил, пока я ему видео не прислал, как она меня заглатывала.
Да уж. С таким братом точно с каждой бабы будешь брать подписку о несовокуплении с акционером компании. Хотя, хорошо, что той девицы на горизонте больше нет. Все это, конечно, давно было и быльем поросло, но мне неприятно слышать, что Егор к кому-то испытывал романтические чувства.
— А если бы я согласилась, — уточняю на всякий случай. — Чтоб ты со мной делал?
— Как маленькая, ей-богу, — вертит пальцем у виска Олег. — Драл бы тебя под хвостик. Ты вполне в моем вкусе, только ни хрена не готовишь.
— Э… после брата?
Олег закатывает глаза:
— Я ж не матерью своих детей тебя нанимал, а содержанкой. У тебя по крайней мере короткий послужной список.
Вот смотрю на Олега и не понимаю, мне смеяться хочется или глаза ему выцарапать.
— Так что, Тушканчик? Чего тебе от меня надобно?
Знаю, что высмеет, но все равно спрашиваю:
— Как мне с Егором помириться?
— Ба, совсем плохая стала. Как-то же ты с ним подружилась? Вот так и мирится надо! — ерничает он.
— Просто подойти к нему наклониться и задрать подол? — бешусь я. — Это так называется теперь? Помириться? Да он меня слушать не станет и пошлет!
— Как у вас интересно дружба началась, — восхищенно присвистывает Олег, и я понимаю, что сболтнула лишнего. — Слушать не станет, это верно. Так и ты, кажется уже наговорилась. Но я тебе обещаю, с задранным подолом не пошлет.
— Как же, вон уволили уже одним днем, быстро из головы выкинул, — непонятно на что жалуюсь я, сама ж этого хотела.
Олег смотрит на меня с жалостью:
— Никто тебя не увольнял, завтра выйдешь на работу.
— Как это? Ты ж обещал?
— Я похож на идиота? Я своего брата, по-твоему, не знаю? Да он скорее руку себе перегрызет, чем тебя отпустит. Так, что я б на твоем месте думал, как качественно… гхм… помириться.
— Ты думаешь, я с бухты-барахты к тебе пристаю! Я его вообще не понимаю! Он меня первый раз шантажом принудил! Под угрозой увольнения! А тебя послушать, так у него ко мне нежные чувства!
— Насчет нежных не уверен, — отбоярился Олег. — А насчет шантажа. Ты уверена, что ты так уж была против?
Отворачиваюсь от Олега. Признаваться не очень хочется, но он считывает меня влет.
— То-то же. А увольнение… Тут ничего странно нет. Ты ж кем при нем задницей вертела? Секретаршей? А у него принципы.
— Что-то какие-то нетвердые принципы, — язвлю я. — И нечеткие. Секретаршу драть нельзя, а финансиста можно?
— Так и быть. Объясню, а то ты вместо того, чтобы мириться, будешь жрать мозг моему брату. Папаша наш — Кирилл Раевский — был жуткий бабник и ходок. Прям как я, только еще неудержимей.
У меня даже рот открылся.
— Ага. Осознала масштабы? Поначалу даже из семьи уходил, но потом возвращался. А как разбогател, так и вовсе перестал скрываться, нанимал себе каждый раз любовницу в секретарши. Парочка из них даже вместе с нами в доме жила. Матери это, ясное дело, давалось нелегко. Но ей приходилось терпеть. Я в свое время с отцом разругался и, бросив универ, ушел в армию, а Егорка остался. И всю эту бордельную котовасию с секретаршами наблюдал, и видел, как мать страдает. Вот отсюда и неприятие у него к сексу с секретаршами.
— А вторая жена?
— Какая еще вторая? — не понимает Олег. — Отец так и блудил не разводясь. Жена у него всегда была одна.
— Ну. Линда, она же ваша сестра.
— Тут, Тушканчик, еще мудренее история.
— Выкладывай.
— С чего бы? — поднимает брови Раевский.
— Начал же уже, говори. Я тебе за это бутерброд сделаю.
— Как низко я пал, продаю информацию за бутерброд. Режь давай, а я вкратце обрисую. Только палец себе не оттяпай, тут история прям на Оскар.
Глава 41. Страсти по Раевским
От широты души я строгаю Раевскому целую тарелку бутербродов и жертвую последний в доме соленый огурец.
Видя, как бизнесмен и олигарх Олег Раевский заглатывает бутеры, скрючившись на табуретке в хрущевке, от умиления наливаю ему еще кофе.
Ага. Я — сама щедрость!
— Мать Линды, Зане Ренсберга в еще советские времена училась в институте вместе с моим отцом, они, кажется, даже недолго встречались. Потом их пути дороги разошлись на долгие годы, а во времена перестройки, когда отец открыл свое первое дело, снова пересеклись. У Зане тогда дела плохо шли, работы не было, возвращаться в Латвию она не торопилась. Там не лучше, чем здесь было, хоть какой-то заработок было можно найти в Юрмале, но и конкуренция там высокая была. Тетка она была умная, папаша и предложил ей пойти к нему помощником. Секретарши у него менялись раз в два месяца, а помощником всегда работала Зане. Никто и знать не знал, что у них роман был. Много лет длился. Вот поражаюсь я вам, бабам. Она была красивее Линды, а терпела женатого кобеля, который у нее на глазах других безмозглых девок трахал. Что у вас в голове?
— Ты не отвлекайся. Рассказывай. Ваша семейная сага — это не для слабонервных, — возвращаю я Олега к главной теме повествования.
— Так вот, Зане от отца забеременела, да только даже ему об этом не сказала. Наплела сказку, что залетела от случайного любовника. Гордая. Только как-то выборочно. В общем, росла Линда, и никто не знал, чья она дочь. Ни она сама, ни отец родной, а уж мы и подавно не в курсе были.
В начале двухтысячных отца на какой-то сделке второй инсульт свалил, он не выкарабкался. Пришлось мне в семью возвращаться, вытаскивать дело. Егор тогда еще не мог все один потянуть. Нахлебались мы дерьмеца знатно. И если б не Зане Ренсберга, мы б не справились. Очень она нам помогла. Все ходы и выходы знала, связями нужными поделилась. Да только сама сгорела. Рак у нее был какой-то запущенный. Поздно обнаружили. Ну и мы с братом к ней метнулись, как узнали, хотели отплатить за добро. Чем, мол, помочь? А Зане просила только за дочерью приглядеть, она тогда за границей училась, где-то в Венгрии. Нам только пару фоток и показали.
А вот, когда Линда на похороны матери приехала, тут я и призадумался. Вроде лицом на отца не похожа, а все жесты и мимика его. Я ее к стенке припер, она не в какую. Говорит, не может быть у нас общий отец. Егор возьми и предложи. Чего вы мучаетесь, сдайте тест ДНК. Сдали. Теперь у нас есть сестра, но приняли ее не сразу. Егор по крайней мере смирился, что девка ни в чем не виновата. А мать наша до сих пор козни строит.
— Ничего себе!
— Вот так-то. Пора мне, Тушканчик. Ты не унывай, да собирайся к Егору. Трусишки можешь не надевать, чтоб ускорить процесс перемирия.
Не успеваю, я осадить Олега, как он ретируется из кухни. Настигаю его у входной двери.
— Не выводи Егора из себя, тебе не понравится, — неожиданно серьезным тоном предостерегает меня Раевский. — И Христа ради, купи в дом еды!
После его ухода я еще долго перевариваю историю семьи Раевских.
Вот ведь просто не жили, и, главное, судя по Линде, не собираются начинать.
Для ребенка из такой семьи Егор еще вырос на редкость адекватным. Ну, со скидкой на обстоятельства.
Теперь мне понятнее, почему он так болезненно отнесся к тому, что я посчитала его изменщиком.
Маринкин телефон все еще не отвечает, и по совету Линды, я решаю обратиться за помощью к мудрой подруге.
