по телефону.
Едва новая помощница уезжает, как меня начинает бомбить.
Что я наделала? О какой славе может идти речь? Я мать трех сыновей. Пеленки, горшки, вот мой удел.
Чем больше я думаю о том, готова ли к новому витку в карьере, тем больше понимаю, что нет. Меня полностью устраивает моя жизнь. Семья, любимый муж, родители, писательство.
Не надо ничего менять. Я боюсь!
Уже ночью укладываясь спать, хочу рассказать о своей ошибке Макару.
Надо срочно отменить взлет.
Смотрю на мужа, и становится не по себе. Лицо бледное, желваки напряженно работают, челюсти стиснуты.
Так и подмывает спросить, что у них происходит на работе. Понимаю, что любимому сейчас надо отвлечься от навязчивых мыслей, а не наоборот, погружаться в них с головой.
– Милый, как назовем двойняшек?
– Матвей и Тимофей, – отрезает глухо, укладываясь в постель.
На семейном совете постановили назвать пацанов в честь дедов.
– Может, съездим на выходные к твоей маме? – интересуюсь заботливо. – Она звонила, скучает.
Лицо Макара светлеет тут же.
– Хорошая идея, но не могу!
– Макарушка, пожалуйста! – укладываюсь рядом с любимым, кладу его огромную ладонь себе на голый живот.
Проверено, мужа это успокаивает.
Слышу, дыхание мужчины стало размеренным, спокойным. Выжидает, когда кто-нибудь из пацанов пнет его или толкнет ручкой.
– Всего на два дня!
– Хорошо.
Ложусь на бок, лицом к мужу. Он лениво выдыхает:
– Если бы ты знала, как я устал…
Выключаем ночник, замираем в тишине, слушая дыхание друг друга. (Сашка переехал в детскую, теперь мы одни).
– Мак! – с рваным выдыхом врезаюсь в твердую грудь мужа. – Мне так тебя не хватает. Я тоскую по тебе каждый день!
Мое тело подхватывает порыв любви и страсти, прижимает к мужу.
Мы принадлежим исключительно друг другу. Он – мой единственный и неповторимый лучик света. Я – его. Наше счастье в том, что мы знаем об этом.
Тону, задыхаюсь в любви к нему и к сыновьям. В моей крови одна любовь.
С глухим стоном Макар стискивает меня так, чтобы не зажать живот.
Понимаем порыв друг друга:
Нам нельзя расставаться.
Нам не разрешено быть слабыми.
Нам нет жизни без детей.
Нам невозможно друг без друга.
Нам непозволительно забывать о главном…
Будущее неумолимо приближается!
Макар
– Папа, я тоже хочу с вами, – канючит сын, бегая за мной по дому.
– Саша, мы с мамой летим к твоей бабушке всего на один день. Дорога предстоит тяжелая. Только взрослые могут преодолеть путь.
– Пожалуйста, – хватает за ногу, виснет на ней.
– Нет. Тебе нельзя! – приходится быть жестким, отрезать желания настойчивого ребенка, показывать ему, что есть вещи недопустимые для него.
Ему обидно. Понимаю. Мне обиднее вдвойне – за него и за себя, что веду себя сейчас как отец, а не как человеческий человек, желающий угодить ребенку.
– Ну и ладно, – обижается окончательно.
– Аля, – кричит Юлька няне из холла. – Новый Тор вышел, посмотрите!
Сашка вскидывается, на его маленькой мордахе отображается неподдельный интерес. Он у нас знатный любитель комиксов.
– Привези мне новые комиксы, – требует с меня.
– Замётано! – выпаливаю радостно. Это я легко отделался, потому, как обязанность приобретать свежий номер комикса, возложен на водителя. Он в ответе головой и заработной платой за американских монстров.
А мне остается только протянуть руку к секретному месту. Вуаля! Комикс у меня.
Через два часа садимся с Юлей в самолет. Если вначале всё шло нормально, в штатном режиме – набор высоты, взлет, белокрылая металлическая птица слушалась пилотов, то в небе над Швейцарией мы попали в грозовой фронт.
Жуткая бесконечная турбулентность выворачивала и скручивала внутренности.
Бросаю взгляд на жену. Бледная, с пакетом в руках. Жалко ее, но помочь не могу.
– Мы все умрем! – у женщины в заднем ряду сдают нервы.
Самолет трясет, баба истерично орет, Юльку выворачивает. Уже жалею, что полетели.
Не надо было рисковать женой…и детьми.
Нервы скручивает жгутами. А если реально с нами что-то случится?
Что будет с сыном?!
Сердце готово остановиться насовсем. Мозг отказывается обрабатывать запрос.
Через пять минут турбулентность прекращается.
Твою мать! – ругаю себя. Взрослый мужик, никогда не боялся турбулентности, полетов, а тут резьбу сорвало.
Как же было здорово жить раньше, когда приходилось думать только о себе. Сейчас же мой мозг постоянно разрывает, ведь в нем живет сразу так много любимых людей.
Юля
Сашенька
Матвей
Тимофей
Ирина
Мать
Отец
И каждому из них предназначена такая большая-большая полочка. Даже не понимаю, где же там место мыслям о себе?
Полет заканчивается нормально, аплодируем. Через час уже выгружаемся у отеля.
– Мистер Покровский, добро пожаловать, – швейцар встречает радостной улыбкой.
Входим в уютный холл отеля, где, как всегда, пахнет уютом и комфортом.
– Рита, дайте, пожалуйста, ключ от моего номера, – прошу у рисепшионистки. Выполняет. – Мама у себя?
Кивает головой.
– Дорогая, – беру Юлю за локоть, веду к лифту. – Ты отдыхай, выглядишь плохо. Я к маме.
Жена кивает, трясет русой челкой. В голубых глазах застыл страх, вызванный неприятным полетом. Только сейчас понимаю, что она испугалась не меньше моего.
Оставляю Юлю в номере, сам ухожу к матери.
– Сынок, – в голосе матери столько радости, что она просачивается наружу и поглощает меня, закручивает в этот вихрь.
– Ты вся цветешь! Есть причина?
– Нет, – хитро прищуривает глаза.
– Мы приехали с Юлей, но она после полета совсем плоха. Двойняшки расшалились, не понравилась им турбулентность.
– Бедные детки! Зачем ты Юлю потащил с собой?
– Не подумал, – оправдываюсь, целуя мамины руки.
– Как Кэтлин?
– Сам увидишь!
– Мне уже страшно…
Вечером иду на ужин один, Юле не здоровится. Вызвали местного доктора, он осмотрел, сказал, что беспокоиться не о чем. Покой и сон излечат до утра.
Кэт я приметил сразу.
Красивая, с точеной фигуркой в алом платье. Рыжевато-карамельные волосы спускаются локонами на хрупкие плечи.
– Кэтлин! Рад тебя видеть.
– Добрый вечер! – голос нежный и ласковый, карие глаза улыбаются.
Она такая же какой была в браке, а не при его распаде. Тогда в нее будто дьявол вселился.
Кэтлин выдвигает ноги в проход, складывает ногу на ногу, демонстративно оголяя красивые коленки.
Мой взгляд невольно скользит к сногсшибательным щиколоткам, подчеркнутым красными туфлями на вы высоченном каблуке.
Она флиртует со мной? Какого?..
– Где мама? – осматриваюсь по сторонам.
– Мне откуда знать? У нее своя работа, у меня своя. Мы не пересекаемся в делах. Так нам легче.
* * *
–– Марк! – Кэтлин грациозно поднимается из-за стола, тянется щекой к губам подошедшего мужчины. Он чмокает ее громко в щеку, садится за наш столик.
Это
