я наивная деревенщина. Идиотка, думать, что в таком человеке, как ты проснётся хоть капля совести, когда узнаешь, что натворил.
— Илья, ты… Ты в своем уме?! Я из-за тебя чуть не потеряла нашего ребенка! Тебя совесть не мучает?! — Подскочив с кровати и отступая все дальше от него, воскликнула я.
— Знаешь, скорее нет, чем да. — Его голос был спокоен, а тон холоден. Так что по моей спине побежали мурашки.
— Что?
— А может это не мой ребенок. — Продолжил он. — Ты же так часто задерживалась на работе. Наверно нравилось, как тебя жарит начальство, раз к нему переехала. Ты думаешь я тебе поверил? Да мне хватило одного взгляда на тебя! Как ты вздохнула от облегчения, когда я играл перед тобой весь этот спектакль. «Правда? Так бы сразу и сказала»? Видела бы ты себя в зеркало. Замерла словно мышонок! Куда же ты, женушка? — Увидев, как я медленно, но, верно, ретируюсь по направлению таблички «выход», оскалился Илья.
Что мне схватить, чтобы хоть как-то увеличить время для себя? Спрятаться. Хоть где. Это не так уж важно. Просто пережить эту ужасную ночь, пока не найду людей и не попрошу отвезти меня в город. Лёша наверняка всех на уши поставил и все попереворачивал к чертям.
— Стой!
Я сама не заметила, насколько быстро рванула к двери захватив лишь один сапог. Почему сама не знаю, но он оказался моей палочкой выручалочкой. Когда Илья схватил меня, я начала громко кричать, рыдать и одновременно дубасить его по голове несчастным сапогом. Что это было?.. Но вскоре, я услышала, как он глухо застонал, хватка начала ослабевать и наконец Илья отцепился от меня.
«Убила» … Вертелось лишь одно слово у меня в черепушке. Но нет, он дыша. Живучий гад. Схватив второй сапог и ключи от машины, которые он положил на тумбочку, я выбежала вон. Пусть сам добирается до дому до хаты! К мамане! Она то его пожалеет. А я к любимому поеду. ДОМОЙ! Увидимся в суде, уголовном.
— Хоть бы успеть…Боже, пожалуйста! — У меня немели руки, так сильно я вцепился в баранку. Мама, солнышко моё. Выпытала у гадюки всю инфу и разодрала в клочья план старых пердунов. Вряд ли я когда-нибудь прощу отца за это. Жирным маркером по остаткам родственных отношений. Сам виноват во всем! — Дара, держись милая.
Я уже ехал по проселочной дороге, шёл мерзкий осенний дождь со снегом, который таял на лету. Внезапно из-за поворота вылетел старенький «рено логан» синего цвета. Он?! Куда этот ублюдок везет Дару?! Неужели что-то…Нет, только не это! Нет!
Резко вдарив по газам, я направился к нему и затормозил прямо у его носа. Свет фар ударил в глаза не было видно лица ублюдка. Выскочив и подбежав к водительской двери, я открыл ее и заорал:
— Скотина я тебя за это распну, менты доехать не успеют! А они тоже в пути… Дара…
— Л..Леша?.. Эта ты? — ее голос дрожал и на фоне света от фар, ее кожа казалась очень бледной.
— Иди ко мне, милая моя. — Я вытащил ее из машины и прижал к себе. — Боже, я так испугался! Что он с тобой делал?.. — В мыслях, я уже накрутил себя. Ублюдок мог ее изнасиловать уже не раз и не два.
— Он… Не успел… — Похоже, Дара поняла, о чем я думаю. — Прошу, поехали отсюда, Лёша. Тут… Жутко. Меня всю колотит, я босиком, как видишь.
— Что?! Что он сделал?!
— Лёша, поехали… К Грише. — Она уткнулась мне в плечо и громко заплакала, на взрыв. — Я не хочу! Не хочу снова терять, Леш! Мне страшно! Очень! Забери меня отсюда!
Больше ни слова. Подхватив мою Дюймовочку, я быстро посадил ее в машину и вдавив по газам помчался к Гришке. Благо, его предупредил о ситуации, он заранее сказал, что после того, как найду: «Немедля ко мне»!
Уже подъезжая к трассе нам встретился наряд полиции, который нас притормозил.
— Он там. — Ответила Дара, когда нас спросили, где похититель. — Меня не посадят за жесточайшее избиение сапогами?..
— Человек жив? — спросил мужчина средних лет.
— Дышал, когда я уезжала…
— Вот и отлично. Вас сопроводит наряд до…
— Больницы. — Уточнил я.
— Пропускаем. Алексей Михайлович, мы с вами свяжемся позже.
***
Когда я привёз Дару в больницу, то мне показалось, что переживаю все заново. Как в тот раз, когда я несся с ней до самой двери неотложки. В тот раз Дара была без сознания, но сейчас мне намного страшнее… Мое присутствие сразу отметалось, любимую увезли в отделение и не пускали к ней долгое время. Только спустя, казалось бы, вечность, Гришка вышел ко мне из-за белых металлических раздвижных дверей. Мое дыхание и сердце остановились в этот момент. Он смотрел на меня изучающе, не выражая эмоций, от чего было страшнее всего. А потом произнес:
— Все в порядке. Шок от пережитого, лёгкое переохлаждение. Мать и малыш в безопасности. Их перевели в стационар, можешь идти. Палата номер двенадцать, второй этаж, правое крыло. Эй стой! Куда?! Пациенты спят, Лёшка! Будь тише… — Слышался из далека его голос, когда я, сверкая бахилами и скользя бежал по коридору к Дарине.
— Дара! — Когда я влетел в палату, она стояла у открытого окна босиком. Из палаты такими темпами можно было сделать холодильник. Дара держалась одной рукой за капельницу, и оперлась о подоконник. Мне показалось, что она готова была перепрыгнуть через преграду. — Нет! Не надо, Дара! — Подбежав, я обнял ее и прижал к себе. — Не поступай так с нами…
— Лёш, ты дурак? — Послышалось в ответ. Ее голос выражал лишь искреннее удивление, и она повернулась ко мне. — Я просто… Пытаюсь прийти в себя.
— Что?.. Таким образом? Ты же себя к чертям заморозишь!
— Иначе я засну, а я этого очень не хочу.
— Но тебе надо отдохнуть. Ты столько пережила за этот чертов вечер… Все мы… Как же я переживал за тебя, за нашего малыша.
— Я тоже, Леша. — Её голос дрогнул, и я, проводив ее до кровати закрыл окно и присел рядом на стул, стоящий напротив. Мы долго смотрели друг на друга, ждали. Кто же заговорит первым. — Она… — Начала было Дара и по ее щекам побежали слезы, а затем она протянула свои тонкие руки ко мне. Я без лишних вопросов посадил мое сокровище себе на колени, и ждал пока она проплачется. Не важно, сколько времени пройдет, главное Дара со мной. — Эта стерва подмешала мне снотворное, сильное… Хорошо,
