дымящихся углях моей души я буду танцевать ещё долго. Буду оплакивать своё разорванное на клочки сердце и заново учиться жить без чудес.
Без Волкова.
Без людей, которые работали в его доме и стали мне родными.
Лёгким движением руки смахиваю непрошеную слезинку с щеки и до боли в лёгких задерживаю дыхание, чтобы не провалиться в истерику снова.
— Уже видела, что написали в интернете про Стёпу и его бывшую жену? — Людка появляется рядом также неожиданно, как и убежала решать рабочие моменты.
— Видела, — выдыхаю шумно и закрываю глаза. — Он вчера уехал с ней в обнимку. Знал, что я это вижу, и позволил себе такое поведение!
Лютый холод трогает спину, а руки бесконтрольно сжимаются в кулаки.
— Не злись. Может, он специально этот цирк устроил, чтобы тебя на эмоции вывести!
— У него получилось.
— Слушай, Вероник, ты точно решила ставить точку? — слезливый голос подружки как иглы пронзает. — Если он немного изменится, ты его простишь?
— Он не исправим, — отмахиваюсь.
Но ложка сомнений добавляется в бочку моих настойчивых решений уйти от него.
Если бы вернулся тот Стёпа, который любил меня до исступления и готов был весь мир положить к моим ногам… да, я бы вернулась.
— Все ваши проблемы от того, что вы потеряли связь. Перестали проводить время вместе, не разговаривали о трудностях! — мурлычет подружка.
— Ты давно в психологиню превратилась? — скептически сужаю глаза, осмотрев добродушное выражение лица Люды.
— Вероника, поговори с ним. Дай ему шанс. Вы долго вместе. И у вас ребёнок! — настойчиво требует Люда, но тут же вновь встаёт из-за стола. — Извини, посетителей сегодня много!
Цокает каблуками по новенькой плитке, а я провожаю её взглядом растерянно.
Может, она права? Мы с мужем так и не поговорили по душам. Не высказались друг другу. Не выяснили ничего.
И я, как умалишённая, всё равно люблю мерзавца Волкова!
— Вероника! — знакомый мужской голос за спиной, как раскат грома среди ясного неба. — Вот это встреча!
— Доминик? — от неожиданности часто хлопаю ресницами.
Амьель собственной персоной! Начищенный и вылизанный, одетый с иголочки, самовлюблённый, с горящими от радости глазами и широкой улыбкой на лице.
На мгновение неловко становится из-за своего простого вязаного платья, которое мне на прошлой неделе купила мама.
— Прекрасно выглядишь! — комплимент воспринимается как насмешка.
Но я нахожу в себе силы выдать нервное "спасибо".
— Ты одна здесь? Я присяду? — тараторит быстро и, не дожидаясь моего ответа, располагается в кресле напротив.
— Что ты делаешь в России? — качаю головой.
Шок от неожиданной встречи так и не отпускает.
— Приехал по работе на пору дней. Мы здесь с моей напарницей! — жестом указывает на девушку за центральным столиком. — Присоединишься к нашему обеду?
Не сразу улавливаю вопрос, с любопытством разглядывая миловидную блондинку с гордой осанкой. Кого-то она мне напоминает.
— Вероника, — Доминик касается моей руки, и я застываю.
— Я спешу, извините, — одёргиваю руку спустя несколько длинных секунд и встаю.
— Может, встретимся вечером? — с надеждой. — Я показал тебе зимнюю Женеву, ты покажешь мне весеннюю Москву.
Открываю рот, чтобы отказаться от этого предложения, но… дома я снова растворюсь в своих переживаниях и промочу подушку горькими слезами. А в Женеве мы с Домиником неплохо провели время, и ничем отвратительным и недопустимым это не закончилось.
И сейчас это просто ужин.
— Хорошо, — выдавливаю подобие улыбки. — Я буду ждать вас с восемь в этом ресторане.
— Договорились!
_41_
_Степан_
После ухода отца чувствую себя ещё паршивее.
Около часа я провёл в душе, стоя под горячими струями воды и мечтая смыть с себя случившийся позор. И не смотря на то, что кипяток обжог кожу, совесть так и осталась запачканной. Эту грязь не оттереть, не выжечь.
И виноват только я. Был рассудительным, мудрым, просчитывал всё на десять шагов вперёд. А сейчас что? Смотреть на меня жалко! Подонок и идиот в одном умопомрачительном флаконе.
Набираю номер Эвелины снова и снова, в душе закипает лютая буря, готовая снести на своём пути всё.
— Стёпочка, привет! — слащавый голос будоражит.
— Эвелина, ты где?
— Еду по делам, — равнодушно. — А что такое?
Явно насмехается надо мной.
— Нужно поговорить, — усердно тру переносицу.
— Хорошо, давай встретимся и поговорим. Нам есть что обсудить после вчерашней ночи! — выдаёт томным голосом, и моё нутро передёргивает.
Я бы отдал всё, что у меня есть, лишь бы вычеркнуть вчерашний день из своей жизни. Сложно будет сдержаться и не придушить бывшую жену при встрече, потому что меня накрывает громадной волной гнева.
Она всё подстроила. Вновь впутала меня в липкие сети своих интриг, а я повёлся, как безмозглая муха.
— Где встретимся?
— Стёпочка, давай я заеду через пару часов?
— Не называй меня так, — шиплю.
— Вчера ты был не против, — нахальная усмешка.
Закрываю глаза и сдавливаю в руке телефон до адской боли в ладоне.
— Я тебя жду, — сбрасываю.
Ситуация, мягко говоря, печальная.
Выхожу из комнаты, чтобы найти кого-то из своих домашних. Есть хочется, и голова всё ещё болит, а мой персонал ополчился против меня. Все надулись и игнорируют моё существование.
— Настя, — ловлю горничную за локоть, и та тормозит.
Нарочито громко вздыхает, плотнее прижав к себе аккуратно сложенную стопку постельного белья.
— Да, господин? — после недолгого молчания поднимает на меня зловещий взгляд.
— Скажи всем, чтобы собрались в столовой. У нас совещание.
— Совещание? — испуганно.
— Да, Настя. Найди всех. Я жду.
— Хорошо, — пожимает плечами и быстрым шагом скрывается в одной из комнат.
А я спускаюсь на первый этаж. Осмыслив то, что натворил вчера, принял решение извиниться перед своими домашними помощниками. Они добросовестно служат мне уже много лет, а я веду себя с ними, как последняя скотина. А в целом без этого сплочённого коллектива моя жизнь просто рухнула бы в одночасье. Даже сейчас мне нечего поесть, потому что они об этом не позаботились. И где лежат таблетки я не имею понятия.
Располагаюсь в столовой во главе стола в ожидании. Закрываю глаза, и в памяти всплываю обрывки прошлого.
" — Сына назовём Максом, — сообщает Ника, прижавшись ко мне.
— Ты не хочешь со мной посоветоваться? — улыбаюсь и обнимаю жену.
Она такая красивая! И этот милый животик ей очень идёт. Смесь безграничной милоты и пряной женственности. Вдыхаю аромат её волос, и внутри, словно воздушный шарик, раздувается счастье.
— Не хочу, — деловито заглядывает в мои глаза, а после касается губами моей шеи. — Я так сильно люблю тебя, милый!"
Хочется плакать. Я потерял самое дорогое, что только может быть в жизни.
"— Скорее! — хватает мою руку и прикладывает к своему животу, остановившись
