спиной раздается хищный вой, но он длится меньше секунды. Рука, закрывающая мне рот, отдергивается, и внезапно давление на мой позвоночник исчезает. К приглушенным ударам клубной музыки добавился новый странный булькающий звук. Сердцебиение подскакивает, когда я оборачиваюсь. Широкая мужская спина заполняет все поле моего зрения, длинная толстая коса слегка покачивается между лопатками. Я поднимаю глаза все выше и выше, пока мой взгляд не останавливается на красном лице нападавшего. Мой демон обхватил шею парня своей огромной рукой, прижав его к противоположной стене.
Я делаю шаг в сторону, неподвижно глядя на нападающего. Он цепляется за пальцы, сжимающие его горло, пытаясь выдавить из себя слова, но с его губ слетает только сдавленный хрип. Его ноги болтаются почти в футе от земли.
Не отрывая взгляда от ублюдка, мой демон спрашивает:
— Он причинил тебе боль, тигренок?
На мгновение меня поражает тон его голоса. Он, как обычно, тверд, но в его голосе столько грубой силы, что он звучит как воплощение смерти.
— Нет, — задыхаюсь я. — Но он пытался.
— Возвращайся к своим друзьям.
Я не могу заставить свои ноги двигаться.
— Делай, что я говорю, — рычит он и поворачивается ко мне. — Сейчас же.
Весь воздух покидает мои легкие. Не могу поверить, что когда-то его глаза казались мне пустыми. Сейчас мне кажется, что я смотрю в магматические жерла двух вулканов — чистая ярость, которая только и ждет, чтобы извергнуться.
— Почему? — спрашиваю я.
— Потому что я не хочу, чтобы ты видела то, что будет дальше.
Я снова бросаю взгляд на нападавшего. Он собирался изнасиловать меня. Возможно, я смогла бы отбиться от него и убежать, прежде чем ему это удалось, но я не совсем уверена. Если бы на моем месте была другая девушка, она могла бы замереть, и тогда этот ублюдок совершил бы свой поступок.
У меня не так много убеждений, которые я разделяю с Cosa Nostra, но есть одно, которое я целиком и полностью одобряю. Ни один мужчина не имеет права принуждать женщину. Так что, если мой демон хочет надрать задницу этому ублюдку, я с удовольствием посмотрела бы, как он это сделает.
— Я остаюсь, — говорю я.
Мой темный защитник поворачивается лицом к нападавшему. Сухожилия голого предплечья моего демона напрягаются, мышцы рук вздуваются и напрягаются, когда он усиливает захват. Глаза блондина закатываются, его конечности несколько раз дергаются, прежде чем ослабнуть. Мой демон отпускает свою хватку, позволяя телу потенциального насильника упасть на землю. Он убил человека менее чем за пять секунд, используя только одну свою руку.
Ради меня. Он убил его ради меня.
— Почему? — Я спрашиваю.
Легкое прикосновение пальца к моему подбородку, приподнимающее мою голову вверх.
— Я уничтожу любого, кто посмеет тронуть хоть один волос на твоей голове. — В его глубоком голосе столько угрозы. — Никто. Ничто и никогда не причинит тебе вреда. Я думал, ты это поняла.
Нет. Не совсем. Но теперь я понимаю.
И чувства, нахлынувшие после этого осознания, полностью заглушили ужас от того, что этот человек умер.
Жизнь за жизнь? Это справедливо? Разве это наша правда?
Каждый раз, когда я задумывалась о своем будущем, я всегда видела себя неким побочным персонажем. Человеком, которого швыряет то в одну, то в другую сторону, в зависимости от того, в какую сторону подует ветер. Не более чем средство для поддержания сюжета. Всегда объект, который только и ждет, чтобы его использовали по своему усмотрению. Я никогда не былп главным героем истории. Даже в своей собственной. Но возможно ли, что я стою большего, чем "превосходство" моего рождения, основанное на совпадении и обстоятельствах, большего, чем просто способ получить звание, большего, чем просто актив? Чтобы кто-то… он… покончил с жизнью человека только потому, что тот угрожал причинить вред мне?
— Тигренок. — Мой демон сжимает мою щеку в своей ладони. — Мне нужно избавиться от тела.
Я киваю. Эта девушка все еще в туалете, но она может выйти в любой момент. Когда она это сделает, то увидит мертвое тело. Осознание приходит, и я в бешенстве хватаюсь за ручку, не давая двери открыться.
— Кажется, в конце коридора есть лишняя комната. — Свободной рукой я указываю на неосвещенный проход в стороне. — Если перенесем его туда, никто не найдет его в течение нескольких часов.
Он прищуривает глаза, глядя на меня, как я почти уверена, в замешательстве. Может, я и не знаю его имени, но, кажется, начинаю понимать его довольно хорошо. За то время, что мы провели вместе, я поделилась с ним тем, чем никогда не делилась ни с кем другим. Теперь мне знакомы его едва уловимые реакции.
Его взгляд перемещается по моей руке и останавливается на моей крепкой хватке за ручку.
— Там кто-то есть?
— Да. Я прослежу, чтобы она не выходила, пока ты не уедешь.
Бледно-серые глаза снова встречаются с моими. Он делает шаг вперед, приближаясь так близко, что мне приходится откинуть голову назад, чтобы сохранить наш пристальный взгляд.
— Ты удивляешь меня, тигренок.
— Что ж, я рада, что хоть раз мы поменялись ролями.
Края его губ изгибаются вверх. Я всегда считала его красивым, но эта едва заметная улыбка делает его сногсшибательно красивым.
— Возвращайся к своим друзьям и наслаждайся остатком вечера.
— Значит, сегодня мы больше не увидимся?
— Нет.
Я пытаюсь подавить разочарование, наблюдая, как он хватает мертвого парня за рубашку и тащит его по коридору. Неужели это все, что я когда-либо от него получу? Короткие, внезапные визиты, прежде чем он снова исчезнет?
— А что, если кто-то еще побеспокоит меня сегодня, а тебя там не будет? — говорю я ему вслед. Это жалкая попытка заставить его остаться, но это все, что у меня есть.
— Я сказал, что ты меня не увидишь. Это не значит, что меня там не будет, — говорит он перед самым поворотом за угол. — Никто не тронет тебя в мою смену, тигренок.
Непрерывный стук капель дождя по окну смешивается с негромкими звуками песни, звучащей из моего телефона. Я продолжаю помешивать равиоли и бросаю взгляд на балкон, где стоят мои горшки с травами. Мои растения стабильно растут, обеспечивая меня свежей зеленью для приготовления пищи. Но я поражена тем, как хорошо себя чувствуют корень сельдерея и пастернак. Они не только пережили зиму в моей квартире в маленьком ящике для растений, куда я их пересадила, но, похоже, им здесь очень нравится, потому что они почти
